Кото-Пёс - гибрид - мутант из Никлоденских лесов Глава вторая. "Единственный в мире малыш Кото-Пёс"

"Никлоденский лес, как он существует в последние мгновения его окончательного разрушения. Именно в эту ночь, лета от основания мира 86, индикта 11, месяца июля, в 23-й день катастрофическое событие произошло, означающее и положившее начало осквернения места и прибытия в него злых сил, чье присутствие развращает окружающую среду. Также эта ночь ознаменовалась появлением на свет необычных детей с лаем и мурлыканием, и лишь двое из них вызвали небольшой переполох как среди переживших катастрофу, так и тех, кто впервые узнал о их существовании"
Но есть одна точка на карте, где зияющая рана этой чудовищной трагедии будет заживать особенно долго. Это - Лес Святого Августина. Именно здесь и начинается история тех двуглавых четвероногих творений по разным сторонам туловища, с необычным хвостом, чье рождение взбудоражило весь мир.
Дэлисфелл Хилл (по иным сведениям - Уилдэс) - самая высокая точка в Лесу Святого Августина, возвышающаяся скала, резко выступающая с материка, которая кажется совсем бесплодной, кроме древнего хвойного леса, высокой, продуваемой холодным ветром травы, но заметно отличается единственным корявым и голым ветвистым деревом, растущим у самого ее носа. Таким образом, Дэлисфелл Хилл образует единую обрывистую точку над скалами далеко внизу, о которые беспрестанно хлещут разбивающиеся волны моря, причем прилив воды достаточно сильный. Также Дэлисфелл Хилл, видавший кончину многих душ, является местом расположения на небольшом расстоянии трехэтажного особняка, известного как Дарквуд - основной дом, в древние времена объединивший рыжую кошачью и собачью золотистых лабрадоров аристократические семьи. Восточное крыло в виде кости полностью принадлежит лабрадорам, западное, в виде рыбы с окном-розой на чердаке - рыжим мейн-кунам.
Согласно одной из родственниц нынешнего Хозяина особняка, в поместье содержится более трехсот комнат, но большая часть дома была закрыта, чтобы уменьшить затраты на энергию, поскольку состояние обоих семей убавилось... ...О своих знаменитых детях обитатели Дарквуда стараются не говорить и желают поскорее предать забвению даже сам факт их появления на свет. Оставшихся шестнадцать странных гибридов кошки и собаки они стыдливо прячут в башне, расположенной между восточным и западным крылом. При одном их упоминании они отводят взгляд в сторону, стараются сменить тему разговора, поджимают уши и хвосты, словно нашкодившие щенки или котята, а на чей-то смех оглядываются неприязненно... Ибо с того самого момента, как эти существа появились на свет, их имена еще долго не сходили с уст обитателей Дракониана, а их странный помет - с заголовков газет. Про семьи то и дело распускали слухи, что нанесло непоправимый урон уже отнюдь не только лабрадорам и мейн-кунам, но и всем семействам Псовых и Кошачьих в целом, вплоть до самого Царя Зверей! Особенно тяжело переносил их сам Хозяин Дарквуда. Сам он в канун Самхейна потерял свою возлюбленную, рыжую кошку. Именно ее, гораздо чаще, чем Кото-Пса, вспоминают в семье и беседуют с ней, как с живой. Хозяин особняка и его семья свято верят в то, что его супруга незримо присутствует рядом и оберегает их.
Хозяин Дарквуда отлично помнит те ужасные дни, проведенные в Никлоденском лесу, словно это было вчера. Это событие, как и у многих оставшихся в живых никлоденцев, оставило настолько глубокий след, что поделило жизнь нескольких поколений и всемирную историю Дракониана на "до" и "после". Это катастрофа, о которой многим хотелось бы забыть, как страшный сон, но память о тридцати девяти тысячах погребенных заживо под обломками зданий, сгоревших в бушевавших пожарах, охвативших лес, не дает покоя.
Эти кадры так и мелькают перед глазами. В тот роковой день кромешной тьме Никлоденского леса, освещаемого лишь пламенем горящих деревьев, площадей и улиц, будучи совсем молодым кобелем, будущий Хозяин Дарквуда вместе со своей возлюбленной в спешке покидают родные места. Рыжая кошка, имеющая дымчатую расцветку шерсти, крупную голову с прямыми и резкими очертаниями, с большим носом и приподнятыми скулами, высокими заостренными ушами с кисточками, как у рыси, одной лапой приобняв Хозяина Дарквуда, золотистого ретривера, а другой - прикрывая морду мокрой тряпкой, дабы не надышаться угарным газом, обреченно шли к мосту. Лапы кошки и пса то и дело тонули в густой алой жидкости, обильно пролитой на раскаленную землю. Утирая выжженные едким дымом глаза, они с великим изумлением и ужасом обнаружили, что шагают по дороге, сплошь усеянной мертвыми телами несчастных жителей, громоздившимся в беспорядке, и почти тут же сгораемые дотла под упавшим с треском охваченным огнем деревом. Из-под руин домов отчетливо были видны едва шевелящиеся руки, лапы, копыта и прочие конечности тех, кто изо всех сил старался выбраться из-под каменных глыб, да так и не смог...
У самого моста золотистый ретривер заметил дикое столпотворение обожженных зверей и эльфов. Шеренги мертвецов недвижно застыли по обеим сторонам моста в готовности спрыгнуть с него. Тех, кто все же решился на это, желая облегчить страдания, уносил стремительный поток. Лабрадор хотел проскочить чрез этот мост в южную сторону леса - там располагался магический портал в лес Святого Августина, где выжившие могли бы почувствовать себя в безопасности.
Но путь к нему преградили внезапно выскочившие из пламени пожарищ потревоженные огненные элементали, которые, свирепствуя средь бушевавшей огненной стихии, испытывали невероятную радость, испепеляя более слабых существ на своем пути. Часто среди руин видели лавовую саламандру, но и она была всего лишь аспектом тех, от кого спастись можно было только находясь в воде.Рыжая кошка содрогалась от ужаса при виде множества встречаемых ею знакомых морд и лиц. Вот ползет по земле эльфийка Мелитаара, потерявшая зрение и ориентацию после первой ударной волны. Вот семейство ежиков, зажатое в огненном кольце из поваленных деревьев отчаянно зовет на помощь, но рухнувшие каменные плиты их собственного дома навеки обрывают этот крик, как и нити жизней.
Разгребая завалы, словно толпы оживших мертвецов, звери и эльфы вылезали и бросались прямо в пламя, которое обвивалось кольцом и начинало их окружать. Несчастные метались и катались по земле, но все было тщетно. Иного пути не было: все дороги охваченного огнем лесного города были замусорены глыбами рухнувших домов, завалены с треском падающими обугленными стволами деревьев, полностью отрезая путь к отступлению. Несчастная рыжая кошка стала свидетельницей того, как знакомые морды и лица пожирались ненасытным пламенем и преображались, обнажая черепа и белые зубы. А под ее лапами, на земле, извивались змеей сотни искалеченных жителей. Некоторые из них застыли в неподвижности, и стая мух, как ни в чем ни бывало, кружила над падалью, откладывала яйца в открытые раны, где ближе к полудню начинали копошиться личинки.
Спустя несколько минут у бедной и обессиленной рыжей кошки начались схватки. Золотистый лабрадор бережно взял ее на лапы, и они с трудом добежали до назначенного места, покуда часть еще живых эльфов-магов самоотверженно отвлекала на себя внимание разъяренных духов огня. Каково было отчаяние несчастных никлоденцев, когда они увидели, что портал, подаривший надежду многим из них, был сметен с лица земли первой ударной волной?! Обернувшись назад, золотистый ретривер и рыжая кошка узрели, во что превратился их некогда прекрасный лес. Они так и обомлели, когда обнаружили позади себя горный хребет, огибающий весь остров. Вершины гор были настолько круты, что взобраться было невозможно, да и не хватало сил даже на то, чтобы просто сделать шаг. Звери поняли, что оказались в смертельной ловушке. А сколько же их осталось по ту сторону реки, кто так и не смог добраться до цели?! Тем временем плоды во чреве рыжей кошки дали о себе знать.Осознавая всю безысходность их положения, несчастные жители взмолились: »О, прославленная Матерь Всего Сущего, наша владетельница! В трудную минуту мы пришли к Тебе! Даруй нам Свое присутствие, чтобы мы могли быть избавлены от зла! Мы молим Тя во имя Твое святое, избави нас от неминуемой смерти! Благослови нас Твоей всемогущей милостью!«
Разбуженная от Смарагдового сна выжившим жрецом, великая богиня Природы, Драконица Нэйчерлита почувствовала неладное. »Что случилось в Моих лесах? Почему кровь Моих детей вопиет ко Мне из земных недр?« — недоумевала Она и поспешила в мир смертных. То, что узрели Её светлые очи, повергло Живоносицу в величайший шок. Вместе с Нею прибыли в догорающий дотла, израненный Никлоден Её Стихийные дети — Лесной Дракон, Эльфийский Дракон Ардхонадар и Дракон Природной Магии, а также страж чащи Ортрос (Орф) и хозяин топей Богельф, любимец Болотного Дракона. Лесной Дракон и Дракон Природной Магии парили над своей любящей великой Матерью и Царицей Мира и держали над Её главой венец из лавра. Драконица окинула Своим скорбным взором опустошенный лес и пролила мириады слез. Но ни они, ни природная магия не смогли в полной мере очистить лес от поразившей его скверны. А затем она обратилась к оставшимся в живых никлоденцам:
--- Кто осмелился осквернить принадлежащие Мне земли? — закричала в негодовании богиня, и яркой краской гнева, словно зарево, зарделся Её светлый лик. Подобно вспышке молнии в разбушевавшуюся бурю сверкнули Её ослепительные, мерцающие очи. Превращающей в пепел яростью наполнилось Её благородное сердце. Нэйчерлита взмахнула своей грозной десницею, и оглушительный раскат грома сотряс все мироздание.
Лесные обитатели не нашли, что и ответить. А тем временем, во время визита Всецарицы рыжая кошка разрешилась от бремени. И то, что она произвела на свет, шокировало многих не меньше, чем катастрофа. Среди шестнадцати пометов, в которых преобладали в равной степени кошачьи и собачьи черты, лежало не менее странное золотисто-рыжее полосатое существо с двумя головами по обе стороны туловища. Слева располагалась собачья голова лабрадора, а справа — кошачья. Также оно обладало располагавшимся посередине весьма необычным хвостом, гибкая часть которого плавно переходила в собачью и закручивалась кольцом. Бедная рыжая кошка от горя, страха и стыда чуть было не повредилась рассудком.
У самого золотистого ретривера, принимавшего роды, шерсть буквально стала дыбом от такого странного потомства. Он был готов провалиться сквозь землю, нежели позволить им жить, тем самым предав себя достойному осмеянию и всеобщему осуждению. Поджав хвост и уши, он достал из кармана складной нож, зажмурился и, оскалившись, уже было занёс его над головами своих детей, желая в неистовом гневе, переросшем в неукротимую ярость, воткнуть его прямо в глотки маленьким пушистым комочкам, питавшимся молоком матери, но твердая драконья лапа, заметив сей инцидент, уняла его пыл.
Нож со звоном рухнул на землю из ослабленной лапы кобеля, который, обернувшись, увидал богиню и поспешил тут же пасть ниц пред ней. Драконица Нэйчерлита с любовью взяла маленьких кошаче-собачьих гибридов, аккуратно положила себе на крыло и левую лапу, которой придерживала крохотные тельца, а на другой скрестив свои когтистые пальцы традиционным двуперстием. На глазах у всех лесных обитателей и божеств свершилось нечто невообразимое: великая Матерь Мира, приласкав каждого из странных детей, не отвергла их, а благословила и даже вскормила их Своей грудью. После чего властный глас Владычицы Природы невозмутимо произнес:
--- Благодать Моя да пребудет с этими детьми и сим местом вовеки! Я услышала ваш зов и пришла утешить Вас в час великой скорби, а также явить Свою милость и заступничество Моим детям!
Затем Она приблизилась к каждому из никлоденцев, окропила их сферой жизни, собранной на прекраснейшем священном острове, и исцелила их. Заметив среди трепещущей толпы жреца, обратилась к нему со словами: »Озриар! Это Я, Госпожа и Владычица Ваша! Я услышала Вашу молитву! Ныне возвещаю тебе Мою волю: я хочу, чтобы ты основал в этих землях Мою новую обитель, равной которой нет и не будет во всем Дракониане! И, как земной песок, Я умножу служивших Мне, и благодать Моя, и обилие всех земных благ да не оскудеют от этого места, и да пребудут с ним во веки веков!«
Золотистый ретривер округлил глаза в недоумении.
--- Что это все значит, о великая богиня? — вопрошал он. — Я требую немедленных объяснений! Зачем Вы благословляете этих... этих...выродков?!
Тут богиня окинула его осуждающим взором, и лабрадор испугался собственной храбрости. Ему стало не по себе, и он поспешил отвести взгляд и лишь пробормотал под нос: »Помилуйте...меня«
--- Дети — твои дети и Мои, а также им подобные возвратят былое величие этим землям. Пусть их рождение станет для Вас в назидание за Ваше деяние, подобное которому не должно повториться! Вы заплатите высокую цену за свою дерзость, осмелившись нанести непоправимый вред и осквернить земли Ваших же предков, данные Вам навеки, в которых Я произвела столь великие народы, превратив их в прибежище для исчадий Хаоса! — строго произнесла Драконица Природы.Страж леса Ортрос поклялся великой богине, что »враги, кем бы они ни были, заплатят за гибель столетних корней«, а кентавр — маг Курантрос, правая рука владыки чащи, встал на защиту уже и оскверненных земель, собрав Лесных эльфов — друидов с целью заняться немедленным восстановлением Никлодена и ликвидации последствий чудовищной катастрофы. Умиротворенная, Владычица Мира покинула лес. Разбрелись по домам и другие духи лесов и рощ. Но больше вс его Ортрос жаждал во что бы то ни стало отыскать виновников случившегося и жестоко покарать их.
Золотистый ретривер предался глубоким размышлениям: "Что подумают о нем выжившие никлоденцы? И выжил ли вообще кто из них? Что вообще произошло? И почему это произошло с ним? А самое главное, за что лес и его обитатели оказались уничтожены? Кто стоял за всем этим? Кто виноват в гибели сотен тысяч мирных жителей, да еще в то время, когда эхо победоносно завершенной Войны Созидания давно отгрохотало? Почему спастись удалось не всем? Зачем Великая Матерь Мира благословила его детей? И где, черт подери, они сейчас находятся?! Что стало с его родственниками и ближними рыжей кошки?!
Ответы на эти и другие вопросы аристократичный пёс сам себе так и не дал... Поскольку вернуться назад не представлялось возможным, рыжая кошка и лабрадор решили ждать помощи возле руин разрушенного портала. Осмотрев друг друга повнимательней, они с ужасом увидели, что и сами стали похожи на тех искалеченных и обожженных эльфов и зверей, которых они встречали по пути: у них у обоих клочьями, иногда даже с мясом, выпала шерсть, а на ее месте оставались глубокие шрамы на брюхе, передних лапах, затылке и ушах. После чего золотистый ретривер почти никогда не расставался с черными цилиндрами. Звери так бы и роптали на то, что вынуждены вдали от родного дома проститься с жизнью, однако зоркие глаза кобеля и орла Арнольда обнаружили среди густых зарослей диких лоз небольшую на вид, но глубокую пещеру, располагавшуюся справа от портала. Она вела на Сумрачные Брега, но ударная волна вызвала сильнейший раскол материка, и остров Лиловых Эльфов все дальше и дальше, как корабль, отдалялся от Никлодена. Золотистый ретривер бережно отнес обессиленную кошку в пещеру, а затем и всех своих детенышей, в том числе и двуглавое четвероногое творение, простирающее к нему все свои четыре лапы. Увидев две невинных улыбающихся мордочки, пёс лишь презрительно зарычал, а когда крошечные лапки потянулись к нему, лабрадор недоверчиво взглянул на свое чадо и все же решил их оставить у себя. До поры до времени.
Тем временем в самой пещере детеныши засыпали подле своей матери. Но шансов на спокойный сон было крайне мало: вскоре вслед за ними в самые недра пещеры устремились нескончаемым потоком Лесные Эльфы и звери с ужасными ранами, сильнейшими ожогами, облезлой, висевшей лохмотьями кожей и шерстью, истыканные осколками битого стекла - те, кто не смог застать Премилосердную Целебницу, и были вынуждены вместо исцеления найти свою гибель. Вереницей направлялись они вглубь пещеры, и от массивных каменных стен эхо еще долго доносило оглушительным раскатом истошные вопли, душераздирающие крики, плач, стон и дикий рев. Десятки несчастных жителей, кто все же смог добраться до намеченной цели, пластом лежали у входа, образуя своеобразный "живой ковер" из тел, и их руки и лапы в предсмертных судорогах тянулись ко входу. Некоторые из них садились прямо напротив рыжей кошки и застывали надолго в сидящей и лежащей агонизирующей позе.
Золотистый ретривер отрешенно смотрел на них. Когда рыжая кошка стала умолять дать ей воды, псу пришлось буквально перешагивать через соплеменников. Один из них вцепился ему в заднюю лапу, моля утолить невыносимую жажду. Лабрадор положил свою лапу ему на грудь и, охваченный страхом тут же отпрянул и бросился вниз к реке, лишь увидав, что шерсть несчастного полностью облезла, а кожа распалась на части и сошла, полностью обнажив плоть.
На берегу, под мостом, он обнаружил нечто вроде кокосовой скорлупы, быстро зачерпнул в нее воды из реки Мотос, не ведая, что ее источник отравлен, а сама она окрасилась в ржаво-красный цвет... Наполнив своеобразный сосуд, золотистый ретривер хотел было отнести его своей возлюбленной, но не тут-то было: десятки пострадавших обступили его со всех сторон. Зрелище очень сильно напоминало картину начавшегося зомби-апокалипсиса. Не мешкая, лабрадор стал подносить каждому кокосовую скорлупу, и все с жадностью стали поглощать содержимое, а кто-то просто обмакивал запекшиеся губы. Спустя пять минут один внезапно схватился за горло и испустил дух. Его судьбу повторили остальные. Золотистый ретривер , бросив скорлупу на землю, поспешил тут же вернуться в пещеру, и уже более не покидать ее стен.
Наступило двадцать пятое июля. Скорбный день для всех оставшихся в живых никлоденцев. День, когда во всех городах и королевствах Дракониана были приспущены государственные флаги или подняты чёрные знамёна. Более тридцати тысяч обитателей пришли проститься с жертвами жуткой катастрофы. Их горе было словно начертано в свинцовом небе над уже оскверненным лесом. После непродолжительной церемонии прощания началась немедленная эвакуация из опасного места. По ту сторону пещеры, в которой долгое время пребывали золотистый ретривер и рыжая кошка, уже стояли дирижабль, направляющийся в лес Святого Августина, и каравелла. Кажется, что здесь был конец всему: страшным событиям, сомнениям и оставленным навеки родным местам. Расследование продолжалось еще несколько месяцев, а вот обыденная жизнь уже навсегда прекратила свое существование.
Прошло девять дней с момента катастрофы. Тридцать первого июля во всех храмах и соборах Дракониана вознесли заупокойные молитвы по мученически погибшим в Никлоденском лесу, помогая усопшим отойти в мир иной. Отсутствие истинных причин произошедшего давало почву для различных предположений. Рассматривались многочисленные версии, но все они оказались абсурдны и не пришлись по сердцу обитателям. Вскоре закончилось все тем, что осквернённый лес оказался заброшен на долгие тысячелетия, а населявшим его существам пришлось самостоятельно залечивать нанесённые раны.
Тем временем золотистый лабрадор, с супругой и детьми находился в переполненном лазарете в лесу Святого Августина. Возле их палаты то и дело собиралась толпа зевак, выстраивалась длинная очередь желающих посмотреть на столь необычное потомство. Тысячи любопытных глаз, превозмогая боль и позабыв свои собственные страдания, кто на костылях, кто по стенке - все то и дело ковыляли по коридору в надежде воочию узреть удивительные "капризы природы", несмотря на уговоры врачей разойтись по палатам. Кончилось все тем, что один из посетителей, улучив момент, сфотографировал малышей и показал это фото другим. Дабы оградить свою возлюбленную от излишнего внимания, золотистый ретривер был вынужден установить возле палаты надежную охрану, а лишь только улучшилось её состояние, забрал и детей, и жену в фамильный особняк на утесе под названием Дэлисфелл Хилл.
С момента катастрофы минуло уже сорок дней, однако боль по ушедшим все ещё очень остра в сердцах никлоденцев. В воскресение тридцать первого августа мэр города выразил глубокую признательность всем тем, кто помогал ликвидировать последствия чудовищной трагедии. Стали говорить о том, что нужно увековечить память жертв, а скорбную дату, разделившую историю мира надвое, утвердить официальным днём.
--- Мы хотим, чтобы спустя многие годы будущие поколения помнили о тех, кто ни за что пострадал. Безусловно, трагедия, унесшая около шестисот сорока тысяч жизней, останется навечно в нашей памяти. Это было несколько бесконечных дней страха, боли и скорби. Но также в эти дни мы чувствовали гордость за тех, кто в трудную минуту, столь тяжелый для нас час, оказался рядом с нами. За всех тех, кто, рискуя собственной жизнью, самоотверженно и честно исполнял свой долг, и тех, кто оказался там по зову сердца. Это горе стало общей бедой. Примите мою благодарность за проявленные вами мужество и участие!
С этими словами он торжественно наградил двадцатью медалями гномов, людей и Лесных Эльфов, что бескорыстно кинулись помогать никлоденцам.
Рыжую кошку, породившую, как окрестили в народе, "пауков", поразил недуг. Кожа покраснела и покрылась аллергической сыпью. Некогда пушистая рыжая шерсть потускнела и почти полностью выпала, вследствие чего несчастный зверек стал напоминать сфинкса. Миндалевидные глаза блестели слишком ярко, а в бледных пальцах сквозила восковая прозрачность... Не выразить словами, сколь свирепо и неотступно боролась она с беспощадной Тенью. От внезапной болезни, сразившей её после родов, кошка поправлялась слишком медленно. В тот сороковой день после трагедии её уже выписали из больницы, однако новый, более сильный приступ заставил ее вернуться на смертный одр, приняв более угрожающий характер. Рыжая кошка таяла, словно белоснежный снег под палящим весенним солнцем. Приступ, настигший ее, как голодный стервятник зазевавшуюся добычу, изменила ее так, что лабрадору было трудно узнать в ней прежнюю, рыжую и пушистую пусси. Мутные и поблекшие глаза, казалось, были лишены зрачков и постоянно устремляли свой измученный, обреченный взор в пустоту...
Однажды, в осеннюю ночь, когда отворяются врата в потусторонний мир, серый туман клубился над землей, а средь пышной октябрьской листвы в древнем лесу словно рассыпалась многоцветная радуга, озарившая теплым сиянием темные стены особняка, ветра застыли в безмолвии. Рыжая кошка подозвала золотистого ретривера к своему изголовью. Наклонившись ко лбу возлюбленной, пёс страстно поцеловал его.
--- Вот и настал тот день, когда мой дух отлетит в райские кущи Калестис -Урбс... - чуть слышно произнесла она. - Дни твои отныне будут днями печали, долговечной из всех мирских ощущений. Ибо часы твоего счастья давно миновали, и радости не испытать тому, кто воздвигнул свой дом, порушив другие...
--- О чем ты говоришь?! - вскричал пёс.
--- Как мой дух отлетит, так и ты вскоре уснёшь навеки! - воскликнула кошка. - Как догорает пламя этих свечей, так и тебе вовек не обрести покоя! Слова мои крепки и нерушимы, словно камень Алатырь! Призываю на тебя проклятие на быстротечные годы! О, дщери Смерти! Вам вверяю я свой дух!
После чего, словно изнеможденная таким порывом, она опустила свои бледные лапы и торжественно вернулась на смертный одр. Когда замирали ее последние вздохи, приникнув к ней, лабрадор услыхал, как на ее высохших губах затрепетал неясный шепот, а легкий трепет прошел лихорадочной волной по ее членам.
Так она скончалась, и пригнетенный тяжестью скорби, поверженный во прах золотистый ретривер не мог больше выносить пустынного уединения своего жилища, которое он унаследовал. Напыщенность, торжественность и парадность прежнего Дарквуда угнетали лабрадора, который, спустя несколько дней утомительного и бесцельного скитания по лесному массиву, привёл в порядок свой особняк. Роскошь уступила место холодной экспрессивности и мистике в наивысших её проявлениях. На фасадах трехэтажной усадьбы отныне стали варьироваться стрельчатые арки, а сложная каркасная конструкция позволяла создать динамическое единство внутреннего пространства. Шпили, взлетающие ввысь, демонстрировали стремление к возвышенному, необъятному, служили напоминанием о духовной стороне жизни. В коридорах отныне почти отсутствовали стены: их заменяли колонны с арками, составляя что-то наподобие протяженной галереи. Расположенные по обеим сторонам изящных кованых узорных врат скульптуры-горгульи, злобно оскалившиеся с высоты, были словно сотворены для того, чтобы устрашить слабого и беззащитного путника. Огромные размеры и необозримость Дарквуда, бесконечность арок и острых шпилей-стрел производили сильнейшее впечатление и на соседей, и на всех, кто обитал внутри него.
Угрюмое и холодное величие здания, полудикий вид местности, мрачные легенды, напрямую или косвенно связанные с вершиной Дэлисвэлл Хилл, отлично согласовывались с безотрадным чувством, затмившим разум лабрадора.
Но куда, черт побери, деть детей, которые к тому моменту стали весьма знаменитыми? Для них и остальных жителей леса Святого Августина причина столь внезапной кончины рыжей кошки была окутана темным покровом тайны. Для золотистого ретривера мир в одночасье рухнул. Как укрыть от любопытных глаз мира тех, кого волею судьбы он был вынужден боготворить? Что подумает о нём народ? Ведь с того дня, как эти странные существа появились в его жизни, нельзя было и шагу ступить за порог собственного дома. Трагедия, произошедшая в Никллоденском лесу, не оставила никого равнодушным. С первых минут, как только стало известно о чудовищной катастрофе, от тысяч жителей из десятков регионов, королевств и городов поступали предложения помочь с жильем, одеждой и припасами. Многие даже были готовы безвозмездно поселить пострадавших у себя. Национальное горе сплотило всех жителей Дракониана, и лишь золотистый ретривер со своим необычным потомством составил всеобщее исключение.
С этого момента жизнь некогда аристократического, влиятельного и добродушного пса круто переменилась. Никто более не протягивал ему руки иль лапы в знак приветствия, а семьи кошек и собак стали обходить стороной. Местные мальчишки, завидев издали ретривера, кричали вдогонку насмешки, на которые он реагировал с презрением и рычанием. Искреннее удивление напополам с ужасом при виде его детей, кошаче-собачьих гибридов, получивших название ориенталов, породило прочную взаимную неприязнь, перерастающую в откровенную ненависть, тень которой пала и на Кото-Пса. Крольчиха Жазель прилюдно назвала их родителей развратниками, а чуть позже многие стали считать, что воцарившиеся в непригодной для жизни никлоденской земле их предков невидимый враг и энергия скверны сыграли с кошкой и псом злую шутку, одурманив их разум.