Дундуки и дуболомы: О цензуре в России

Фейсбук* запретил упоминание секса не только на публичных страницах в соцсети, но даже в личной переписке. Причём достаточно написать лишь намекающую на секс фразу, как Цукерберг тут же её заблокирует. А у нас планируют штрафовать или сажать на 15 суток за оскорбительные комментарии в интернете в адрес представителей власти. Но все эти попытки ограничить свободу в интернете меркнут перед строгой и идиотской цензурой царских цензурных комитетов. По ссылке вы можете ознакомиться с примерами некоторых цензурных перегибов разных эпох, сегодня продолжим этот список.

Кстати, одним из самых злостных цензоров был Пётр I. Его бесило, что священники в своих письменных трудах сравнивают его с антихристом. С духовенством у Петра Алексеевича вообще были непростые отношения (пример поссылке). Поначалу Пётр просматривал переписку монахов и литературные написанные священнослужителями литературу и лично вымарывал нелестные отзывы о самом себе, а затем психанул и вообще ограничил процесс письма в монастырях до нескольких минут в день и запретил монахам иметь письменные принадлежности. Причём в те жалкие несколько минут монахи могли писать только под надзором. Понятно, что лучшего мнения о Петре после этого запрета они не стали, но зато император успокоился и перестал тратить своё ценное государственное время на цензуру.

Александр Красовский, один из самых злостных цензоров в истории, свирепствовал во времена Николая I. Президент Академии наук С. Уваров называл его "цепной собакой". Вот пример работы этого пса. Поэт Валерий Олин в "Стансах к Элизе" писал:

Улыбку уст твоих небесную ловить
И молча на тебе свои покоить взоры...

Догадайтесь, к чему придрался Красовский. "Женщина недостойна того, чтобы её улыбку называли небесной", - такой вердикт сделал цензор. Дальше-больше:

Что в мненьи мне людей? Один твой нежный взгляд
Дороже для меня вниманья всей вселенной...

Вот вывод Красовского: "Во вселенной есть и цари, и законные власти, вниманием которых нужно дорожить".

Рядом со строчкой "О! как бы я желал всю жизнь тебе отдать!" Красовский написал "Что ж останется Богу?"

С работой этого "великого" цензора определенно стоит ознакомится Виталию Милонову.

Не только прилагательное "небесное" по отношению к женщине было запрещено. Например, улыбка не могла быть ангельской или божественной. Всё это оскорбительно для веры. Нельзя было даже написать "вечно занят охотой", потому что вечным может быть только Бог. Нельзя было называть возлюбленную "мой ангел". Писатель Александр Дружинин специально вставлял в текст как можно больше "моих ангелов", чтобы потроллить цензора. Выражение "краеугольный камень" можно было использовать исключительно применительно к Христу.
Оскорбление веры Красовский углядел даже в такой безобидной строчки из всё того же стихотворения Олина "Стансы к Элизе":

У ног твоих порой для песней лиру строить.

Цензор зачеркнул строку и написал, что для христианина унизительно сидеть у ног женщины.

Самым большим грехом для литератора было оскорбление веры и государя. Учёным не стоило писать "царство растений" или "царство животных", а лев не мог быть царём зверей, а только королём, потому что царь в России уже есть. Нельзя было называть правителей древности тиранами, а также нельзя было писать, о том, что кого-то из них убили. Так что надо было очень аккуратно подбирать слова, рассказывая, например, про Цезаря.

Иногда для цензора достаточно было даже не намека, а лишь собственной необразованности. Вот вам типичный пример:
Поэт Василий Тредиаковский в 1730 году написал песнь на коронацию императрицы Анны Иоановны. Начиналось оно так: "Да здравствует днесь императрикс Анна...". Власти не поняли странное слово "императрикс", подумали, что это какое-то ругательство, поэтому схватили священника, распространявшего копии стихотворения, а потом добрались и до поэта. В итоге всё разрешилось благополучно, поэт объяснил, что "императрица" не влезала в размер, а латинское "императрикс" поместилось очень хорошо.

Любопытный случай приводит в своих дневниках писатель Владимир Короленко. Профессор Дохман написал статью "Физиологические последствия голода", а цензор вернул статью с названием "Физиологические последствия недорода хлебов". Если где-то в стране голод, то лучше о нём не писать.

Красовский в своей работе достиг невероятных высот, он видел крамолу везде. Из поваренной книги он вымарал строчку "поста­вить пирог на вольный дух", потому что "вольный дух" (а это значит всего лишь жар в печи после выгреба углей) намекает читателю на свободомыслие. Он нещадно порезал даже статью "О вредности грибов". Заявление о том, что грибы могут быть вредны, подрывает основы православия и распространяет неверие, так как грибы - это постная пища православных христиан. До такого может додуматься только феерический идиот. Нельзя писать в книге по садоводству, что картофель болен грибком, так как это почему-то является осуждением божественного промысла.

Ещё один профессионально дремучий человек и суровый цензор Михаил Дондуков-Уваров был вице-председателем Академии наук и, по слухам, был любовником президента Академии Уварова. Сейчас Додндукова знают только по эпиграмме Пушкина:

В академии наук
Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь;
Почему ж он заседает?
Потому что жопа есть.

Если принять во внимание слух, о котором Пушкин наверняка знал, то строчка про жопу приобретает новый смысл.
По поводу цензуры и постоянной борьбы с "дундуком" Пушкин писал Вяземскому: "Сделай милость, не уступай этой суке - цензуре, огрызайся за каждый стих и загрызи ее, если возможно".

А вот строчка из статьи историка Александра Никитенко для энциклопедического словаря, одним из цензоров которого был и Дондуков: "Добрые французы сокрушались, видя правительство не твердым и повсюду во Франции царствующее безначалие". Дуболом цензор попросил убрать слово "добрые", так как "во Франции тогда не могло быть ни одного доброго человека".
Также некоторые николаевские цепные цензоры запрещали изображать евреев в литературных произведениях добродетельным.

Этот историк Александр Никитенко в своих дневниках описал удивительные по своей тупости примеры цензуры. Например, цензор Ахматов запретил печатать учебник арифметики из-за точек. Его смутило, что "между цифрами какой-то задачи помещён ряд точек". Он увидел в этом какой-то тайный умысел автор, что он что-то недоговаривает. А вдруг за этими лишними точками какой-то заговор против царя? А ещё цензурный комитет не пропускал фразы "движение умов" и "силы природы", а ещё описание того, что в Сибири ездят на собаках.

Лучше всего наш пост завершит цитата про цензуру самого Никитенко: "Действия цензуры превосходят всякое вероятие. Чего этим хотят достигнуть? Остановить деятельность мысли? Но ведь это все равно, что велеть реке плыть обратно".