Отель

Вернется с блядок, будет ей сюрприз. Кеша-то заговорил. А она утверждала, – нет способностей. Манда чешется – это ли не способности? Толковый попугай...
Вчера заселился питон. Черт, почаще бы сдавали на хранение питонов. Не гадят, не воют, яйца демонстративно не вылизывают.
Лучшего постояльца трудно желать. А какой потенциал! Бумажка на входную дверь «Погладить питона 20 руб.» и дети из начальной школы за углом, выстраиваются в очередь.
Определенно, стоит больше есть морквы... Кролики просто ненасытны. Отстрачивают, как швейная фабрика средних размеров. За уши хуй оттащишь – это про них. Сексуальные налетчики с трогательными глазами.
Расфуфыренная бабенка, во-от с такими губами оставила рыжую суку померанского шпица. Брезгливо осмотрела наш пятизвездочный отель, велела при ней продезинфицировать клетку, и пригрозила Конституционным судом насчет блох.
– Блох и крупный рогатый скот на постой не принимаем, мадам. – успокоил я привереду. В журнал так и записал: сучка рыжая, крашеная...
Я свистнул местного Гекльберри Финна, которому по доброте посильно покровительствовал – подкармливал иногда. Толик, говорю, хочешь похавать?
– Паштет для котят? – зажглись глаза у лакомки и бомжа.
– Террин с кроликом. Только одолжи мне Тузика на пару часов. Для малыша есть дельце…
Ночью ломился пьяный, требовал койко-место. Фары, говорю, протри, мудило – гостиница для животных. Аф-аф! А ты человек, это звучит гордо, пиздуй в отель «За мусоркой».
Хозяйка вновь продлила Кешу. Заебала. Иннокентий схватывает на лету!.. Не какаду, а диктофон.
Еноты Чук и Гек. Содом и Гоморра… Что угодно: гремучие анаконды, саблезубые страусы, вилохвостые росомахи, но не эти агенты гестапо…

Настроение отличное. Сижу, уплетаю вкусняшки с пивом. Вчера поднялся на игуане. Сопляки, как один клюнули на бумажку «Погладить крокодила 30 руб.». Да и некоторые взрослые…
Жаль рептилию забирают, я б выкачал из юннатов все карманные бабки.
Чтоб мне! Разбил аквариум с мышами-малютками – есть такой крошечный сорт. Пиздец фарш… Тридцать трупов. Эпические похороны в унитазе. Плакал.
Если жизнь черно-белая, я бы предпочел концепцию пианино – пожирней белого. Опять беда! Пропал бурундучок Яков. Я блядь обыскался малыша. Нашелся только хвостик… Бедняга. Крысы, – больше некому. А так-то неплохой брелок…
Заехали семь попугайчиков. Волнистых. Взволнованных, я бы сказал. Упоротый хор Турецкого. Пиздели всю ночь, опарыши. Глаз не сомкнуть.
Нынче у меня большие планы. Заселился лемур. Глаза, обрамленные мехом, вот что есть лемур. Хавает тараканов. Но сначала пристально их разглядывает, словно проебал пенсне. Очарователен!
Назавтра, к вечеру пригласил Викторию переться от лямура.
– От лемура. – поправила она.
Дура не понимает утонченных намеков на веские притязания. Вика блондинка.
Я приготовил тараканов, шампанское, фрукты, и изысканное приветствие.
– Манда чешется! – оглушительно приветствовал Кеша девушку прежде меня. На мгновенье, он принял её за свою белокурую хозяйку.
Больше девушку я не видал.
Гандон пернатый, сказал я попугаю.
– Иди нахуй. – ответил тот. Парень, кажется, занимается и самообразованием…
Голуби летят над нашей зоной… Серют и серют, серют и серют. Две штуки, а говна, как от бегемота, подцепившего усиленную кишечную палочку.
Та подбитая с изнанки силиконом баба забрала шпицу. Тузиковых блох я из собачонки вычесал. Малыш изрядно их натряс, пока заделывал померанской малышке шпитузиков.
Дьявол, я попутал хорьков. Одного за другим принесли двух: Стёпа и Клёпа. Мамаша родная не отличит, так похожи.
Пусть, думаю, дадут крысам просраться. Повязал одному ленточку, выпустил эту парочку. И забыл, кому повязал – Стёпе или Клёпе…
Уволили меня, когда явилась таки хозяйка Кеши. На радостях тот вывалил все что освоил…

Алексей Болдырев.