Саратовский Юг. Часть 1: Красноармейск и немцы

В апреле 2018 года, с Александром (без блога) из Энгельса на его машине мы совершили вояж из Саратова на юг. А Юг в Саратовской области - не чета Северу: там - промышленные Вольск и Балаково и полукурортный Хвалынск, а тут - ничего. Пустая степь, ветхие пыльные сёла да утлый городок Краснормейск (23 тыс. жителей), среди саратовцев имеющий репутацию места, которое не стоит посещать без крайней надобности. Но в этом нищем захолустье - один из самых цельных кусков бывшего Немецкого Поволжья, да и всей исчезнувшей Руси Немецкой, такой удивительной и вместе с тем такой закономерной. В огромном посте я покажу сам Красноармейск (Бальцер) и два когда-то немецких села - Каменку (Бер) и Усть-Золиху (Мессер) с руинами готических кирх, а на следующую часть оставлю затесавшееся между ними русское село Золотое.

Мимо паровых мельниц у Волги, самую крупную из которых держал немец Шмидт; мимо остатков авиазавода, превращённых в торговый центр; мимо внушительных микрорайонов по склонам приволжских гор и далёких факелов Крекинга мы покинули Саратов да взяли курс на юг по Великому Арбузному пути. Так иногда называют эту трассу Р-228 Волгоград-Сызрань, и весной она вполне сносна, а вот летом превращается в ад - с одной стороны уральцы и сибиряки в короткий отпуск неудержимо рвутся к тёплому морю, с другой стороны непрерывным потоком тянутся арбузные фуры-"поливалки" с лихими дагестанцами за рулём. Они же доламывают и так не безупречный асфальт. Реконструкция этой трассы - история такая же бесконечная, как реконструкция М1. Но по весне тут ехалось вполне нормально, и Александр рассказывал о Дурман-горе, на которой ломается техника от мобильных телефонов до машин, и утёсе Стеньки Разина, том самом, который "есть на Волге" и "диким мохом порос". Однако ехать туда лучше на внедорожнике....

Как где-нибудь на Псковщине или Смоленщине, тут не покидает чувства забвения, покинутости, обескровленности...

А потом в степной пустоте вдруг появляются странные образы:

Первым пунктом нашего вояжа стала Каменка - село на реке Иловля у самой границы Волгоградской области, в 100 с небольшим километрах от Саратова, основанное в 1765 году как немецкая колония Бер. Главную улицу открывает весьма типичный деревянный домик колониста, рубленный не из кругляка, а из бруса:

Первопоселенцами Бера были 42 семьи из Майнца, Вюрцбурга, Пруссии и Польши. Среди немцев, ехавших по приглашению русских царей в непаханые чернозёмы подавляющее большинство были лютеранами. Но из перемолотых жерновами Реформации германских земель в веротерпимую Россию не могло не заносить и адептов иных конфессий, будь то меннониты, гернгутеры, евангелисты-реформаты, баптисты или католики. Точкой притяжения последних и сделался Бер - единственная католическая колония на волжском Правобережье, то есть в тогдашней Саратовской губернии. И башня, за километры видимая из окрестных степей, венчала сельский костёл Девы Марии (1907):

Правильнее сказать - католическую кирху Девы Марии, ведь само это слово в переводе с немецкого значит просто "церковь". Первый деревянный храм колонисты соорудили в 1797 году, в 1832 построили новый побольше, ну а в 1890-м кирха сгорела. Колония к тому времени разрослась до размеров небольшого городка - почти полтысячи дворов, где жило более 3000 человек, так что земли вокруг уже не хватало и Каменка обзаводилась "дочерними колониями" в Заволжье. В общем, колонисты сочли, что пора строить каменный храм городского масштаба, но видимо сказалась изолированность католического прихода - стройка затянулась н 17 лет. Немногим дольше кирха Девы Марии использовалась по назначению, при Советах была наверное каким-нибудь колхозным складом, ну а мы нашли здесь лишь руины:

Стены кирхи немцы построили на века, а вот кровля была деревянной, и теперь от неё остались лишь куски стропил на заросшем бурьяном полу. Однако в окнах ещё кое-где целы стрельчатые рамы, а на многочисленных шпилях - металлические кресты:

Официально в Каменке живёт 800 человек, но это видимо с деревнями в радиусе многих километров. На глаз село совсем крошечное, и стоит ли говорить, что немца в нём не вспомнят даже старики. А стало быть и кирхи восстанавливать здесь некому и не для кого.

Готический храм в степном селе выглядит сюрреалистически. Тем более что остальная Каменка ничем не напоминает о былых хозяевах. Да, в ней есть десяток каменных домов, но точно так же выглядят и некогда процветавшие русские сёла, опустошённые голодом и коллективизацией.

Обычно в немецких колониях было три общественных здания - кирха, школа и амбар. Вот, возможно, бывшая die Schule:

А амбар стоит ближе к выезду, на холме. Обратите внимание на "мерцающую" кладку:

Уцелевшие деревянные домики Берской колонии - не фахверки, а избы с наличниками, хоть и рублёные из бруса. А на крышах их - тот жёлтый налёт, знакомый мне по дельте Волги:

Да и сами волжские немцы вовсе не походили на благообразных бюргеров. Вот это, например, отнюдь не казаки, а семья Мюллер из колонии Дрейшлиц (ныне Верхняя Добринка в Волгоградской области), и по лицам мужчин видно, что к ним на ферму лазать не лучше, чем на какое-нибудь ковбойское ранчо в Техасе:

В общем-то, о самом феномене немецких колоний я писал уже не раз - хоть в обзоре немецкого наследия России, хоть в рассказе о городке Маркс, в свою бытность Екатериненштадтом слывшего неофициальной столицей НемПоволжья. Немцы присутствовали в России практически всю её историю, хоть торговыми дворами в Новгороде, хоть Немецкой слободой в Москве. Завоевание Остзейской земли (нынешних Латвии и Эстонии) обернулось появлением в империи целых немецких губерний, ну а в 1762 году на русский престол взошла Екатерина II, по происхождению своему чистокровная немка из Штеттина. Одним из первых её решений стало приглашение немецких колонистов на необжитые земли, по мере территориальной экспансии на юг и восток оказавшиеся в глубине России. Царица знала, кого вызывать - в отличие от англичан или французов, немцы не имели заморских колоний. Впрочем, ехали сюда не только из германских земель, но и из Голландии, Швейцарии, Бельгии... так, именно из Брабанта происходил барон Фредерик Борегард де Кано, основатель будущего Маркса, красноречиво прозванный Вызывателем. Новороссия и дикий Восток оказались вполне достойной альтернативой Новому Свету и Дикому Западу. Ну а "пилотным регионом", как сказали бы сейчас, для немецких колонистов стало в 1760-е годы Нижнее Поволжье. Именно здесь, между Саратовом и Камышином, и был его исток - в 1764 году были официально учреждены первые 5 колоний: Антон (Садовое), Бейдек (Луганское), Галка, Монингер (Нижняя Добринка) и Шиллинг (Сосновка), почти все в нынешнем Красноармейском районе.

Дальше процесс начал набирать обороты, и самым продуктивным был, пожалуй, 1767-й, когда возникла добрая треть всех поволжских колоний. В 1768 году образовалась сотая по счёту колония Неб (Рязановка в Заволжье), на чём, видимо, царские власти решили, что хватит. В последующие десятилетия, в 1802 году, образовалась лишь одна колония Ней-Штрауб (Новоскатовка). Но поселения росли, наделы мельчали, и в 1844 году власти приняли решение о создании "дочерних колоний", которые создавались уже не гостями с Запада, а выходцами из той сотни "коренных колоний". Причём немцы из правобережной Саратовской губернии дочерними колониями обзаводились в основном в левобережной Самарской, равно как и наоборот. Каждая колония имела два названия, немецкое чаще всего давалось по первому форштеггеру (старосте), а обязательное с 1768 года русское - по ближайшей реке. Самой успешной колонией Поволжья стала Сарепта, на всю империю делавшая горчицу и ткань-сарпинку. Екатериненштадт (Маркс) славился табаком и хмелем, Бальцер (Красноармейск) - опять же сарпинкой и кирпичом, немецкие врачи охотно работали среди калмыков и казахов, и видимо тайком пытались там миссионерить (что законами было им запрещено). Всего к 1918 году в Поволжье было 190 немецких поселений, и в окрестностях нынешних Маркса, Энгельса и Красноармейска немцы составляли более 60% населения. Вот некоторые осколки их красочного мирка - из музеев Саратова и Красноармейска:

На кадре выше справа - сельхозинвентарь, в том числе вращательные маслобойки и коромысла "по мерке", вырезавшиеся под конкретные плечи. Но рядом с ними - деревянные плуги и грабли: лютеране и католики Немецкого Поволжья в целом выглядит не столь технологичными, как их собратья-меннониты из Новороссии и Сибири. Ещё на кадре выше виден хакбретт - швейцарский (!) музыкальный инструмент, на котором играли не перебирая струны, а ударяя по ним специальными палочками с окружностью на конце. Кем и когда он был сюда завезён - неизвестно, а найден в 1950-х годах в одной из станиц Волгоградской области. А в торце зала - одеяние пастора и фрагменты убранства кирх, не уцелевшего в Поволжье нигде на историческом месте:

Одежда и утварь. Русский мужик в те годы ещё на лавке спал, а у немцев в домах уже были кровати и если не мягкая, то хотя бы плетёная мебель

А вот прялки да ткацкие станки кажутся почти такими же:

В АССР НП не планировалось строить индустриальных гигантов, её промышленность держалась на мелких фабриках и ремесленных артелях. И здесь - не только предметы немецкого быта, но и образцы их продукции - ткань-сарпинка, керамика, металлическая посуда, плетёные шляпы и мебель:

Декоративно-прикладное искусство - вышивка, ткачество, кружева, но честно сказать, здесь оно не отличалось особым изяществом. Вообще, то ощущение, которое у меня остаётся от Немецкого Поволжья - это особая тягостная нормальность, где не творчество в почёте, а качественная крупносерийная работа.

Искусство, впрочем, тут было своё место - в общении с Богом. На одной из витрин - бумажные аппликации и очаровательные деревянные фигурки от церковных скульптур до ёлочных игрушек. Причём те, что в нижнем ряду, уже современные - сделал их в начале 1990-х мастер по фамилии Нордан.

Вершиной истории "вольгадёйчи" стала АССР Немцев Поволжья, основанная в 1918 году как автономная область и повышенная до республики в 1923 году. Она располагалась на двух берегах Волги юго-восточнее Саратова, по размеру была одного порядка с другими волжскими республиками вроде Чувашии и Мордовии, а центром её был назнаечн до того вполне славянский Покровск прямо напротив Саратова, по такому случаю переименованный Энгельс. Но советско-германский роман кончился вместе с 1920-ми, сменившись сначала осторожной дипломатической игрой, а затем - вероломным нападением. Вроде бы, ни о каких пронацистских движениях среди русских немцев историкам не известно, но с другой... Голод и коллективизация разорили здешних фермеров, по советской классификации сплошь "кулаков", а репрессии катком прошлись по немецкой технической интеллигенции в городах, кого уничтожив, а кого унизив. В общем, меньше всего советская власть хотела знать, как вольгадёйчи встретят своих непобедимых и безжалостных собратьев, решивших вдохнуть новый смысл в понятие "немецких колоний на Волге". И потому в 1941 году из степей от Одессы до Самары потянулись в Сибирь и Среднюю Азию бесконечные эшелоны теплушек. Немцев, в отличие от чеченцев или калмыков, хотя не выбрасывали на произвол судьбы в ледяную степь, по сути единственной целью депортации было увезти их подальше от границы. Но в отличие от тех же чеченцев и калмыков "русские немцы" так и не были реабилитированы после войны, и их новым ареалом стал недружелюбный край от Западной Сибири до Средней Азии. Немецкое Поволжье просуществовало 180 лет, а потом опустело в одночасье. И глаз отказывается верить, видя заброшенные кирхи в степях, как например в селе Усть-Золиха на пол-пути между Каменкой и Саратовом:

Золотые главки православной церкви да российский флаг здесь выглядывают из-за периметра зоны:

Колонию Мессер близ устья Золихи основали в 1766 году поселенцы из Пфальца, Гессена и Пруссии. В нынешней Усть-Золихе 1,5 тысячи жителей и даже на глаз она гораздо крупнее и живее, чем Каменка. Но сто лет назад тут жило более 6000 человек, и именно из Мессера происходили те Шмидты, что построили в Саратове крупнейшую мельницу Поволжья. Другой выходец отсюда - пасторский сын Эдуард Губер, который в детстве пытался быть немецким поэтом, а затем выучил русский язык и пытался быть русским поэтом, но дошедшие до нас отзывы критиков вызывают лишь вопрос "как ему сил хватило не застрелиться?!". С искусством у волжских немцев всегда было слабее, чем с хозяйством, но всё же место в истории Губер себе застолбил, сделав первый русский перевод "Фауста". На дореволюционных фотографиях осталась весьма неказистая деревянная кирха Святого Антония (1820 или 1835) с огромной луковичной главой:

Большую часть своей истории русские немцы строили кирхи абсолютно вне германского контекста, частью по памяти, частью исходя из удобства, частью черпая идеи у соседей - то есть, русских или татар. И лишь на рубеже 19-20 веков сюда стала доходить более привычная на фатерлянде неоготика. Вот и нынешняя кирха в Усть-Золихе освящена в 1912 году:

Она стоит на самом краю села, с некоторых точек легко подумать, будто бы прямо в степи (а такие сюжеты в НемПоволжье тоже встречаются). Рядышком - пасторский дом, ныне сельский ДК:

Всё почти так же, как в Каменке - в окнах уцелели рамы, а крыша давно рухнула в зал, сгнила и заросла травой:

Руинами каменные кирхи НемПоволжья были большую часть своей истории, успев прослужить по назначению где 20, а где и 10 лет. Это памятники ушедшей цивилизации, и думаю, их восстановление в первоначальном виде немногим целесообразнее восстановление античных руин. Лучше - консервация и обустройство внутри небольших мемориалов:

Хотя понемногу и этими руинами начинают заниматься. Например, в 2012 году я показывал такую же заброшенную и заросшую кирху в Зоркино за Волгой, но с тех пор её успели полностью восстановить, вплоть до часов и шпиля.

Каменка и Усть-Золиха стоят не на самой трассе, а в нескольких километрах западнее неё. В стороне от трассы лежит и райцентр - городок Красноармейск, только на востоке, ближе к Волге. Александр туда ехать откровенно не хотел, и мне теперь это кажется очень понятным - я объехал более 300 городов России от Пруссии до Курил, и если подмосковный Красноармейск среди них у самой вершины, то саратовский тёзка - у самого дна что по состоянию, что по контингенту. Его и основал беглый преступник... немецкий преступник Бальтазар Бартольд, прежде уже пробовавший себя в роли колониста на островах Дании. Там, однако, он кого-то убил в пьяной драке, был арестован и приговорён к смертной казни, но сумел бежать. Тут как раз случился Манифест Екатерины, и сделав поддельные документы на имя Бальцера Бартули, беглец объявился в России. Может быть, он где-то что-то слышал о волжских разбойниках и мечтал на новом месте стать гауптманом атаманом, но по прибытии понял, что и законным путём тут можно достойно жить. Так головорез подался в форштеггеры, и в 1765 году на реке Голый Карамыш под его началом обосновалось 105 семей из Вимпфена (Баден-Вюртемберг) и Изенбурга (Пфальц). К началу ХХ века колония Бальцер, или Голый Карамыш разрослась до размеров средненького города (9,5 тыс. жителей), а местный фабрикант Бендер стал большим человеком в огромном капиталистическом Саратове. В 1925 году Голый Карамыш сделался городом Бальцер, и беглый убийца встал в один ряд с Марксом и Энгельсом - в названиях трёх городов АССР НП. В 1942 году игра названий продолжилась: Маркс и Энгельс на востоке и новоявленный Красноармейск на западе - думаю, исчерпывающее описание отношений Германии и СССР.
И хотя местная кирха (1849-51), "при жизни" похожая на русские церкви, утратившие при Советах купол (почти такая же сохранилась в Марксе), была снесена ещё в 1930-х годах...

...интересно в Красноармейске другое. Чем разочаровывает вся Русь Немецкая - так это почти полным отсутствием самобытной гражданской архитектуры. Свои дома, фабрики, школы и амбары немцы строили так же, как их русские или татарские соседи, разве что добротнее и крепче. Исключением стал Бальцер, на всю Саратовскую губернию славившийся кирпичными заводами, натурально породившими неповторимый местный стиль. Центр Красноармейска отмечают многочисленные дома с характерной мозаичной (я бы даже сказал - "мерцающей") кладкой:

Иные - побелены, но на белом лучше просматриваются каменные наличники, вторая архитектурная "фишка" Голого Карамыша:

В большинстве своём они не построены из кирпича, а лишь обложены им, внутри оставаясь деревянными - как например местный краеведческий музей, основанный в 1987 в самом обыкновенном немецком доме.

Это действительно нечто самобытное, без прямых аналогов что в Германии, что в остальной России. По аналогии со "стилем пленных немцев" 1940-50-х годов, здесь - "стиль вольных немцев" процветавшего дореволюционного Поволжья:

Центр Красноармейска, что вполне закономерно - площадь Победы. На ней и пара "мерцающих" зданий, оставшихся от снесённой кирхи - двухэтажная приходская школа (1898) и маленький пасторат:

У подножья бывшей школы - пулемёт (2014). В войну в то ли ещё Бальцер, то ли уже Красноармейск спешно эвакуировались предприятия, как например ткацкие фабрики из Киева и Вышнего Волочка. Но в первую очередь - пулемётное училище, в 1942-43 годах передислоцированное сюда из Энгельса. Где именно оно располагалось, разные сайты пишут разное, а на самом деле столь важному в годы войны заведению был отдан десяток капитальных зданий по всему городку. И этот корпус - попросту ближайший к центру:

Тем более площадь Победы натурально лежит в кольце памятников. В кустах робко спрятался Ленин, возможно перенесённый в 1990-х с более солнечного места:

Напротив - монумент Победы (1975) с необычайно живыми скульптурами:

Возможно, их делал Иван Трифонов, самородок из соседнего села Золотое, которое я ещё покажу в следующей части. Вечный огонь же угас, а ведь зажигали его когда-то факелом с Мамаева Кургана...

За монументом Победы, ближе к задворкам Районного Дворца культуры - памятники "афганцам" и "чернобыльцам":

Но самый зрелищный тут, пожалуй, памятник ЧОНовцам, на лицах которых так и написано - "пристрелю!". ЧОН - это части особого назначения, проще говоря - каратели, подавлявшие в этих степях многочисленные бунты. Бунтовали, кстати говоря, не законопослушные немцы, а русские "кулаки" - но и тем, и другим было ясно, что военный коммунизм и продразверстки ведут дело к большому голоду. Особенно масштабным было восстание Реввоенсовета Пяти в 1921 году, охватившее большую часть современной Саратовской области. Непосредственно под Красноармейском ЧОНовцы потеряли в разных боях около 30 человек, и этот памятник (1965) стоит на их братской могиле:

Ещё тут есть домик 1990-х годов, построенный как "Wolga Deutsche Bank" - давно разорившийся памятник той помощи, которую Германия пыталась оказывать своей дальней российской родне после краха Союза.

А за современную утрату отвечает кинотеатр "Октябрь", судя по виду 1930-х годов (похожие здания есть в Энгельсе), построенный на месте той самой кирхи напротив её пастората и школы. Он и сейчас никуда не делся, но напрочь зашит в сайдинг:

Ещё одна достопримечательности площади - очаровательные рукописные афиши. В окнах почтамта:

И в сквере у Дворца культуры на улице 1 Мая:

От площади мы прошли небольшой кружок, или скорее квадрат по окрестным кварталам. Мимо пулемёта уходит местная улица Ленина, пыльная и очень оживлённая. Вдоль неё - приземистые дома неясных лет, как будто бы торговые ряды по-советски:

Возможно, также оставшиеся от АССР Немцев Поволжья:

Вперемешку - домики старого Бальцера:

И деревянные амбары во дворах:

Самая, пожалуй, симпатичная в Старом Бальцере - тихая Интернациональная улица:

Заметьте (на кадре выше), что помимо кирпича и дерева тут активно использовалась в строительстве сырая глина. А вот другой участок улицы, красный домик по центру - краеведческий музей. Здесь же были сняты и все три кадра с наличниками:

На параллельной улице Луначарского ближе к центру запомнилась школа №8 в здании немецкой прогимназии (1905):

Дом на улице Кирова, пристройками спускающийся в замусоренную канаву речки Голый Карамыш - возможно, бывшая женская школа (1869). Увы, всё это мои предположения, но точных адресов не нашёл:

Здесь же, на Кирова, предельно простенькая Старая Петропавловская церковь - старый дом с главкой и звонницей 1990-х годов:

На улице 1 Мая по ту сторону Карамышской канавы - более капитальная "новая" Петропавловская церковь (2004):

Сама улица 1 Мая тоже весьма живописна:

Её дворы. Ни дом, ни сараи явно не застали немцев, однако что-то немецкое во всём этом есть. Кроме, конечно же, голой раскисшей земли, переломанной плитки и пыли столбом..

Здесь же - приземистое здание ткацкой фабрики Андрея Бендера (1907), при Советах ставшей фабрикой имени Клары Цеткин:

Андрей Бендер в конце 19 века был мелким служащим в Бальцере, и как-то отправился в Саратов с крупной суммой денег от начальства. По дороге, однако, молодого немца ограбили, воров не нашли, а вскоре он сам вдруг объявился в Саратове с неплохим стартовым капиталом. Местная молва гласит, что за столь ловкую афёру да под именем Остап Бендер он попал на карандаш к Ильфу и Петрову. Как бы то ни было, в Саратове в 1910-х годах Бендер построил самый роскошный дом во всём городе, ныне занятый мэрией, но и о малой родине не забывал, открыв там фабрику и магазин напротив.

Другая фабрика "Цукунфт" то ли не сохранилась, то ли мы её не нашли:

Ещё какой-то фабричный корпус по соседству, всё на той же приречной улице 1 Мая. Обратите внимание на количество "жигулей":

...У ворот церкви к нам подошла тётушка и как-то расположила к себе, чуток рассказав про Бендера и немецкие дома. А потом перешла к делу:
-Вы вот слышали, что у нас на прошлой недели девушку убили?
-Слышал, да. В Саратове сейчас пол-города об этом говорит...
-А она моей племянницей была. Такая хорошая была, умница, красавица... Ах что ж мне делать-то теперь? На похороны 150 тыщ надо! Я вон ей месяц назад 8000 одолжила, - женщина показала на свою коллегу по паперти, - а она мне их до сих пор не отдаёт!, - коллега по паперти довольно кивнула, - ах, может хоть вы мне поможете!
По юности я попрошайкам раздал наверное несколько тысяч, поэтому с тех пор обрёл на них стойкую аллергию. Молча развернувшись, мы поспешили на площадь Победы, на ходу поймав отчётливый обрывок разговора про мой фотоаппарат и его возможную стоимость. Стоило было нам сесть в машину, как откуда ни возьмись подвалил бомж и нахально открыв дверь, принялся клянчить денег у Александра. В общем, слух о гостях из внешнего мира быстро разнёсся среди продолжателей дела Бальтасара Бартольда, и хотя увидели мы в Красноармейске явно не все осколки Старого Бальцера, задерживаться тут желание пропало.

...Вместе с немцами Красноармейск потерял и большую часть своих небольших производств. Каким-то чудом до сих пор жив тот самый кирпичный завод, при котором есть даже действующая узкоколейка с самодельным локомотивом, который в 1990-х годах слепили из тепловоза, трактора и деталей автомобилей. Советская власть же пыталась слепить из Красноармейска важный город с хотя бы 100-тысячным населением, но по не совсем понятным мне причинам, все проекты буксовали, словно и не то время было на дворе. В 1960-е годы здесь начинал строиться военный аэродром, но по каким-то причином дело "не взлетело". Памятник следующим попыток - промзона на восточной окраине, на карте сравнимая размером с самим городком. Вот только не работает в ней, кажется, ничего. Ещё в 1978 году здесь началось строительство завода "Красноармейсксельмаш", где планировалось наладить производства машин по внесению удобрений. Но стройка затягивалась, ввод в эксплуатацию откладывался год за годом, и наконец в конце 1980-х будущее предприятие перепрофилировали в "Красноармейскавтосельмаш": совместный проект московского АЗЛК и Братиславского автозавода в Чехословакии. Основной его продукцией должны были стать весьма симпатичные советские минивэны "Москвич-Тоник" (подробнее см. здесь), но проект рухнул вместе со страной, и даже сами машины уцелели лишь в двух опытных экземплярах в музеях Москвы и Братиславы.
И не случайно я поминал в самом начале рассказа Псковщину и Смоленщину - там было вторжение немцев, тут - исход немцев, а итог в обоих случаях один - обескровленность. Думаю, не будет преувеличением сказать, что глубинка Саратовского Юга - самый депрессивный угол во всём российском Черноземье.
Но напоследок - такое вот жизнеутверждающее граффити, уж не знаю, кем сделанное и к чему: