Фиолетовый факел ЧАЭС

Так выглядело училище в мои курсантские годы и именно с этого платца уходили курсанты и офицеры училища в 1986 году на ликвидацию последствий аварии на чернобыльской АЭС.

Если бы такое произошло в наши дни, страшная информация разлетелась бы по миру мгновенно - всепроникающая и беспощадная, как радиация, А вот тридцать лет назад сведения о том, что на Чернобыльской АЭС произошло что-то непонятное, суровое — а кто-то уже и догадывался, что непоправимое, — расползались медленно, глухо, как круги по вязкой болотной воде. Понятно, что все те, кому положено, узнали сразу: генсек Михаил ГОРБАЧЁВ, министр обороны маршал Сергей СОКОЛОВ, начальник химических войск МО СССР генерал-полковник Владимир ПИКАЛОВ. А вот население обсуждало Чернобыль на уровне носовского Незнайки: «братцы, от солнца оторвался кусок и летит прямо к нам». В то время, как по огромной стране распространялись слухи, обрастая новыми невероятными подробностями, над 4-м энергоблоком ЧАЭС кружили вертолёты, сбрасывая прямо в развал реактора тонны глины, свинца, доломита, мраморной крошки… Но даже сами ликвидаторы на тот момент не знали, что и думать и что конкретно предпринять, чтобы эти действия возымели максимальный эффект. Было ясно одно: за дело взялись всем миром: «Я точно знаю, что только благодаря усилиям всех республик Советского Союза последствия чернобыльской трагедии удалось свести до минимума. А о тех, кто прошёл через ликвидацию последствий этой катастрофы, кто жив и кого уже нет среди нас, мы должны помнить всегда», — сказал в интервью «МК» в Саратове» кандидат технических наук, доцент, полковник в отставке, ликвидатор Чернобыльской аварии Степан ЛАШИН.

Современное поколение воспринимает Чернобыль на уровне страшной сказки. Реальные события 30-летней давности стали легендой, и часто об устрашающем феномене ЧАЭС говорят как о раскрученном бренде. На домайданной Украине на полном серьёзе — и плюя на законодательные запреты — предлагали увлекательные туристические вояжи в овеянную легендами Зону, а знаменитые чернобыльские тропы давно уже стали элементами компьютерных игр и антуражем для массовых книжных серий типа «С.т.а.л.к.е.р». Несколько лет назад, приблизительно к четвертьвековому юбилею аварии, журнал Fоrbеs опубликовал рейтинг самых экзотичных мест для отдыха, и первое место занял именно Чернобыль. Туристов влекло сюда праздное любопытство или желание хватануть повышенную дозу адреналина (но отнюдь не радиации — на большей части Чернобыльской зоны отчуждения уровень радиации близок к естественному природному фону. — Авт.). В то же самое время чудовищный базис, на котором зиждется вся эта «индустрия постапокалиптических развлечений», подвергся существенной мифологизации, и мало кто знает и помнит, что было на самом деле…

«26 апреля 1986 года в 1 час 22 минуты 30 секунд оператор Чернобыльской АЭС увидел на распечатке цифры, которые говорили, что реактор нужно немедленно заглушить! Но… такие ситуации случались и ранее, поэтому никто не обратил на данный сигнал никакого внимания. Испытания, которые проводились в это время, продолжались, а чтобы ничего более не отвлекало, отключили все четыре системы защиты. В зале послышался гул с какими-то ударами, которые отдавались во всём здании. В центральном зале, как при землетрясении, запрыгали две тысячи 80-килограммовых чушек «сборки 11». Вдруг здание потряс удар, сильно зашатались пол и стены, посыпался подвесной потолок, потухло освещение, отключилось всё оборудование. Наступила мёртвая тишина…

Через несколько секунд засветились лампы аварийного освещения, заработали приборы. Начальник смены дал команду нажать кнопку аварийной защиты АЗ-5. В 1 час 22 минуты 40 секунд регулирующие стержни аварийной защиты пошли вниз, но было уже поздно!

Неуправляемая цепная реакция вызвала перегрев охлаждающей воды. Циркониевые трубы технологических каналов лопнули. Огромная масса воды мгновенно превратилась в пар, ударила в 2500-тонную крышку реактора, сорвала её и подбросила вверх. Крышка пробила крышу 4-го энергоблока, подлетела почти на 15-метровую высоту, перевернулась на ребро и рухнула вниз. При падении была раздавлена верхняя часть активной зоны, что вызвало дополнительный выброс радиоактивных веществ в атмосферу.

В активной зоне начались различные химические реакции, в том числе и пароциркониевая, в результате которой на месте аварии образовалось около 5000 кубических метров водорода, который от искры взорвался, вступив в реакцию с воздухом, на манер вакуумной бомбы. Вверх на полкилометра взметнулся светло-фиолетовый факел, а взрывная волна разнесла крышу, центральный зал и другие помещения 4-го энергоблока…»

Приведённая выше цитата — это выдержка из воспоминаний полковника Лашина, посвящённых трагедии на Чернобыльской АЭС.

— Степан Алексеевич, напомните хронологию основных событий после взрыва на атомной станции.

— В 10.00 утра 26 апреля генерал-полковника ПИКАЛОВА, находящегося на момент аварии во Львове, вызвал по ВЧ-связи начальник Генштаба МО маршал АХРОМЕЕВ и приказал вылететь в Чернобыль. Примерно час ночи 27 апреля Пикалов уже был в городе Припять. Маршал Ахромеев разрешил перебазировать по воздуху в район аварии, в город Овруч, мобильный отряд химических войск из посёлка Шиханы Саратовской области. Часть отряда к прибытию Пикалова была уже в Припяти.

30 апреля была поставлена задача по определению состояния взорвавшегося реактора. По картограмме гамма-нейтронных полей были сделаны выводы о прекращении цепной ядерной реакции, то есть о неработающем состоянии реактора. Эти выводы легли в основу дальнейших работ по консервации 4-го энергоблока.

В кратчайшие сроки были сформированы и начали прибывать в Чернобыль: 2 бригады химической защиты, 7 полков и 3 отдельных батальона химической защиты. Начали работу мобильный отряд ликвидации последствий, отдельная рота химиков-дозиметристов. Были созданы отдельный ремонтно-восстановительный батальон и химический склад. Кроме того, для подготовки резерва и замены личного состава, получившего предельно допустимые дозы облучения, предусматривалось создание трёх учебных батальонов. Из оценки обстановки руководством химических войск были сделаны выводы, что произошла катастрофа — одна из наиболее крупных в истории атомной энергетики, соответствующая самому опасному, седьмому, уровню по международной классификации. Её последствия могут иметь планетарное значение, и ликвидировать их вряд ли удастся, речь может идти главным образом о снижении их опасного влияния.

— Вы прибыли на место аварии чуть позднее и руководили дезактивацией обмундирования, защитной и специальной одежды ликвидаторов. Что это была за работа?

— Да, я прибыл к месту аварии в составе специально сформированной группы в конце мая 1986-го. Начальник кафедры радиационной безопасности Саратовского высшего военного инженерного училища химической защиты (СВВИУХЗ), которое я представлял, полковник КОРЫТОВ убыл в Чернобыль ещё в начале мая, а потом прибыла и наша группа из трёх офицеров, включая меня, трёх прапорщиков, 21 курсанта и девять солдат-водителей. В селе Ораное Киевской области, что в 30 км от Чернобыля, была развёрнута экстракционная полевая автомобильная станция (ЭПАС) в составе трёх машин с прицепами. Это было новейшее и ещё не опробованное оборудование, поступившее в училище незадолго до трагедии. Незнакомую и весьма сложную технику пришлось осваивать в самых непростых условиях: работали в три смены в защитных костюмах Л-1, противогазах и респираторах, и это в 30-градусную жару. Дезактивация осуществлялась при помощи органического растворителя — дихлорэтана. Его концентрация в воздухе в районе дезактивационной площадки превышала предельно допустимые значения в 44 (!) раза. Но люди выдержали. Никто не проявил ни малодушия, ни безответственности.

— Степан Алексеевич, как вы думаете, случись эта трагедия, не дай бог, в наши дни, сумели бы ликвидаторы сработать так же слаженно, как тридцать лет назад?

— Не совсем корректно сравнивать то время и наше, но вот что я могу сказать. На момент Чернобыльской аварии ликвидаторы точно не знали, с чем имеют дело и как это преодолевать. Действовали методом проб и ошибок, зато все вместе, и чувствовалось, что дело это общее и ничья хата не с краю. Например, решили, что для минимизации последствий аварии в развал реактора нужно сыпать доломит и мраморную крошку — немедля из Армении прибыло восемь вагонов с мраморной крошкой! Не очень помогло, и было принято решение использовать с той же целью свинец — так по всему Союзу собирали свинцовую дробь и свинцовые чушки, чтобы сбросить их с вертолётов, висящих над аварийным энергоблоком, в реактор. Все держались вместе, помогали, поддерживали. А что сейчас? На Украине, чтобы показать, как они от нас не зависят, приняли решение использовать в энергоблоках Запорожской АЭС американские тепловыделяющие элементы (ТВЭЛы) — лишь бы только демонстративно отказаться от использования российских «стержней». Вместо «родных» ТВЭЛов, созданных специально для энергоблоков отечественного формата, использовать инородные — это значит напрашиваться на новый Чернобыль! Это недопустимо. Трудно представить, что они будут делать, если, не дай бог, случится новая авария…

Стадион, полоса препятствий, склад, столовая и теплица.

Благодаря "эффективным менеджерам", а попусту тупому, недальновидному ворью, уничтожена целая отрасль - военная химия и биология. Уничтожены как класс военные инженеры-химики, научная база и традиции. Случись сегодня катастрофа, подобная Чернобыльской еще есть кому противостоять, нашему поколению, кто в лице своих преподавателей видел последствия воздействия радиации на человека и учились на совесть, а дальше что? а дальше кто?.
Вот таки они реалии современности.