Десант на Памир - крышу мира

Уникальная акция совершалась на стыке научных и технических открытий, проходила под чутким руководством военных, альпинистов, Центрального парашютного клуба Советской армии, размещенный в Рязани и по сей день, и обещала стать мировой сенсацией. Так бы оно и случилось, если бы не произошло трагедии. Погибло четыре парашютиста: старшина Владимир Мекаев, рядовой Юрий Юматов, ст.сержант Валерий Глаголев, конструктор Вячеслав Томарович.

В 60-х годах конструкторам парашютов была поставлена задача — создать парашют, который смогут использовать космонавты в случае приземления спускаемого аппарата в горах. Ведь сегодня не секрет, что космонавты изначально покидали спускаемый аппарат в стратосфере. Поэтому купол должен быть надежным и в условиях разряженного воздуха, и при непредсказуемом ветре. Другими словами, в условиях, характерных для высокогорья. «Идеальным» местом для таких прыжков стал Памир. Но для испытания нового парашюта недостаточно смастерить купол и выбрать место для испытаний. Нужны специальные технические средства и дополнительное финансирование. Иначе говоря, требовалась поддержка в военных структурах и среди партийных руководителей.

Добиться благосклонности военных начальников было несложно. Им предоставили на рассмотрение проект десантирования в горы целого воинского подразделения, причем под внешнеполитическим соусом. Ведь с середины 60-х годов советско-китайские отношения резко обострились. Не исключалась возможность вторжения китайцев на советскую территорию именно через горные перевалы Памира. Поэтому когда на стол военным лег такой проект, всевозможное техническое содействие ему было гарантировано.

От партийных чиновников добиться поддержки было еще проще, так как самый массовый высокогорный прыжок решили приурочить к 50-летию комсомола. Идея покорить пик Ленина и пик Коммунизма на парашютных системах наших конструкторов и тем самым продемонстрировать миру достижения социалистического строя прекрасно вписывалась в государственную программу празднования юбилея ВЛКСМ. «Человек, воспитанный на коммунистических идеалах, смог покорить семитысячники! Нашим воздушно-десантным силам теперь доступны любые высоты!». Комсомол обещал привлечь средства массовой информации, обеспечить всем необходимым: питанием, медикаментами. Так, под военно-коммунистическим соусом, проект начал жить.

Идею прыжков с парашютами на горные вершины молва, однако, приписывает не военным, а тренеру-альпинисту из «Буревестника» Виктору Галкину и испытателю парашютов НИИПДС — Научно-исследовательского института парашютно-десантных систем — Александру Петриченко. Галкин в свое время сам был десантником и имел на счету 23 прыжка, а Петриченко впоследствии служил в штабе ВДВ

— У Вити Галкина голова была полна идей, — рассказывает альпинист Вячеслав Глухов. — Но в «Буревестнике» на альпинизм давали копейки, а НИИПДС, где у Вити были связи, как раз получил заказ на разработку парашютов для космонавтов. Прыжки в Памире — ведь космонавты в случае аварийной ситуации могут приземлиться и в горах — включили в эту программу. Привлекли нас, альпинистов, дали денег, снарядили, поили, кормили. Транспортом обеспечили — Петриченко, когда вылетали в Фергану, в «Ан-12» даже машину свою загрузил, ЗиМ

Посадочной площадкой для первого десанта выбрали Памирское фирновое плато. Позже Петриченко назовет идею «шалой». Действительно, проблем была гора не меньше «коммунистического» пика. Летом 1967 года над плато недалеко от пика Коммунизма на высоте 6100 метров появился специально подготовленный «Ан-12» с десантом. Вместо обычных куполов для десантирования использовали ПА-1 — парашют альпиниста. Дело в том, что стандартный парашют в условиях высокогорья использовать трудно. В разреженном воздухе парашютист имеет скорость падения чуть ли не вдвое большую, чем разрешено техникой безопасности. Поэтому в горах требуется специальный купол, с большей площадью, но не в ущерб маневренности.

По сравнению с куполами, которые существуют сегодня, ПА-1 — «подручное средство для самоубийства». Но тогда — в конце 60-х — это было верхом конструкторской мысли. На купол ушло 60 кв. метров каландрированного капрона! Из этого же капрона можно было сшить еще и пуховики и высотные костюмы для участников акции. Ведь вся экипировка была самодельной, пошитой из болоньи, в которой человек — как в бане, а в каландрированном капроне тело дышит. Кстати, потом, после прыжка 68-го года, вся Ферганская долина оделась в парашютную ткань — альпинисты, которым достались купола, меняли ее у местных жителей, причем в основном на дыни.

В отсутствии ветра ПА-1 еще более-менее удовлетворял поставленным задачам. Но как только появлялся ветер, парашют терял управление. Кроме того, у него была огромная вертикальная скорость. Лететь на парашюте альпиниста первой модификации — примерно то же самое, что прыгнуть с третьего этажа на землю вообще без парашюта.

Условия высокогорья не могли полностью гарантировать точное приземление даже на площадку 12 километров в длину и 4 в ширину, каким было Памирское фирновое плато. Ветер в горах непредсказуем. Так что промазать очень просто, рискуя упасть в пропасть или врезаться в скалу. Удачно приземлиться в горах для десантника — важно, но это только полдела. Как говорится — три минуты ты орел, а потом — лошадь. Точнее, в условиях Памира — горный як. После приземления надо еще пройти по плато километров десять и спуститься вниз маршрутом 5-й категории сложности, дыша воздухом, где кислорода вдвое меньше нормы.

Первый, «пристрелочный» прыжок назначили на 12 августа 1967 года. «Пробу сил» обеспечивали 20 профессиональных альпинистов, на которых возлагалась задача встретить на плато парашютистов и обеспечить их нормальный спуск. К полудню альпинисты были на месте и уже собирались было разметить точку приземления — большой оранжевый круг, как поступила команда «отбой». Решили перенести прыжок на два дня, а группе эвакуации с самолета сбросили продукты, палатку и бочку бензина.

Наступило утро 14 августа. Александр Петриченко, Владимир Прокопов, Эрнест Севостьянов, Владимир Чижик и член отряда космонавтов Владимир Бессонов грузятся в самолет… в плавках. Оказывается, Ан-12 на памирском солнце разогревается не хуже хорошей парилки в бане. И чтобы не размокнуть, испытатели решили экипироваться уже на подлете к месту десантирования. Для пристрелочного сброса — «на мясо» — использовали контейнер с фруктами. Он попал точно в «яблочко». На следующем заходе обнадеженные успехом фруктов парашютисты по сигналу штурмана покинули борт. Разлетелись кто куда. По снайперским меркам попали «в молоко»: лучший результат — 150 м от креста. Но все живы и невредимы. Кандидат в космонавты Владимир Бессонов радовался больше всех, кричал и предлагал даже сыграть с альпинистами футбольный матч. После эйфории от приземления, как цунами, накатила «горняжка». Счастливых десантников прибила горная болезнь.

Спуск не был легкой прогулкой победителей. Горы, как и любой достойный соперник, не сдавались после первого раунда. Люди с трудом передвигались по снегу. У Владимира Бессонова ночью обнаруживается двустороннее воспаление легких. Наутро «космонавта» погрузили в рюкзак, вырезав дыры для ног, дальше альпинисты несли его по очереди на закорках. Следующей ночью состояние Бессонова ухудшилось. Лежал в бреду, лез драться, пытался выскочить из палатки и бежать куда угодно, только бы не вниз.

Все это объяснялось неправильной акклиматизацией и отсутствием средств, облегчающих действие «горняжки».Без альпинистов, без группы эвакуации из-за неправильной акклиматизации десантники были обречены на неминуемую смерть. — Акклиматизацию-то прошли — под Фрунзе, на базе Ала-Арча, — поясняет Глухов, — но потом долго сидели на аэродроме в Бишкеке: начальство колебалось, разрешить — не разрешить. Потом то самолета не было, то штурмана, то еще чего-то… Вся акклиматизация пошла насмарку. Вот и получилось, что только Чижик с Петриченко — могучие ребята! — спускались сами, а остальных пришлось тащить. Измучились здорово. Два десятка альпинистов в прямом смысле спасали отважную шестерку парашютистов. Но, к счастью, обошлось пневмонией «космонавта» и головной болью остальных.

На следующий, 1968 год был запланирован самый массовый в мире высокогорный десант. Если прыжки 67-го были одиночными выстрелами, то над пиком Ленина «стрельба» должна была вестись пулеметными очередями, причем снайперскими: народа много, мишени гораздо меньше, чем в 67-м (полка для десантников — 60х100 м, площадка на вершине — 600х300 м).

Мировая общественность с интересом наблюдала за подготовкой, все ждали рекорда. Такого в практике покорения гор еще не было: настоящие военные маневры на высоте более 6000 метров над уровнем моря. 36 солдат срочной службы, в штатном обмундировании, с автоматами наперевес высаживаются на небольшую площадку под пиком Ленина на высоте 6100 метров — первая часть акции. Затем десантируются еще десять человек на саму вершину пика Ленина — на 7100 м.

После происходит «штурм» пика Ленина: десантники высаживаются с парашютами на плато, военные альпинисты встречают их, и все вместе они направляются к вершине, где в титановой капсуле оставляют письмо потомкам такого содержания: «Молодежи XXI века! Вскрыть в 2018 году. Вам, поколению 100-летия комсомола, мы завещаем свое духовное и материальное богатство, вам передаем негасимую искорку революции, несите ее дальше в века…». Не правда ли, планы, достойные юбилея передового отряда молодежи. Кроме того, высокогорные маневры ВДВ имели важное военно-политическое значение. Ведь они должны были в первую очередь продемонстрировать «великому кормчему» китайского народа, великому Мао, что нашим десантникам покорны любые горные перевалы. Словно снежная лавина, готовы они скатиться на головы нарушителю, пресечь любые поползновения, пусть даже через горы, на советскую землю.

Однако складывалось все не совсем так, как хотелось устроителям празднеств. Изменились условия прыжка. В частности, площадки для приземления парашютистов стали другими. Резкое ограничение площади приземления потребовало от конструкторов НИИ ПДС целого ряда технических новшеств, позволявших быстро покинуть борт самолета.

Вячеслав Томарович придумал и смонтировал в «Ан-12» специальный эскалатор. После нажатия кнопки штурманом нехитрая конструкция приходила в движение и сбрасывала людей за борт с интервалом в две десятые секунды. Десантники сидели на специальных металлических «чемоданчиках» с так называемым «НЗ», неприкосновенным запасом, в который входили теплые вещи, сухой паек и кислородный баллон. Кислород в горах необходим как ничто другое. Пока ребята на борту, они дышат бортовым кислородом, но после команды «Пошел!» происходит автоматическое переключение.

Одиннадцать минут после отделения парашютист дышит чистым кислородом, — этого времени достаточно, чтобы приземлиться на вершине. Как только кислород в баллоне заканчивается, прибор автоматически переключается на подачу воздушной смеси из окружающего пространства.

При подлете к земле чемоданчик отстреливался и висел на фале. Тем самым удар о землю существенно смягчался, а металлический ящик, врубившись в наст, становился своеобразным «якорем», удерживая парашютиста от неминуемого скольжения по склону. Парашют тоже отстегивался автоматически, поскольку даже «якорь» не смог бы удержать его с парусящимся куполом.

Сейчас никто не может сказать, почему именно 36 бойцов срочной службы из в/ч 55523 (105 Воздушно-Десантная дивизия г.Фергана) во главе с капитаном Георгием Тайнасом совершали рекордный прыжок. Чем обусловлена эта цифра? Организаторы мирового рекорда для подчеркивания стойкости и мужества крылатой пехоты ничем особенным их не баловали, все по Уставу. Все по нормам вещевого довольствия. Хорошо, хоть удалось вместо зубного порошка достать зубную пасту, которую наносили потом на лицо во избежание солнечных ожогов.

Итак, как и планировалось, три дюжины бойцов в три захода десантировались на небольшую площадку на высоте 6100 метров — у самого пика Ленина, а пять более опытных десантников и пять испытателей из НИИ ПДС прыгали на саму вершину — на отметку 7100.

Альпинистов собралось почти сто человек. И не удивительно. Ведь по сравнению с прыжком 1967 года на этот раз парашютистов прыгало почти в 8 раз больше — 46 человек. В лагере народу было еще больше. Только обслуживающего персонала — 250 человек. Секретарь ЦК ВЛКСМ Орджоникидзе, курировавший военный комплекс, организовал все на высшем уровне. Привезли дизели, устроили огромную столовую, на склоне горы десантники написали: «Слава ВДВ!». Эта надпись сохранилась до сих пор.

25 июля 1968 года солдат группами повели наверх. Несмотря на то что подъем относился к 5-й категории сложности, был он не очень трудный. Все шли по уже пробитой тропе, в опасных местах альпинисты натянули веревки. Бойцы, специально отобранные из разных подразделений ВДВ, чувствовали себя героями. Но с каждым метром подъема эйфория иссякала. Во время ночевки, на высоте около пяти тысяч метров, один из солдат отошел по нужде от палатки, провалился в трещину и сломал ногу. С первыми лучами солнца пришлось его отправлять вниз. После пробы горного климата и «потери» бойца бравады у десантников поубавилось. Но организаторы предусмотрели и это. На базе в Фергане, во избежание «отказников», находился врач-психолог, чтобы ночной перелом ноги и горный воздух не сломили геройский настрой у участников акции.

Рассвет 27 июля. Ферганский аэродром. В «Ан-12» нет ни одного свободного места — кроме 46 парашютистов, на борту — кинооператоры, фотографы, журналисты. Самолет долго кружил над пиком, сбрасывал пристрелочные парашюты. Наконец прыгнули первые 12 солдат. Снова круги, пристрелка — следующая дюжина, потом третья группа бойцов.

В какой-то момент возникла нештатная ситуация, чудом не превратившаяся в трагедию. Леонид Асаенко в полете упал на купол Бориса Михеева — свой «погас». Асаенко успел отцепить основной парашют, кубарем съехал по куполу Михеева, пролетел мимо него и уже у самой земли успел раскрыть «запаску».

Поднявшийся ветер разбросал солдат по всему склону, кто-то чуть не улетел в пропасть, но все остались живы-здоровы. После приземления опьяненные удачным приземлением десантники вынимали уложенные в ящики НЗ дыни, виноград, арбузы и угощали ожидавших их на площадке приземления альпинистов.

Однако праздник жизни на высоте более 6000 метров над уровнем моря был недолог. Буквально через полчаса практически всем «голубым беретам» стало плохо. Многие солдаты сидели, опустив голову. Тошнота, головокружение, страшная головная боль. Капитан Георгий Тайнас, командир группы, которая прыгала на 6100, отдал приказ: «Всем встать! Собрать основные и запасные парашюты. И по порядку номеров рассчитаться». Два или три бойца вообще никак не отреагировали, — так и сидели, опустив голову. Капитан подошел ближе и приказал им встать. Они же — под влиянием гипоксии, неадекватного восприятия, послали его куда подальше. Капитан автоматически потянулся к поясу, где должно находиться оружие. Потом Георгия Тайнаса спрашивали, что было бы, если бы в кобуре лежал пистолет, выстрелил бы? И он сказал, как отрезал: «Да!». Альпинисты распределили солдат в связки по восемь человек и, не теряя времени, повели вниз.

Группа альпинистов, которая обеспечивала прыжок и спуск «десятки», делала восхождение на пик не через полку, куда приземлялись десантники, а прямо по центру стены через «метлу» — так альпинисты называют скальное ребро Липкина по внешей схожестью. Добравшись до вершины, они пытались выйти на связь с самолетом по рации, которую доставили туда заранее, до восхождения группы эвакуации. Армейская радиостанция Р-105, тяжелая — почти пуд весом, не могла наладить связь из-за… замерзших аккумуляторов. А запасные не взяли потому что несли на вершину автоматическую метеостанцию.

А тем временем «Ан-12» кружился над горой. Появились облака и легкий ветер. Чтобы мишень — букву «Т» из оранжевого полотнища — не унесло, на нее всем телом налег Николай Черный. Постоянно зажигали дымовые шашки. По дыму штурман мог определить направление и силу ветра. Подумали, что десантники решили не прыгать, ведь метеоусловия ухудшились, и перенести прыжок на другой день было бы самым правильным решением. Из буквы «Т» сделали крест — запрещающий знак. Часть альпинистов пошла с вершины вниз. И вдруг около трех часов десятка прыгнула. Самолет поднялся на 8000 м. Вспыхнула сигнальная лампа, створки раскрылись, эскалатор пошел.

Владимир Прокопов, Эрнест Севостьянов, Владимир Чижик, рядовой Юрий Юматов, старшина Владимир Мекаев, старший сержант Валерий Глаголев, конструктор Томарович, подполковник Морозов, лейтенант Сидоренко. Последним прыгал «автор идеи» Александр Петриченко. Красивое зрелище — на фиолетовом фоне разноцветные купола. Но ветер уносил их явно не туда — на юг, за гребень.

В живых остались трое первых и трое последних из десятки. Сразу погибли, разбившись о скалу, Мекаев и Юматов. За жизнь Глаголева и Томаровича доктор Алексей Шендяйкин боролся до утра следующего дня, но так и не смог спасти. Они умерли у него на руках. У всех четверых диагноз одинаков — перелом основания черепа. Танковый шлем, в котором осуществлялся прыжок, не обладал прочностью каски, которая смогла бы защитить голову от сильного удара. Альпинист Валентин Сулоев на лыжах покатил с вершины до лагеря на 4200 м — сообщить печальную новость.

Севостьянов, как только раскрылся парашют, начал фотографировать Прокопова. Последний был единственным, кто приземлился в пределах площадки, правда, на самом краю пропасти. Самого же «фотографа» порыв ветра понес прямо на торчащий из фирна скальный гребень. Севостьянов чудом успел выбросить вперед ноги. Парашют потащил его по склону, но у самой пропасти он успел отцепить «парус». Упал на камни и Владимир Чижик. Петриченко вместе с Сидоренко и Морозовым перевалились за гряду и упали далеко внизу на южном склоне, не выполнив главной цели прыжка — приземлиться на пик Ленина, но зато остались живы.

Виновным сочли штурмана. «Эксперты» говорили, что тот буквально на несколько секунд ошибся с нажатием кнопки. Но как в условиях высокогорья на 8000 метрах предугадать порыв ветра у земли? Это практически невозможно. К тому же стоит отметить, что штурман был новый, заменивший погибшего при аварии на учениях однополчанина, имеющего большой опыт высокогорного десантирования. Наличие опытного штурмана — едва ли не главное условие для совершения успешного высокогорного прыжка. Ведь он и только он должен выбрать точку и время выброски. Рассчитать ее в зависимости от скорости и направления приземного ветра. Новый же штурман выбросил людей с опозданием, и их понесло на южный склон. В тот момент на пике Ленина ветер дул с юга и над вершиной завихрялся. Парашюты, попав в это завихрение, начинали складываться. Подполковник Морозов, когда понял, что его сейчас бросит на скалы, отстегнул парашют и упал с большой высоты в снег, в результате сломав ногу. Вячеслав Томарович не был таким асом, как Александр Петриченко. В первую очередь он был все-таки конструктором, не имел, как испытатели, опыта внештатных ситуаций, и разбился о скалу.

Штурман после всех «разборов полетов» сошел с ума и был уволен из рядов вооруженных сил «в связи с нервным расстройством».

Пик Ленина несколько выдается из всей горной системы. Там иногда происходят разные аномалии. Девушки погибли в 74м, а километром ниже было 500 альпинистов, и никто не смог к ним подняться. Пик Коммунизма не такой непредсказуемый. Сам предупреждает. Если над ним облако чечевицеобразное — значит, на следующий день жди непогоды. Но убежать успеешь.

Петрук и Божуков пошли вниз, откуда летели сигнальные ракеты: стрелял Сидоренко, который улетел дальше всех и зацепился за склон. Нашли и Морозова, но он идти не мог. Думали, перелом, но оказалось, трещина в ноге. Контейнер Сидоренко при падении вырыл воронку, ее расширили, и все вместе в ней заночевали. Мы спали выше — двое в палатке, четверо закутались в парашютные купола, прижались друг к другу… А ночью было минус 25 — 30.

Утром стали думать, что делать. Продуктов мало, бензина для горелки — кот наплакал, Морозов на ногах не стоит. Решили спускаться по южному склону в ущелье Саукдара.

Тела забросали снегом. Потом туда поднялась команда и прикрыла их более капитально. А на следующий год группа Кирилла Кузьмина из 3-х человек провела беспримерную операцию по спуску 4- тел. Томаровича и Юматова привезли в Москву. Мекаева и Глаголева похоронили там же, под пиком Ленина.

Спускались в Саукдару вслепую — маршрут неизведан. Проваливались в трещины, вытаскивали друг друга, Морозова несли, спеленав, как в кокон. Погода была плохая. Самолет летал с утра до вечера, высматривал, но не замечал. Два дня никто ничего не знал, считали погибшими вместе с парашютистами.

В контейнерах шоколада немного было… Парашютисты сбросили в основном фрукты — хотели побаловать. Но больше всего страдали от жажды: бензина, чтобы растопить снег, не было. На второй день заметили и сбросили мешок. Все там было — консервы, сухари, даже семь пар кальсон. Трудно понять интендантов. Кто-то потом говорил: чтобы могли перед смертью в чистое переодеться .Не было только главного — сока и бензина.. Распотрошили мешок — внизу там опилки и песок для амортизации, из стружки сделали костер, натопили немного воды из снега. На следующий день прилетел «Ми-4». Из кабины бросили записку: «Что с Сидоренко? Если погиб и оставлен на вершине, разойдитесь и ложитесь на снег. Если не обнаружен, встаньте в круг. Если с вами — в линию». Встали в линию. Потом вытоптали в снегу слово БЕНЗИН буквами метра по полтора. Потом сбросили бензин. В лагерь Ачик-Таш их доставили вертолетом. Когда Шиндяйкин вылез из кабины, ребята-армейцы долго не могли признать в нем того доктора, который сносил их на вратарской площадке в борьбе за мяч. Что удивительного, если человек потерял в весе 10 килограммов? А ведь его не мучила проблема избыточного веса, ни грамма лишнего…

Не это главное. Главное в том, что сил хватило на все и что никто не разочаровался ни в себе, ни в своем товарище.

Ровно через год, 7 июля 1969 года, в газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР, который и подвел окончательную черту под всеми теми разговорами, в которых подвиг парашютистов изображался подчас никому не нужной затеей. «За мужество и отвагу, проявленные при проведении экспериментальных прыжков с парашютом в сложных условиях, наградить…» Почетнейшей солдатской наградой — медалью «За отвагу» были награждены все тридцать шесть участников прыжка на 6100, в том числе и капитан Георгий Тайнас. Асаенко и Михеева — наградили орденами Красного Знамени Были награждены парашютисты-испытатели Александр Петриченко, Владимир Прокопов, Эрнест Севостьянов, Владимир Чижик, лейтенант Александр Сидоренко. Посмертно награждены старший сержант Валерий Глагольев, старшина Владимир Мекаев, рядовой Юрий Юматов, парашютист-испытатель Вячеслав Томарович. Награждены медалью и альпинисты: руководитель экспедиции Виктор Галкин, начальник спасательного отряда Валентин Божуков, участники спасательных работ Лев Добровольский, Юрий Колокольников, Аркадий Маликов, Валерий Путрин, Николай Черный, врач Алексей Шиндяйкин, командир вертолета Алексей Иванович Панферов и… посмертно альпинист Валентин Сулоев. После пика Ленина альпинисты сразу улетели к пику Коммунизма. Было восхождение, и Сулоев умер на траверсе где-то на высоте 6700. Здоровый был, сильный. И вдруг отказался идти дальше, остался в палатке и умер. Его спустили на плато, а на следующий год сняли. Он похоронен на поляне под ребром «Буревестника», которая носит его имя – поляна Сулоева.

Совет депутатов Красногорского муниципального района Московской области от 28.06.2007 принял решение о присвоении названий новым улицам в д. Путилково Красногорского района, Совет депутатов решил назвать — улица Вячеслава Томаровича.