Из космоса на дно: как станция «Мир» пережила СССР

Поехали!
С первых дней покорения космоса звёздные дали стали ареной противостояния двух сверхдержав. Старт технологической гонке положил СССР, запустивший в 1957-м первый искусственный спутник Земли. Больше десятилетия Советы лидировали в освоении околоземного пространства, но в 69-м американцы сравняли счёт — побывали на Луне.

Вместо того чтобы догонять «наших заклятых друзей», в Союзе пошли своим путём — сделали ставку на длительное нахождение человека в невесомости. Затея удалась: в 1971-м в космос вывели «Салют-1» — долговременную орбитальную станцию, выполнявшую научные и оборонные задачи. За ней последовали другие номерные «Салюты».

Однако в 73 году Штаты отыгрались, запустив «Скайлэб». Она в разы превосходила советские наработки по части габаритов и возможностей — искусственный спутник Земли стал домом и научной лабораторией для трёх американцев.

Что оставалось СССР? Догонять и перегонять! Обеспечить это должна была принципиально новая орбитальная космическая станция — ОКС.
Речь шла не просто о пристанище среди звёзд, а о потенциальном городе на орбите, где люди смогли бы долго жить и трудиться. Воплотить всё собирались с помощью модульной станции «Мир», которую создавали на основе «Салюта-7». Её планировали собирать в открытом космосе, подключая блок за блоком — словно кубики детского конструктора.
Всесоюзная космостройка
Работы над эпохальным проектом начались в 1976 году в научно-производственном объединении «Энергия», а растянулись на 10 лет. Строили «Мир» буквально всем советским миром: задействовали 280 организаций под патронажем 20 министерств и ведомств. Политбюро распорядилось запустить базовый модуль станции аккурат к XXVII съезду КПСС, на котором Горбачёву предстояло впервые произнести слова «перестройка» и «гласность». К намеченной дате успели. Но был нюанс. 20 февраля 1986-го ракета-носитель «Протон» взлетела с Байконура с недоукомплектованным «Миром».

Все так торопились к очередному съезду, что запустили станцию практически пустой. То есть система обеспечения жизнедеятельности на станции существовала: там можно было дышать, спать, есть, пить. А вот аппаратуры для экспериментов на ней практически не было, и отсутствовали некоторые системы.

Александр Лавейкин
лётчик-космонавт и герой Советского Союза,
Исправлять ситуацию поручили космонавтам Владимиру Соловьёву и Леониду Кизиму. 13 марта 86-го они отправились на корабле «Союз Т-15» к новой станции. Первый экипаж ОКС должен был её расконсервировать и наладить базовый модуль. Напарники принимали грузовые корабли с оборудованием, устанавливали его и тестировали. По словам космонавта Александра Лавейкина, коллеги Соловьёва и Кизима, эта работа напоминала разом труд слесарей, монтажников, электриков и даже сантехников: «В кармане постоянно были отвёртки, за поясом молоток, плоскогубцы — всё, что было под рукой».

на фото - Леонид Кизим и Владимир Соловьёв, первый экипаж «Мира»
Соловьёв и Кизим провели на ОКС больше месяца. Отбыли они 16 июля, проложив дорогу на борт участникам следующих экспедиций.

Дом на орбите
Уже в 1986 году к центральному блоку планировали присоединить множество узлов. Полностью возвести орбитальный комплекс хотели за год, но из-за просчётов конструкторов процесс растянулся на десятилетие. «Модули были здорово переразмеренны. Не надо было создавать такие большие 20-тонные блоки. Они требовали внушительных материальных вложений, не говоря о сложности изготовления», — сетовал Владимир Соловьёв. И всё же со временем «Мир» стал многофункциональной станцией — с жилыми отсеками, лабораторией и техническими помещениями.
Каждый из пяти пристыкованных модулей выполнял конкретную задачу. В «Кванте» проводили научные эксперименты. «Квант-2» был хранилищем дополнительного оборудования и вещей команды. «Кристалл» задумывали для стыковки с «Бураном», но после закрытия программы советских челноков его превратили в биолабораторию. «Спектр» вёл экологический мониторинг Земли. А с борта «Природы», помимо медицинских изысканий, наблюдали за атмосферой и поверхностью нашей планеты. Ещё на ОКС выращивали полупроводниковые кристаллы, синтезировали биопрепараты, служившие основой для создания земных лекарств, и разводили в исследовательских целях живность: перепелов, улиток и тритонов.

Космонавты не только эффективно трудились, но и полноценно отдыхали. Например, ходили в сауну.

Внутри базового модуля обустроили всё для комфортной жизни. Экипаж регулярно общался с родными, смотрел фильмы, тренировался на спортивных тренажёрах и устраивал банные дни. «Раз в неделю можно было сходить в сауну, даже доставляли дубовые и берёзовые веники с Земли. Мы парились по-настоящему», — вспоминал Токтар Аубакиров, заслуженный лётчик-испытатель СССР.

«Мир» во время подготовки к запуску на Байконуре, 1986

Базовый модуль в полёте, 1986

Вид из иллюминатора «Мира», 1986

1. Базовый блок. 2. Корабль «Союз-Т». 3. Переходный отсек. 4. Гнездо манипулятора. 5. Боковые стыковочные агрегаты. 6. Антенна системы сближения. 7. Рабочий отсек. 8. Люк рабочего отсека. 9. Центральный пост управления. 10. Поручни. 11. Съёмные панели интерьера. 12. Солнечные батареи. 13. Тренажёр «Велоэргометр». 14. Рабочий стол. 15. Индивидуальная каюта. 16. Туалет. 17. Умывальное устройство. 18. Антенна связи через спутник. 19. Осевой стыковочный агрегат. 20. Тренажер «Беговая дорожка». 21. Промежуточная камера. 22. Двигатель с крышей. 23.Мишень. 24. Агрегатный отсек. 25. Крышка люка. 26. Иллюминатор. 27. Бленда иллюминатора

С миру по доллару
Запуск орбитального комплекса в 1986-м стал очередной вехой для советской космонавтики. Но и плата за триумф оказалась космической. Только прямые вложения на программу составили около 3 миллиардов рублей — и это при средней зарплате в 206 рублей. Вывод ОКС к звёздам обошёлся ещё в 1,14 млрд. «А надо ли швырять в небо прорву денег, если на земле голодают простые труженики?» — вопрошали газеты в конце 80-х. В эпоху полупустых магазинов и бесконечных очередей подобные траты казались непозволительной роскошью.
Неудивительно, что с приходом к власти Михаила Горбачёва финансирование космических программ значительно урезали. Свернули ряд проектов, включая дальнейшие экспедиции новенького челнока «Буран», — о его печальной судьбе мы рассказывали в отдельном материале. Поставили крест и на более продвинутом «Мире-2». Средств хватало лишь на эксплуатацию имеющихся модулей.

С развалом СССР ситуация усугубилась — у правительства Бориса Ельцина не было денег даже на поддержание работы орбитального комплекса. Требовалось около $200 миллионов в год, а из бюджета в 91-м выделили $6 млн. Как спасти «гордость национальной космонавтики»? Отчаянное время требовало отчаянных мер.

Создатели «Мира» пошли с протянутой рукой по миру — начали предлагать вчерашним «идеологическим противникам» партнёрство.

Космотуризм помог отечественной станции выжить в лихие девяностые. Например, Япония отправила в недельную командировку своего журналиста — и отдала $25 миллионов. Германия, Австрия и другие европейские государства покупали 8-дневные «туры» для своих астронавтов за $10-15 млн. Больше всего твёрдой валюты принесла совместная программа «Мир — Шаттл», стартовавшая в 1993-м. У Америки в то время не было орбитальных комплексов, поэтому она щедро платила за доступ к технологиям РФ. За 4,5 года полётов, включая стыковки с челноками, США выложили 460 миллионов долларов.
ри этом россиянам на «Мире» приходилось рекламировать всё подряд, лишь бы профинансировать полёты следующих экипажей. В кадре мелькали швейцарские хронометры Omega, израильское молоко Tnuva, чипсы и газировка — Coca-Cola и Pepsi.

На пиар бренды не скупились: за ролик с пепси-колой американская компания выложила $600 тысяч.

на фото - «Мир» с пристыкованным американским челноком «Атлантис»


Приказано выжить
Изначально планировали, что ОКС прослужит пять лет. В итоге его эксплуатировали в три раза дольше — вплоть до 2000-го. За 14 лет она приняла более 100 космонавтов из 12 стран. И пережила тысячи неполадок и внештатных ситуаций.

В моём третьем полёте на станцию «Мир», это 1991-1992 годы, уже около 70% времени мы тратили на ремонт. Её постоянно надо было поддерживать, агрегаты выходили из строя.

Александр Волков
лётчик-космонавт и герой Советского Союза

С каждым годом на починку расходовали всё больше сил и денег. К концу девяностых аварии участились, однако по-настоящему невезучим выдался 1997 год. 23 февраля в центральном модуле, где находились шестеро человек, случился крупный пожар. Загорелась кислородная шашка, предназначенная для регенерации атмосферы. Обитаемый отсек заволокло едким дымом, повсюду летали расплавленные капли металла, а путь к пришвартованному кораблю «Союз» оказался отрезан. К счастью, возгорание смогли погасить огнетушителем. Но экипаж ещё долго не снимал респираторы, собирая хлопья пены.

В марте на «Мире» сломалась система кондиционирования, начались утечки ядовитого хладагента.

Температура на борту подскочила с привычных 28 до аномальных 50 градусов по Цельсию. Устранить ЧП своими силами космонавты не сумели. Поэтому в апреле на орбиту рванул транспортник «Прогресс М-34» с запчастями и кислородными шашками. Но ликвидация аварии затянулась на месяц: слишком много трещин пришлось латать в трубах кондиционирования.
Два месяца спустя стряслась новая катастрофа: 25 июня станцию неудачно состыковали с беспилотным «Прогрессом». Грузовой корабль врезался в модуль «Спектр», повредил солнечные батареи и оставил дыру в корпусе. Из блока начал вытекать воздух. Разгерметизация грозила смертью. В ЦУПе предложили эвакуацию. Но россияне Александр Лазуткин и Василий Циблиев вместе с американцем Майклом Фоулом рискнули и остались. Они спасли орбитальный комплекс, изолировав «Спектр» от остальных отсеков. Экипаж, по словам Владимира Соловьёва, «разрывая кабели, и срывая ногти на руках, закрыл люк».

на фото - Александр Лазуткин и Майкл Фоул, 1997 год

Погребение на дне
После череды аварий зарубежные инвесторы всё громче заговорили, что «Мир» выработал свой ресурс и его пора затопить. К тому же у западных стран появилась альтернатива: в 1998-м стараниями РФ успешно запустили первый модуль МКС — Международной космической станции. Госфинансирование умирающего комплекса российские власти полностью свернули. Спасти ситуацию мог крупный спонсор. Но Штаты сделали ставку на МКС.

Сотрудники Росавиакосмоса в поисках денег хватались за любые идеи. Пытались превратить «Мир» в аттракцион для богатых туристов, предлагали западным телеканалам снимать реалити-шоу, уговаривали отечественных и иностранных олигархов стать меценатами. Финансирование так и не нашли. Отчаявшись, обратились за помощью к простым россиянам. Однако «Народный благотворительный фонд сохранения космической станции “Мир”» за месяц собрал смехотворную сумму — порядка 200 тысяч рублей, около $8 000 по курсу конца 90-х.

Судьба гордости отечественной космонавтики была предрешена — её решили затопить. Но и тут возникли трудности.
Вывод 140-тонной громадины с орбиты сам по себе сложен. Нельзя допустить, чтобы гора железа рухнула людям на головы в случайном уголке планеты. Комплекс должен упасть строго в одной зоне земного шара, именуемой Кладбищем космических кораблей. Она находится в Тихом океане — между Австралией, Антарктидой и Южной Америкой. Судоходство и другая деятельность человека на этой территории запрещены. Здесь утилизируют отработанные космические аппараты: с 1971-го захоронили более 260 объектов.

Только вот «Мир» в 2001 году мог и не долететь до кладбища в океане. «Топлива для затопления массивной станции у нас не хватало. Примерно в два раза, — вспоминал Виктор Благов, замруководителя полётом “Мира”. — А нужно было, чтобы обломки не попали на заселённые острова в Тихом океане. Собрались несколько умных людей, спорили, ругались. В результате придумали, как проскочить в щёлочку и с большой долей вероятности попасть в нужный район».

Планировали подождать, пока комплекс сам опустится как можно ниже и его начнёт тормозить атмосфера. Затем собирались «прицелиться и свалить вниз несколькими включениями двигателей пристыкованного к нему грузового “Прогресса”». Так всё и произошло.
23 марта 2001 года двигатели «Прогресса» произвели три тормозных импульса — и ОКС сошла с орбиты. Войдя в плотные слои атмосферы над островами Фиджи, «Мир» начал гореть и разваливаться. За падением огненных обломков в Тихий океан можно было наблюдать с бортов двух самолётов — цены на билеты доходили до $10 000.

Когда горела наша красавица, то все, кто на ней побывал, все кто её создавал, плакали горючими слезами. Всё сгорело, всё, что на ней было. Но один предмет остался — это как раз гитара, которую успели вывезти со станции на шаттле.

Александр Лавейкин
лётчик-космонавт и герой Советского Союза

на фото - Сергей Крикалёв, Александр Волков и гитара, которой суждено было пережить «Мир»