Михаилу Боярскому – 69

26 декабря исполняется 69 лет одному из самых популярных и любимых в народе актеров Михаилу Боярскому. Современные звезды даже мечтать не могут о той славе, которая сопровождала его всю жизнь. Сегодня его называют живой легендой. Даже после того, как он перестал регулярно сниматься в кино, интерес к нему не угасает. И хотя о нем написано немало, есть такие факты, о которых большинство его поклонников наверняка не знает.

Михаил Боярский продолжил актерскую династию – его мать, Екатерина Мелентьева, была актрисой Театра комедии, а отец, Сергей Боярский – актером Театра им. В. Комиссаржевской, так же, как и его братья Алексей и Николай. Все они могли бы носить другую фамилию – дед Михаила, священник Александр Сегенюк, в 1916 г. официально принял девичью фамилию матери – Боярской, родословная которой идет из польских православных дворян. С 1926 г. Александр Боярский был настоятелем Исаакиевского собора, а в 1933 г. получил сан епископа (впоследствии – митрополита).

Сегодня артист живет в роскошной восьмикомнатной квартире на Набережной и не любит вспоминать о своем детстве, которое прошло в очень тяжелых условиях. Семья из 5 человек ютилась в маленькой комнатке коммунальной квартиры, им приходилось распродавать библиотеку, чтобы купить еду и одежду. Михаил Боярский рассказывал: «Мои родители, бабушка, старший брат и я жили в коммуналке. 16 метров на Гончарной улице, недалеко от Московского вокзала. В соседях – три семьи, вода была холодной, вместо парового отопления – печка... В школе я больше всего стеснялся признаться в своей бедности. Зарплату родителям платили мизерную, но они были счастливы. И я понял, что, связав свою жизнь с театром без кино и телевидения, актер обрекал себя на нищету. Но люди в неустроенных маленьких послевоенных комнатах были намного счастливее тех, кто проживает сейчас в хоромах».

Родители постоянно водили сыновей в музеи и театры, читали им книги и мечтали о том, чтобы они стали музыкантами. Но в детстве Михаила больше интересовали уличные драки, а потом, после учебы в школе при консерватории, и он, и его брат поступили в театральные вузы, хотя родители не хотели, чтобы сыновья пошли по их стопам. Правда, учеба в музыкальной школе Боярскому все же пригодилась. После окончания театрального вуза он мог бы по распределению попасть в провинцию, но тогда – единственный раз – в его творческой судьбе поучаствовал знаменитый отец. Он позвонил худруку Театра Ленсовета Игорю Владимирову и попросил его прослушать. Монологи, прочитанные Михаилом, не произвели на него никакого впечатления, а вот игра на фортепиано стала решающим фактором – его приняли в труппу. Вечером в театре Владимиров сказал: «Сегодня я взял артиста, который ничего не умеет. Полный ноль, но у него есть профессия – он музыкант».

И хотя позже Боярскому удалось убедить всех и в своем актерском таланте, с музыкой он тоже не прощался всю жизнь – он пел практически во всех своих фильмах и выступал на эстраде. До сих пор везде, где бы он ни появлялся, его просят исполнить песни «Пора-пора-порадуемся» и «Зеленоглазое такси», хотя к последней он не испытывает теплых чувств: «И я пою, хотя «Такси» просто лютой ненавистью ненавижу! Песня очень медленная и длится шесть минут. Попробуйте потянуть «о-о-о» на пять минут. Будто волк какой-то воет и все жилы вытягивает! Я песню записал и забыл. Откуда она потом вылезла, сам не пойму. Но любят у нас подвыть, что делать».

Михаил Боярский никогда не щадил себя на съемках и часто получал травмы. Однажды машина, в которой он ехал на съемки, перевернулась, и актер оказался в больнице с переломами рук и ног и повреждением позвоночника. Когда его друг Александр Абдулов узнал о случившемся, он тут же, прямо с банкета, приехал к нему в больницу. Увидев Боярского, похожего на гипсовую статую, он заявил, что поставит его на ноги в два счета, и тут же принялся выполнять обещанное, стаскивая его с кровати и пытаясь придать ему вертикальное положение. Если бы не дежурные медсестры, подоспевшие на помощь больному, никто не знает, чем бы завершилось это «чудесное исцеление».

Актер всегда был азартным человеком и жил на полную катушку, не отказывая себе ни в каких удовольствиях. В 1970-х гг. он участвовал в развлекательной программе на теплоходе, который совершал круиз по Черному морю. Когда актер Владимир Этуш увидел его выступление, он посоветовал Боярскому: «Не наступайте на зрителей! Сказали репризу – дайте людям отсмеяться. Вы очень суетитесь. Не надо суетиться». На корабле был игральный автомат, и Боярский знал, как с ним обращаться, в отличие от Этуша. Когда тот спросил у него совета, как на нем играть, актер сказал: «Суетиться надо!» И для того, чтобы проверить, что автомат работает, опустил монету и тут же продемонстрировал, как он функционирует. После этого Боярский вернулся к гостям, не обращая внимания на звонок, заработавший в этот момент. Как оказалось, звонок был сигналом о том, что кто-то стал обладателем крупного выигрыша. Капитан теплохода вручил удивленному Боярскому 600 рублей – самый крупный трофей в сражении с «одноруким бандитом».

Артист никогда не скрывал того, что всю жизнь любил выпить и не отказывал себе в этом удовольствии и во время съемок. Злоупотребление алкоголем и табаком сказались на его здоровье, и Боярский уже несколько лет страдает сахарным диабетом и хроническим панкреатитом. Но он никогда не жалуется на здоровье и продолжает радоваться жизни. Правда, раньше он больше времени проводил в компании друзей, а сейчас все чаще остается дома, с семьей.

Внимание многочисленных поклонников его давно не радует, так же, как просьбы дать автограф, – он считает себя простым ремесленником, просто хорошо выполняющим свою работу: «Был бы счастлив, если бы меня вообще никто не узнавал. Терпеть не могу внимания к себе: мне стыдно! Может, потому что восторженность поклонниц чрезмерна, равно как и комплименты, которые излишни и похожи на издевательство. Слава – опасная штука, правильно с ней способен обращаться лишь тот, кто верно воспитан».