Северный Сахалин. Дагинские источники и Чайво

И пусть мы так и не смогли доехать до Охи (а путь до неё от Ноглик - это около трети острова), нам всё же удалось увидеть немало интересного - например, горячие источники в комарином болоте или нефтяные месторождения с буровыми платформами в холодном море.

В преданиях то ли нивхов, то ли ороков (см. прошлую часть) в незапамятные времена люди были лохматыми, а собаки - голыми. Так и в Ноглики железная дорога вела когда-то не с юга, а с севера. На Северном Сахалине, который хоть и отставал всегда в инфраструктурном строительстве от южного, тоже были железные дороги, и первую узкоколейку от Охи до пристани на заливе Уркт там проложили в 1924 году японцы. В 1929-34 годах её дополнила 34-километровая линия русской колеи к портовому посёлку Москальво на западном побережье. Овладев всем Сахалином, логично было бы этот железнодорожный "остров" соединить с густой сетью железных дорог бывшего Карафуто. В 1948 году узкоколейку Оха-Уркт потянули дальше, и первый поезд в Ноглики пришёл не в 1979 году с юга, а в 1953-м - с севера. Ноглики даже не были конечной - линия уходила чуть дальше, в Набиль и Катангли. "Стальная магистраль Северного Сахалина" (так называется посвящённая ей книга Сергея Болашенко) была самой длинной (233км) узкоколейной линией России. Хотя многим разветвлённым системам (включая ещё живую Алапаевку на Урале) она уступала по общей протяжённости, свои короткие боковые ветки утратив ещё в 1970-х годах. Формально через весь Сахалин, кроме полуостровов Крильон и Анива на юге и Шмидта на севере, тянулась железная дорога, вот только от Горнозаводска и Корсакова до Москальво она успевала трижды сменить колею: 1067мм - 750мм - 1520мм. Лишь в Перестройку советская власть решила привести рельсовый Сахалин к единому, причём японскому стандарту, но Перестройка распорядилась иначе. К единству колеи Сахалин правда пришёл, вот только несколько иным способом: в 1998-99 году не стало линии Оха-Москальво, а в 2006-07 - и узкоколейной магистрали. От последней уцелели лишь мосты, один из которых встречает на выезде из Ноглик:

Построенный в 1989 году, он стал памятником той несостоявшейся реконструкции - габариты его рассчитаны на "капскую" колею:

Тымь на Сахалине вторая река по длине (после Пороная) и самая полноводная - примерно с Москву-реку.

А за Тымью мир переменился:

Вместо ясного голубого неба - сырой туман, вместо смешанных лесов - редкостойная тайга с побитыми ветром лиственницами, а под ней - то пески, то болота. Натурально, тут пейзаж изменился сильнее, чем за прошлые 640 километров от Южно-Сахалинска до Ноглик.

Вообще, я бы сказал, что субъективно Сахалин делится не на две, а на три части: тёплый обжитый японизирванный юг за перешейком Поясок, суровый нефтяной север за Тымью, а большая часть острова - ни то и ни другое, а просто сам по себе Сахалин.

Впрочем, здесь пейзаж так поменялся не столько из-за широт, сколько из-за рельефа - за Тымью окончательно сошли на нет Восточно-Сахалинские горы (до 1609м, гора Лопатина), близ Ноглик представляющие собой невысокие сопки, и вот земля осталась один на один с Охотским морем. "Мы его зовём Море-холодильник!" - усмехнулся водитель. Впрочем, тут на заднем плане не открытое море, а Ныйский залив - один из целой цепочки "заливов лагунного типа", тянущихся между извилистым коренным берегом острова и широкими песчаными косами, пробитыми обычно одним-единственным небольшим проливом. Тот же Ныйский вдаётся в Сахалин всего на 6 километров, зато вдоль берега тянется на все 50.

На кадре выше - мост узкоколейки у села с настолько неуместным тут названием, насколько это лишь можно представить. Даже более неуместным, чем река Арканзас близ Новосёлова. Но кофе, опера и Фрейд тут не при чём, и Венским село стало вовсе не от Вены, а от реки Малые Вени, устье которой и пересекает мост.

Между тем, у дороги появляется другая примета Северного Сахалина, знакомые по Югории виды чуть наклонных буровых вышек, стад тяжёлой техники и скоплений жилых "бочек диогена" вместо домов. Это нефтегазоконденсатное месторождение Монги, разработка которого в конце 1980-х и дала повод перешить Охинскую УЖД на капскую колею. На дороге же, как видите, асфальт - от Охи до Ноглик он встречается довольно крупными участками:

А по другую сторону дороги, ближе к морю - утлая деревенька с греющим душу названием Горячие Ключи:

И таковые правда есть на её окраине, за бывшим полотном узкоколейки. В лесу встречает натурально палаточный лагерь, так что мы с Олей подумали бы, что здесь проходит какой-то турслёт. Внедорожники, палатки, детский смех, дым костров - после тяжёлой дороги мы почувствовали здесь особенный уют. С некоторых стоянок к нам подходили мужики и извинялись, что не подобрали нас на трассе - если машина Сахалине едет далеко, то скорее всего забита под завязку.

Дагинские термальные источники далеко не единственный онсэн (так подобное называют в Японии) этих мест, но самый доступный. Их и зовут-то тут все просто "горячие ключи", а что они ещё и дагинские - может даже не все в Ногликах знают. При Советах была лечебница, но теперь от неё не осталось следа. Минус источников - дикость, плюс - она же: идеальное сочетание качества и цены в полном отсутствии и того, и другого. Но магазины в деревне работают не по-сельски допоздна...

От палаток широкая дорога и пяток едва заметных троп через пульсирующие под ногами болота ведут непосредственно к ключам, и правильное направление можно безошибочно понять по людям с полотенцами. Что символизирует одинокая ванна, я так и не спросил, судя по наличию кружки - это питьевой источник, но при нас тут люди только мыли ноги.

А в основном Дагинский курорт выглядит вот так - вязкое вонючее комариное болото, из которого торчат самодельные навесы:

Самом крупный источник носит гордое название "Патриот", но знакомые автостопщики прозвали его точнее - "баня бомжа". На стене павильона - десятки автографов. Такой бесхитростный отдых предпочитают в основном конечно сами сахалинцы, хотя порой каким-то образом сюда заносит и людей из других регионов. Не остаются в стороне и гастрбайтеры да дельцы - так, перед нами туда ходила окунаться компанию армян, и какие-то раскосые люди, совсем не похожие на японских туристов - вероятно, северокорейцы. Просто так уж повелось: попал в Ноглики - окунись в Даги.

К главному источнику - довольно солидная очередь, и сидеть в сырой мозгле, под звон заедающих комаров, мягко говоря не очень приятно. Вот так источник выглядит изнутри, и он действительно, междометье, горячий! Температуры Дагинских ключей - от 40 до 54 градусов.

Чуть раньше, не желая сидеть в очереди, мы посетили другой ключ. Все они в теории имеют названия вроде "Молодость" или "Здоровье", и у всех, по крайней мере в народной молве, есть специализация - "Патриот", если мне не изменяет память, от сердца. Сюда же, видимо, никто не спешил идти, потому что этот ключ считается то ли гинекологическим, то ли урологическим:

Вот и весь источник - просто яма в болоте с густо-коричневой водой, сунув в которую руку по локоть, не видишь ладонь. Местные говорили, что раньше источников было больше, но если их не копать регулярно, то "ванну" постепенно затягивает ил. Колоритнее всего это смотрится, наверное, зимой, когда в глубоком снегу тут и там появляются парящие прогалины.

Но несмотря на антисанитарность, в горячих источниках купаться хорошо. Мутная вода - минеральная и живая, после долгого пути она бодрит тело и успокаивает нервы. Самая большая очередь - к ключу около ванны, о назначении которого я и вовсе забыл. Перед нами очередь заняла тётка с тремя дочками - размашистыми девахами, общей нахрапистостью выдававших в себе торговок. Хамить и ругаться наперебой они начинали при малейшей попытке приблизиться к будке, а дождавшись очереди, купались там демонстративно долго. И визжали на весь Сахалин - как я убедился позже, не случайно. Этот источник оказался самым горячим, так что влезть в него немногим легче, чем в прорубь.

С нами в очереди коротал время дядька из Южно-Сахалинска, при виде путников пустившийся в свои воспоминания.
-Тут на Севере народ свой... Помню, в 1979-м была у меня командировка в один посёлок около Охи. Долгая командировка, почти полгода. И вот повадился я в обеденный перерыв в баню ходить. Хорошо, удобно, никого там в этом время нет. Попарился - и снова на работу со свежими силами. Кроме меня приходила туда иногда компанию мужиков, все уже такие в возрасте. Угрюмые, с наколками, сидели обычно молча. Я было пытался с ними здороваться, но первый месяц они в мою сторону даже не смотрели. Лишь через пару месяцев один таки со мной заговорил, но руки не подал: "Вот смотри. Мы тут дольше всех живём. И у нас тут у каждого 20 лет ходок - минимум!". Но всё же как-то привыкли они ко мне, что ли. Разговаривал со мной всё равно только тот, первый. И вот как-то спросил я его: "А как тут раньше жили?". Ну, помолчал он, и ответил: "Хорошо жили. Кого надо - того убьём. А потом приехали менты с хохлами и всё испортили!".
Каторга кончилась в 1906 году, но каторжный дух на Северном Сахалине остался. Немалую часть населения здешних посёлков составляют отсидевшие уголовники на поселении. Среди сахалинцев считается, что места здесь опасные.

Между тем, собираясь поутру, мы не успели на автобус, который раз в день ходит из Ноглик в Оху и обратно. На остановке топтался паренёк - наш товарищ по несчастью, ехавший на работу в Вал. Вспомнив вчерашние зависы по несколько часов, я сразу сник - места тут ещё более глухие, и вдобавок вечером у нас поезд. "День пропал", - думал я, стоя на капитальном, с мощным бордюром, перроне. Цветастая Оля же не унывала и чуть поодаль ловила попутку. Паренёк смотрел ей в спину, и ругался: "Мешает нам твоя женщина! Не уедем!". Я кивнул и пошёл к Оле попросить её ловить машину ближе к нам, как вдруг рядом с ней притормозил огромный блестящий джип. И вот уже мы снова пылили на север:

Строгий водитель сначала постоянно нас осаживал, но мало-помалу проникся нашим рассказом о прошлых путешествиях и предстоящих планах. В какой-то момент он даже притормозил у неприметной опушки показать нам Шаман-дерево. С трассы оно виднелось едва-едва, а что это такое и зачем - теперь уже никто не знает. Но честно сказать, в суровом краю, на обочине пыльной грунтовки вдали от всех селений то, что это заброшенный идол, кажется наименее странным из всех предположений.

В 30 километрах от источников встречает Вал - крупное село (850 жителей) у очередного месторождения. Паренёк с нами ехал как раз сюда, на блестящую новыми корпусами компрессорную станцию у въезда. В основном Вал - русское село, но здесь же живут и доронени ("люди ближе к полуночи") - одна из двух общин народа уйльта, за пределами Сахалина более известного как ороки. Более малочисленные среди малочисленных народов Севера - только приморские тазы и таймырские энцы, и сотня уйльта в этом селе - почти половина народа. Ороки были оленеводы, но только не на мясо и шкуры они держали оленей, а чтобы охотиться, ездя на них верхом. Уйльта были кочевники, жили по всему Сахалину, и японцы сконцентрировали их в Сисуке (Поронайск), а Советы - в совхозе "Вал", из которого и выросло это село. Если Шаман-дерево правда идол - то скорее орокский, чем нивхский (хотя местные и вовсе считают, что его сделали айны), потому что нивхи и айны идолов не ставили, а уйльта, сблизившиеся с эвенками - вполне.

Про айнов я подробно писал в начале сахалинской серии, про нивхов и ороков - в прошлой части. А самих ороков я заснял лишь со спины - вот они, ловят чавычу на удочку с моста через Вал-реку. Когда они обернулись на вопрос водителя "что ловится?", я увидел смуглые, широкие, словно глиняные лица. Совсем другие, чем даже у похожих на индейцев нивхов. На заднем плане - очередной мост узкоколейки и красные столбы ведомственных линий электропередач, связующих нефтегазовые объекты. Нигде в России я таких не видел, так что не удивлюсь, если и их привезли сюда американцы:

...В краеведческом музее Южно-Сахалинска, на витрине рядом с кайлом и тачкой добывавших уголь каторжан стоит макет "вышки Зотова". Нефть на Сахалине добывали как-то не по-русски, а ключевую роль в её освоении сыграли якут, японцы и американцы. В сахалинской тайге издавна были места, куда не ходили туземцы - там в реках вода была горькой и ядовитой, из ям и болот шёл удушливый запах, а лесные пожары порождали густой чёрный дым. Шаманы повадились использовать нефть для демонстрации своего колдовства, якобы заставлявшего воду гореть, и враги трепетали - никто не хотел, чтобы вспыхнули их угодья! В 1878 году на одном из стойбищ оказался якут Филипп Павлов, приехавший на Сахалин по торговым делам от купца Алексея Иванова из Николаевска-на-Амуре. Тут он заболел, остался зимовать у местных туземцев, и вернувшись на следующий год в Николаевск, привёз купцу бутылку "керосин-воды". Иванов быстро понял, что в бутылке - самая настоящая нефть, выбил у государства участок в 1000 десятин под её разработку, но пока суть да дело - помер. На дочери его, однако, успел жениться другой купец, тёзка "кыштымского зверя" Григорий Зотов, вместе с царским инженером Леопольдом Барцевичем развернувший от Ноглик до Охи уже вполне научные геологические изыскания. Зотов умер в 1907 году, так и не найдя промышленно значимых месторождений. Но уже в 1909 году его дело продолжила фирма "Наследники Зотова и Ко", от которой до наших дней и осталась в Охе деревянная вышка.

Но работы в глухом углу шли медленно, и к 1917 году территорию только-только обследовали и подготовили к поиску промышленных месторождений. В 1918 году на оставшийся "белым" Сахалин было сунулись американцы, но почти сразу их оттуда выжила японская компания "Хокусин-Кай" ("Полярная звезда"). А так как нефть строящейся Империи Солнца была нужна позарез, но не находили самураи её ни у себя на островах, ни в Карафуто, ни в Корее с Маньчжурией, вопрос захвата Северного Сахалина встал для них остро. Красные в 1920 году дали повод - напали на занятый японскими белоинтервентами Николаевск-на-Амуре, и устроили там резню. Японцы тогда быстро вернули контроль над Николаевском, обстреляли Хабаровск и заняли Северный Сахалин. И вот в 1921 году близ селения Охэ японцами впервые на Сахалине началась нефтедобыча в промышленном масштабе. Не очень понимаю, как японцы уступили Советам одну из ценнейших своих колоний, где явно рассчитывали остаться всёрьез надолго. Вероятно, не обошлось без "руки Вашингтона" - Штаты не были заинтересованы в чрезмерном усилении Страны восходящего солнца и понимали, что именно нефть позволяет им поддерживать лояльность самураев. Впоследствии поиски нефти были не последней целью стремительной японской экспансии по тихоокеанским берегам.

Японцы ушли под условие сохранения их нефтяных концессий на 20 лет - вплоть до войны геологи продолжали вести разведку, а добычу на участках делилась поровну. Ряд найденных тогда японцами месторождений, как например Катангли у Ноглик, стали разрабатываться уже позже. В 1928 году был создан трест "Сахалиннефть", и народ со всего Союза устремился строить Оху и железную дорогу в Москальво. Как я понимаю, с тех времён в Охе сохранилось немногое, но вышка Зотова и паровоз памятник ПТ-4 (1955 года постройки) там всё-таки стоят. А вот вокзал (на кадре ниже), вроде бы не сохранился. Сахалин, конечно, не мог тягаться по добыче нефти с Кавказом, Волго-Уралом или Тюменским Севером, но для Дальнего Востока его нефтепромыслы оставались незаменимыми. К той геологоразведке даже имел отношение мой прадед, крупный инженер-буровик середины ХХ века. По семейной легенде, залив Пильтун несколько лет у местных нивхов был заливом Буяновского - там он провалился под лёд, а они его благополучно вытащили.

В 1964-70 годах был построен посёлок Восток, при сдаче "под ключ" получивший название Нефтегорск - в отличие от других нефтепромыслов, тяготевших к побережью, он располагался в глубине острова. Посёлок это был как посёлок, внешне предельно унылый, и вполне может быть, что в постсоветское время и так бы опустевший самопроизвольно...

...но в 1:04 по местному времени 28 мая 1995 года Нефтегорск разрушило землетрясение. За вычетом войн это была самая кровавая катастрофа в постсоветской истории, унёсшая больше жизней, чем гибель парома "Эстония", пожар в Бакинском метро и теракт Беслане суммарно. Из 3197 живших в посёлке в ту ночь погибли 2040 человек. Но ужас в том, что убила их не стихия, а то ли оптимизация, то ли воровство - это видно по фотографии разрушенного посёлка, где часть зданий стоят целёхонькие, а часть рассыпались на мелкие кусочки, как разбитые горшки. Дома Нефтегорска не то что не были сейсмоустойчивыми - качество их бетона шокировало даже тех, кто повидал Спитак. Бетон Нефтегорска можно было крошить пальцами, и вот эта мина замедленного действия, заложенная в строившийся посёлок, рванула спустя 30 лет. Фактически, выжили лишь обитатели частного сектора и те, кто в момент катастрофы не был дома. Нефтегорск потерял и почти всю молодёжь - стихия ударила как раз в ночь после выпускного, а ДК, где гуляли выпускники, тоже рассыпался. Восстановлению Нефтегорск уже не подлежал, остатки его завалов давно покрылись почвой и поросли травой, и ныне, по словам местных, это просто пустырь в глубине тайги, на котором стоит одинокий памятник.

...Но я понимал, что не успеем мы ни в Нефтегорск, ни в Оху. Однако опоздание на автобус обернулось удивительной удачей - водитель джипа ехал не куда-нибудь, а в Чайво. С высокой гряды, по которой проходила грунтовка, мы свернули на крутой спуск в сторону моря, и вскоре из-за леса показались факелы:

В 1970-х геологоразведка установила, что Северный Сахалин - это лишь периферия нефтегазоносной провинции, а крупнейшие запасы углеводородов скрываются под дном Охотского моря за десятки километров от берега. В теории, СССР был родиной шельфовой добычи - первой в мире нефтяной платформой стали Нефтяные Камни близ Баку. На практике же это направление у нас не развивалось, и к концу ХХ века нефтяные платформы стали приметой сугубо буржуазных акваторий вроде Северного моря или Мексиканского залива. Сложно сказать, сколько десятилетий бы потребовалось Советскому Союзу, чтобы освоить шельфовую добычу самим, но Советского Союза не стало, а капиталистическая прозападная Россия 1990-х решила пойти другим путём. Так на Сахалин пришли Проекты - здесь это слово говорят с совершенно особой интонацией, содержащей восхищение, удивление и озлобление, что слишком мало со всего этого великолепия говорящему упало в карман. Курировал их губернатор Игорь Фархутдинов, в моих постах упоминавшийся не раз. Проекты стали крупнейшим вложением прямых иностранных инвестиций в постсоветскую Россию, даже несмотря на то, что воплотилось из них лишь два, оба в 1996 году. В "Сахалине-1" по 30% принадлежит американской "ЭксонМобил" и японской "Содеко", по 20% - индийской ONGC и нашей "Роснефти". У "Сахалина-2" оператор - компания "Сахалин Энерджи", акционерами которой были англо-голландская "Шелл" (55%) и японские "Мицубилиси" (20%) и "Мицуи" (25%, эти инвестировали ещё в Карафуто!). В 2007 их доли уменьшились ровно вдвое - контрольный пакет акций выкупил "Газпром".

Иностранцы на Сахалине создали своеобразную колониальную инфраструктуру, позволявшую им работать здесь годами, минимально контактируя с невесёлой (а в те времена так втройне) российской реальностью. В Южно-Сахалинске я показывал Американский городок, в Ногликах - большой аэропорт, но как я понимаю, заморскими гостями остров полнился лишь на этапе строительства. Зато везли в чуждый край они буквально всё, вплоть до почтовых ящиков, предупреждающих табличек или мусорных баков. Доходы всё это стало приносить также далеко не сразу: инвесторы освобождались от налогов до тех пор, пока прибыль не окупит затраты, то есть до начала 2010-х годах. В целом, постепенно Проекты становятся всё более российскими, а американский след Сахалина уходит в прошлое... но пока заметен.
"Сахалин-1" работает на трёх месторождениях - Аркутун-Даги, Одопту-море и Чайво. У КПП последнего мы и попрощались с водителем.

Итак, перед нами - забор, будка, шлагбаум. Кругом оголившийся песок - как часто бывает на Севере, под лесами и болотами тут скрыта целая Сахара. За песками гудят заводы и пылают их факелы, а моря отсюда не видать и по дороге до него 9 километров. Я зашёл к охранникам, не надеясь на какой-то успех, но охранники встретили меня внезапно дружелюбно - зарплаты здесь огромные, и даже сторожить шлагбаум набирают людей качественных и приличных. Охранники сообщили, что проезд через промзону не запрещён, и хотя сами они машины предоставить не могут, периодически тут ездят рыбаки.
Нам даже налили чаю, и мы отошли в курилку, решив хоть пару часов подождать кого-нибудь, например тех же рыбаков, договорившись, чтоб за денежку нас привезли обратно. И машина вдруг нашлась: с соседнего месторождения приехал паренёк на джипе, то ли забрать, то ли передать что-то через пост охраны. Он никуда не спешил, настроен был благожелательно, даже бензин у него был заправлен казённый, и за умеренную денежку он согласился свозить нас на море. Дорога пролегает через Береговой комплекс "Чайво" (2004-08), и на этих заводах добытую в море нефть очищают от газа, воды и примесей

За промзоной вновь ненадолго смыкатеся лес, из которого мы выехали к берегу. В Новосёлове и на заброшенном Хошинсэне я показывал самые высокие мосты Сахалина, а этот мост - самый длинный: 850 метров.

Он перекинут не через реку, а через залив. Но при этом - перпендикулярно морскому берегу: Чайво - образец тех самых заливов лагунного типа, вытянутый вдоль побережья на 40 с лишним километров.

Вид на юг. Вдали синеют Восточно-Сахалинские горы. Существенно ближе в залив впадает Вал-река, напротив устья которой пролив Клейе образует единственный выход из лагуны в море:

Вид на север. В лагунных заливах спокойная вода, низкие песчаные берега, причудливые острова и косы:

На берегу - лиственничная тайга. Но что удивительно, почти такие же леса я видел и на благодатном юге Сахалина у берегов Охотского моря. Только там по ним лианы вьются, а тут под ногами морошка и ягель.

Впереди же - лишь песчаная коса. Она хоть и широка (3,5 километра), но сразу за ней - открытое море:

Синяя башня стоит у самого берега, и хотя охранники настоятельно просили меня не фотографировать объекты, такой объект не сфотографировать просто нельзя. Думаю, все вы знаете о Кольской сверхглубокой скважине, добурившейся до самого ада, а потом стараниями вырвавшихся бесов закрытой и пущенной на слом? Максимальной глубины она достигла в 1990 году - 12 262 метра. Затем произошла авария, в 1994 году прекратилось финансирование, а в 2010 году скважинные сооружения были разобраны. Но всё это время в мире развивались технологии наклонного бурения, и Россия от этого процесса не оставалась в стороне. Нынешняя скважина уже не вертикальный ствол, а подобие древесного корня. Она может извиваться во всех трёх плоскостях и ветвиться. Так вот, уже не самые глубокие, но самые длинные в мире скважины тоже находятся в России. В 2011 году, когда в Мурманской области доламывали Кольскую сверхглубокую, на месторождении Одопту-море одна из скважин превзошла её по длине - 12 345 метров. В 2013 году одна из скважин Чайво обновило рекорд, достигнув 12 700 метров. На 2015-й год её длинабыла уже 13,5 километров, а сейчас, возможно, она стала длиннее тех плановых 15 километров Кольской сверхглубокой. И хотя 1 вертикальный метр равен, как известно, 100 горизонтальным, всё же под этой синей башней - свой мировой рекорд.

Джип остановился в песке на мрачном пустом берегу с искусственной авандюной. Я не знаю, какой вид интереснее - с узорами или с ракушками, поэтому вот оба:

Песко под ногами мелкий, ракушки - биты в черепки, возможно расклёваны птицами:

Охотское море вновь оправдало ожидания, тем более что первый раз мы его увидели именно здесь. Холодное, неприветливое и беспокойное:

Мрачная абсолютность пустынного берега заставила меня вспомнить ту сцену из "Машины времени" Герберта Уэллса, где герой умчался в далёкое будущее и оказался на мёртвой Земле под погасшим Солнцем.

Но самое интересное - там, в море, у серого горизонта. Вот они - нефтяные платформы:

Прежде я знал, что это грандиозные сооружения, самые что ни на есть рукотворные острова с сотнями вахтовых жителей. Менее очевидно, что это ещё и утопленные небоскрёбы: их фундаменты могут уходить по воду на сотни метров. Первой в России такой платформой стал в 1998 году канадский "Моликпак", в рамках проекта "Сахалин-2" привезённый из моря Боффорта. Название его эскимосское - "Высокая волна". Он в принципе тоже недалеко отсюда, но сколько не вглядывался я в море - ничего не высмотрел в той стороне. В 2006-07 годах у Сахалина-2 появились ещё две платформы со скучными названиями по месторождениям. Американцы же с их любовью к дневным хищным птицам свои платфрмы назвали интереснее: береговой комплекс с прошлых кадров - "Ястреб", платформа на заглавном кадре (2005) - "Орлан", а вон вдалеке самый новый (2014) и самый крупный "Беркут" за 25 километров берега. "Беркут" один разрабатывает месторождение Аркутун-Даги, и из под него расходится куст скважин длиной до 7,5 километров, на которых работает самая мощная в мире буровая установка. Размеры "Беркута" - 133 на 100 метров и 144 метра высоты от морского дна до верхушки трубы. Общий вес конструкции более 200 000 тонн, а рассчитана она на морозы до -44 градусов, волны высотой до 18 метров, натиск плавучих льдов до 2 метров толщиной и 9-балльное землетряение.
Всего Сахалин добывает 15 миллионов тонн нефти, около 3% общероссийской добычи.

Помимо Сахалина, в России такие платформы есть ещё и в Баренцевом море. Вернее, одна платформа - небезызвестная "Приразломная", которую в 2011 году я видел в Мурманске накануне буксировки, а в 2017-м проходил мимо неё на Вайгач (разглядел, впрочем, лишь яркий факел посреди моря). У той административно-бытовая часть норвежская, а всё остальное, в первую очередь рассчитанный на замерзание моря фундамент - наше. Но подвозивший нас человек при упоминании "Приразломной" ругался долго: туда было подался работать его сын, и после американских платформ Сахалина успел там проклясть всё на свете. Экономят владельцы "Приразломной", по его словам, на любой мелочи: тут перчатки, спецовки, сапоги и каски выдают по надобности неограниченно, там - раз в месяц, то есть фактически их нужно покупать заранее за свой счёт; тут кормят бесплатно и по принципу шведского стола, там - дорого и по принципу столовки. Зарплаты там ниже и только за вахту (месяц), в то время как здесь аналогично оплачивается и межвахтовый месяц отдыха.... впрочем, последнее, как проверил sahalinets777 на местных форумах, оказалось неправдой. Так что и какова цена остальному сравнению - понятия не имею.

Ещё, и это уже достовернее, "Сахалин Энерджи" поддерживает нивхов и лично писателя Владимира Санги (он теперь разводит карафуто-кенов в имении у моря), а "Эксон Нефтегаз" бережёт китов и даже ряд работ сворачивает на время их кормлений. Стада серых китов в конце лета как раз приходят к северным берегам Сахалина, и кормятся планктоном на выходе из заливов-лагун. Особенно славится китовыми кочевьями залив Пильтун, где по словам всё того же водителя, их и с берега можно увидеть. Однако мы видели лишь череп кита в музее Ноглик:

Паренёк довёз нас до развилки. Я всё беспокоился, сколько же он попросит с нас денег, и начал робко: "Ну, на материке я дал бы за такую поездку 500 рублей", на что водитель охотно согласился - в конце концов лично он не потратил на нас ни копейки, "а так хоть сигарет куплю!". И вот мы вновь стояли у пыльной грунтовки:

Северный Сахалин богат живностью (тут даже северные олени есть), но рядом с нами лишь шуршала кустами тощая голодная лиса.

Там, дальше манил Север. Я чувствовал, что Северный Сахалин недоувиден, но попытки поменять билеты на вечерний поезд упёрлись в грозное "МЕСТ НЕТ". Никаких нет - ни плацкарта, ни купе, ни СВ, а на крыше ездить у нас как-то не принято. Тут даже на ПАЗик билеты надо покупать заранее. На ПАЗике мы и уехали в Ноглики, а в магнитоле у шофёра играл отъявленный блатняк:

Я с пелёнок знал понятия в делах,
И с ворами я законными дружил.
Меня мама на этапе родила,
Когда батю в хате опер заложил.

Я менял как карты женщин по ночам,
И по пьяне за себя не отвечал,
И по мне порою плакала тюрьма,
Да и я порою сам по ней скучал.

Блатняк я не люблю (что явно не оригинально), но вкупе с серым небом, низкой хмарью, безнадёгой разбитой дороги, рассказом курортника о былых воровских нравах, с прошлым этой земли, политой потом, кровью и слезами каторжан, всё это врезалось в память.

Сахалин стал первым на моём пути регионом Дальнего Востока, и конечно же я понаделал тут своих ошибок логистики. Здесь для меня осталось много белых пятен - мыс Великан на юге, хребет Жданко и Поронайск в центре, Оха и Пильтун на севере, да и скалистый, увешанный водопадами полуостров Шмидта, эта голова острова-рыбы, ценится у туристов-походников. Но всё-таки на остров так неудобно попадать... Я не знаю, когда сюда вернусь и по какому поводу. Напоследок - вид севера, до которого мы уже не добрались.