Непредсказуемый «колосс без головы»: немецкие выводы о русской армии

Некоторые отечественные мастера художественного слова в угаре самобичевания вкладывали в уста фюрера даже фразу: «Русские совсем разучились воевать». К счастью, ныне у нас есть возможность ознакомиться с реальным немецким докладом «Отдела изучения армий Востока» (OKH/FHO) по итогам финляндской войны 1939–1940 годов. Его рассылали в группы армий в октябре 1940-го с сугубо практической целью — составить в войсках адекватное представление о будущем противнике. Разработка «Барбароссы» уже шла полным ходом, и информация о финском опыте оказалась как нельзя кстати.

Вполне ожидаемо особое внимание уделялось действиям советских танков. Прежде всего, немцы отметили «завышенные ожидания относительно эффективности танков». В самом деле, на Карельском перешейке русские задействовали крупные танковые силы, в том числе танковый корпус, но быстрого броска вперёд не получилось.

Причины были очевидны. Бронирование лёгких танков Т-26 и БТ признавалось как недостаточное и было невысокого качества. Снаряды финских 37-мм противотанковых пушек всегда пробивали броню советских машин.

Большой интерес у немцев вызвали импровизированные противотанковые средства финнов — бутылки с зажигательной смесью и разнообразные подрывные заряды. Парадокс, но в докладе отмечалось со ссылкой на финский опыт: «Атаковать движущиеся танки оказалось легче, чем стоящие, поскольку последние могли лучше видеть и стрелять». Опыт противостояния бронеединицам импровизированными средствами вермахту действительно пригодился в 41-м.

(На фото: финские противотанковые средства: связка зарядов и бутылка с зажигательной смесью)

Весьма эффективны против советских танков в условиях Карельского перешейка оказывались мины. Причём зимние условия добавили перчинки в использование этих боеприпасов. Их следовало укладывать на твёрдую основу — например, дерево. В противном случае трёхкилограммового заряда оказывалось недостаточно против гусениц Т-28. Финны, а через них и немцы, отметили появление у Красной армии по опыту первых боёв удачного металлоискателя с кольцевой рамкой.

Напротив, применение на фронте танков КВ и СМК немцы заметили, но недооценили. СМК стоял в глубине финской обороны и его успели изучить, но без далеко идущих выводов. В германских справочниках по советской бронетехнике двухбашенный СМК появился под названием Т‑35С.

(На фото: советский тяжелый танк СМК, подорвавшийся на фугасе на Карельском перешейке)

(На фото: Батарея советских 76-мм полковых пушек на огневой позиции на Карельском перешейке, 1940 год )

Рефреном через весь доклад проходит тезис о массированном использовании Красной армией артиллерии, в первую очередь, на Карельском перешейке. Однако эффективность огня оставляла желать лучшего: «Русская артиллерия в начале кампании расходовала огромные массы боеприпасов, не достигая серьёзных результатов».

Тем не менее, уже в ходе войны наши военные провели работу над ошибками. Что не могли не заметить немцы: «…на Карельском перешейке в ходе войны наблюдалось существенное улучшение действий артиллерии». Убогость финской авиации позволяла Красной армии корректировать огонь своих пушек с помощью аэростатов. Их не опускали даже ночью, высматривая промахи в светомаскировке противника.

Большой настрел артиллерии резко контрастировал со сравнительно небольшим расходом патронов стрелкового оружия. Так, в 7-й и 13-й армиях за всё время боевых действий использовали аж 3,5 млн артвыстрелов, но 48 млн патронов. Т. е. на один артвыстрел приходилось всего 13 расстрелянных патронов к винтовкам и пулемётам.

Своё стрелковое оружие пехота использовала слабо. Это оказалось проблемой в Финскую и осталось бичом Красной армии в 1941–1942 годах.

Вместе с тем, длительные артподготовки наступления позволяли финнам намечать направления возможных ударов. Впрочем, в феврале 1940-го это их уже не спасло.

(На фото: Красноармеец в стрелковом одиночном окопе на переднем краю обороны на Карельском перешейке )

Не следует думать, что советская пехота получила только негативные отзывы. К финским байкам про атаки красноармейцев под пение «Интернационала», взявшись за руки, германцы отнеслись скептически. Напротив, отмечалось, что «русская пехота атаковала с большой удалью».


Высокую оценку получили и усилия советских пехотинцев по закреплению позиций: «Окапывание осуществлялось пехотой очень быстро и искусно». От финнов требовались максимально быстрые контратаки, в противном случае отбить занятое оказывалось крайне проблематично.

«Однажды заняв позицию, русские обычно уже не оставляли её, обороняя до последнего человека», — отмечалось в докладе.

До самого конца оборонялись в том числе и в окружениях. Быстрый распад 44-й сд под Суомуссалми стал исключением, а не правилом.

(На фото: Командир батальона РККА ставит задачу своим бойцам на Карельском перешейке)

Большой интерес у германской разведки вызвали захваченные финнами приказы частей и соединений Красной армии. По итогам войны проблему захвата противником важных приказов подтверждал и особый отдел Ленинградского округа. Чаще всего документы попадали к финнам из полевых сумок погибших командиров подразделений.

Острым взглядом опытного игрока немцы сразу определили наши слабые места в подготовке важнейших для ведения войны документов — «распоряжений провести разведку и данных о противнике всё время недостаточно». Действительно, сведения о противнике — это раздел, с которого должны были начинаться боевые приказы.

Как ни странно, немцы углядели в составленных приказах чрезмерный уровень предоставляемой исполнителю инициативы. Так, на усмотрение подчинённых оставлялось «в зависимости от обстоятельств продвигаться дальше назначенных рубежей или сделать промежуточную остановку». В некоторых случаях задачи ставились сразу на два дня. В других случаях, напротив, в приказах отсутствовали даже указания о последующих задачах.

Вывод на основе финского опыта немцы сделали жёсткий, но справедливый: «Ход финско-русской войны позволяет сделать вывод о том, что Красная армия не вполне соответствует современным требованиям». Но этот вывод всё же страшно далёк от «разучились воевать». Кроме того, было очевидно, что советское командование тоже сделало выводы из своих неудач.

Полностью фраза Гитлера на совещании 9 января 1941 года звучала так: «Хотя и русские вооружённые силы — глиняный колосс без головы, однако точно предсказать их развитие невозможно». О развитии Красной армии говорили и немецкие аналитики, подводившие итоги опыта финской. Они считали целесообразным «считаться с определённым прогрессом в подготовке Красной армии».

Как мы знаем, скачок вперёд произошёл в совершенно неожиданном для вермахта ключе. Ставка Красной армии на танки привела к появлению новой техники и новой организации. Именно бронетехника стала стальным щитом страны в 1941 году.

АЛЕКСЕЙ ИСАЕВ