Истории

Ангелы и порно

Как только хлопнула дверь, Вася Пупочкин с удовольствием шлепнулся в кресло перед компом. Жена уехала к маме, а, значит, можно провести ночь с
пятницы на субботу в интернетах за бутылочкой коньячка.
Не подумайте чего - теща прихворнула, а женщинам надо бывает почесать языком без мужских ушей. Жену Клаву Вася любил, тещу уважал.
Но какой же нормальный мужик завалится дрыхнуть в ночь перед выходным? Кто-то пьет с друзьями, кто-то зайцем по ночным клубам скачет, а кто-то в
Интернете зависает.
Проверить почту, посидеть в аське, залезть на пару сотен самых разнообразных сайтов...
Ну и порнухи качнуть. А как же?
Только этим делом надо осторожнее заниматься. Подхватить заразу можно, даже тебя защищают самые современные изделия компьютерной контрацепции.
Опять не подумайте чего - жену Вася любил. но мечтать же не вредно, правда?
Вася порылся в закладках браузера. "Ага... Начнем с этого..." - подумал он.
Сайт загрузился быстро.
И тут Вася вспомнил о коньяке. Держал он его в холодильнике. Хотя положено в тепле, но Пупочкин предпочитал алкоголь холодным.

Нарезав сыра и лимона, он пошел обратно в комнату. А когда зашел - обомлел.
За компом сидел какой-то мужик. Положив ногу на ногу, насвистывая что-то смутно знакомое, мужик с увлечением расзглядывал бессовестные картинки.
-Т-ты кто? - заикнувшись сказал Вася.
Мужик обернулся.
Лицо его было багрово-красным, глаза сияли каким-то пламенем, на голове торчали рожки:
-Джинн я, а что?
А потом провел ладонью по голове - рожки оказались просто вздыбленными волосами.
-Джинн? - переспросил Вася, глупо таращя глаза.
-Джинн, джинн. "А вроде не пил еще..." - мелькнула тоскливая мысль.
-Настоящий джинн. Исполняю желание. Одно. Приятно познакомится, Вася! - джинн, или кто он там, протянул руку. - Да поставь ты свой поднос.
Вася поднос поставил и пожал протянутую руку. Вопреки ожиданиям, рука джинна была прохладной. Во время этого древнего мужского ритуала, плащ
джинна распахнулся. Под ним сверкнул холодным блеском доспех небесного цвета.
-А почему одно? - не нашел ничего лучшего спросить Василий.
-Что так и стоять будем? - вопросом на вопрос ответил джинн.
Вася сел на краешек дивана. Джинн обратно в кресло.
-Одно, зато качественно. Со стопроцентной гарантией. И бесплатно.
Вася немедленно вспомнил свою любимую поговорку про сыр и мышеловку.
-Нормально все. Одно. Качественно. Бесплатно. Хобби у нас, у джиннов, такое.
-Эмн... По рюмочке? - Вася стал приходить в себя.
-Нет. Спасибо. Я не пью. Джинны не терпят спиртного, знаете ли.
Вася пожал плечами и сам пить не стал. Неприлично как-то. Либо уж все, либо уж в одиночку.
-А где борода, джинн? - единственного джинна Пупочкин знал по фильму про доброго Хоттабыча. Тот, правда, много желаний выполнял, но, как-то нелепо.
-Не люблю бороду. Жарко в ней. Да и ухаживать за ней постоянно надо. А мне лень, - джинн весело улыбнулся и подмигнул. - Впрочем, борода у нас
нынче не в моде. Чего так смотришь? И мода у нас есть, и даже футбол. Да это к делу не относится. Ну что, желание выполнять? А то я к соседу
пойду, тот сегодня финал кубка смотрит...
-Ну я не знаю... - промямлим Вася. - Неожиданно как-то...
Джинн покосился на монитор, на котором вертели формами различные красотки, а потом игриво подмигнул Васе:
-М?
Вася облизнул сухие губы. А что, в самом деле? Здесь, в Лабытнанги, негритянок днем с огнем не сыщешь, а тут такая возможность... И жена только
завтра, после обеда вернется...
Джинн хитро улыбнулся и щелкнул пальцами. Не было взрыва, зловещих раскатов грома. Ничего такого. Просто за спиной у Васи что-то зашевелилось,
запыхтело, заворочалось.
Вася резко оглянулся.
У дверей комнаты стояла огромная голая бочкообразная негритянка. Груди ее плоскими мешками свисали до пояса, брюхо закрывало лоно, мощные бедра
бугрились какими-то комками. На лицо вообще лучше было не смотреть.
-Мама, - в ужасе шепнул Вася. Джинн отреагировал моментально, снова щелкнув пальцами. Негритянка исчезла.
-Это качественно? - повернулся Пупочкин к исполнителю желания.
-Ну, вообще-то, типичная представительница хамитской расы, - пожал плечами джинн. - Не худшая, заметь. Бывают и...
-Не... Не надо негру. Мне бы что-нибудь, прекрасное как богиня. И такую... Королеву...
Джинн прислушался к чему-то. Потом кивнул:
-Есть такое... Бразильяночку хочешь? - снова щелкнул, не дожидаясь ответа Васи.
В дверях возникла высокая, девушка. В фигуре ее не было ни малейшего изьяна. Вася аж рот приоткрыл разглядывая божественное тело. По смуглой коже
стекали капельки воды - девушка только что вышла из моря.
Вася с трудом поднялся с дивана и деревянно протянул девушке руку, взгляд его никак не подымался выше шеи.
Поэтому он не заметил, как чувственные губы бразильяночки вдруг искривились в гневе. И она заорала что-то яростно и нечленораздельно. А потом
схватила любимую вазу Васиной жены и метнула ее в Пупочкина. Каким-то чудом Вася поймал вазу, словно бразильский же вратарь. За вазой полетели
тапки, книги, что-то мягкое...
В потоке ее брани Вася ничего не понимал. Но одно слово повторялось чаще всего:
-Бойола.
Поток брани прекратился так же быстро, как и поток летящих вещей.
Джинн в кресле давился от смеха:
-А что ты хотел от девушки, которая чувствует себя королевой? Да еще девственницы?
-А чего она кричала? - потер Пупочкин ушибленное вторым томом Набокова ухо.
-Рекомендовала тебе извращенный половой акт с самим собой! - хихикнул джинн.
Вася потряс головой и осторожно поставил вазу на место. Потом стал собирать разбросанные вещи. Дверь в комнату заскрипела. Вася вздрогнул. Но это
оказался лишь любимый семейный такс по имени Икарус. Очень уж он походил на творение венгерского автобусостроения, когда поворачивал за угол.
Псу стало любопытно, что же происходит в комнате хозяев?
Он деловито стал обнюхивать пол, мельком глянул на джина и махнул ему хвостом. Вася удивился. Карик не очень любил незнакомцев. А тут - как будто
они знакомы... Странно.
Потом такс схватил тапку и стал помогать хозяину в приборке. Он стал рычать, мотая башкой - борьба с тапкой было любимым развлечением Карика.
Когда Вася собрал книги, пес вдруг остановился, прислушался к чему-то, бросил обслюнявленную тапку и, цокая когтями по паркету, деловито убежал в
свою комнату. Да. Именно в свою. Детей у Пупочкиных не было, а квартира была двухкомнатная.
-Чего это он? - спросил Вася.
Джинн пожал плечами:
-Я не специалист по животным. Так что там с желанием?
Вася рубанул рукой:
-Значит так. Давай такую, чтобы точно дала. Без уговоров. Без коньяка. И без истерик. Понял?
-Легко, - пожал плечами джинн.
В дверях появилась...
Грязное вонючее существо с лицом столетнего алкоголика. Оно прохрипело:
-О! Мужик! Щищас я тебя...
Существо начало скидывать грязный балахон, под которым ничего не было. На дряблой коже существа женского, явно, пола кровавили язвы и язвочки,
покрывавшие тощую грудь сплошным ковром. Ниже смотреть было невозможно.
Существо радостно ощерилось. Зубов у него не было.
-Нееет! - заорал Вася, зажмурившись.
-Зечка, - пояснил джинн. - Пятнашку мотает. За убийство. Подхватила сифилек, сейчас в больничке кантуется.
Вася внезапно обозлился:
-Ты это... - А потом замялся. Материть джинна, наверно, было опасно.
-А ты толком сформулируй свое желание. Техническое задание, так сказать обрисуй.
Вася кивнул, подумал и стал рубить фразами:
-Чтобы дала. И только мне. И чтоб больше никому. Чтобы я был мужчиной ее мечты. Красивая, но в меру. Послушная. Ласковая. Не капризная.
Вася набрал воздуха в грудь, чтобы продолжить, но тут в дверях зазвенели ключи.
-Вась... Ты представляешь?
-Клава? - напрягся Вася, с ужасом представивший, что было бы, если бы жена вернулась на несколько минут раньше. Он обернулся к джинну.
А того не было. Кресло было пусто.
Клава вошла в комнату:
-Ты представляешь? Какие-то черти наделали ям на тротуаре, я только отошла от дома и каблук сломала. Вот, вернулась переобуться. А что у тебя за
бардак? Вот, мужики! На пять минут нельзя оставить, а они уже насвинячат.
Вася машинально посмотрел на часы. Действительно... Прошло всего лишь пять минут.
-Ну, конечно. Сразу пить и порнушку свою смотреть.
-Да я... Клав... это...
В коридоре зацокали когти. В комнату вбежал такс, весело виляя хвостом. В пасти его был зажат лифчик, лямки которого волочились по полу.
-Вася, что ЭТО? - мертвенным голосом спросила Клава.
-Это не мое, - глупо ответил Пупочкин.
Клава пристально посмотрела на него:
-Вася... И не мое тоже...
Глаза ее стали заливаться слезами.
К разгоравшемуся скандалу прислушивались два ангела, сидевшие на балконе Пупочкиных. Один из них лениво болтал ногами, второй, скинув черный плащ,
с наслаждением потягивался, расправив крылья.
-Вовремя ты справился, молодец...
-Весь день асфальт долбил. Взмок, блин. ты тоже молодец, ювелирно сработал. А лифчик где взял?
-Карика попросил в ящик с грязным бельем залезть. Клава вчера от мамы белье привезла постирать.
-Минут двадцать сейчас ругаться будут.
-Ага. И минут тридцать мириться.
-Значит, третий хранитель примерно через час появится.
-Ага. Втроем нам легче с ними будет...
-Это точно... А ну, кыш отсюда! - рявкнул один из ангелов на бесенка, который пробегал мимо и с любопытством покосившийся на шум.
Бесенок ускорил шаг и исчез за углом.
Один из ангелов глянул на часы, второй засвистел свою любимую песенку





Про интимные стрижки

На мой взгляд, идеальный вариант - это гладкий лобок с небольшой полоской. Все. Сочетание юности и зрелости. Чисто психологически, отсутствие
волос на лобке дает ощущение от молодости, юности, непорочности, что ли. Не прожженная бабенция, поношенная вдоль и поперек, а эдакая
девочка-подросток. Все же мы, мужики, хотим видет рядом молодую женщину. Не зря же на старости лет меняем постаревших жен на более молодых. С
упругими грудями, крепкими бедрами и ладными жопами. Так вот, отсутствие волос в промежности и реализует это мужское желание видеть рядом девушку.
А аккуратная полоска при этом дает понять, что девочка-то она девочка, но при этом еще и Женщина. Зрелая и умелая. Т.е. отвлечение от педофилии и
сочетание в себе сразу двух качеств. Зрелости и молодости. Вот, собственно, говоря и все.

А вот эти все стрижки и прочие фигурные выбривания - на мой взгляд, все от лукавого. Всякие волосики в виде листочков, звездочек, птичек.. Нахер
надо? Решили Дрезденскую галерею у себя в трусах сделать что ли? Чтобы мужику было чем заняться? Так можно ведь и вообще его "потерять". Ушел в
трусы и пропал. Разглядывает художества.

Или, говорят, еще всякими стразами украшают себе там все... Ну это вообще пиздец. Я такое не видел, но верю на слово ибо какой только хуйни люди
не придумают. Ну нахера там стразы, скажите мне? Сиять аки алмазный фонд? Посылать по ночам сигналы в небо для братьев по разуму? Или работать
отражателем? Тогда можно в стриптиз-клубе сразу на две ставки работать. У столба плясать и этим, шариком-хуяриком, который под потолком вертится и
зеркальный весь, тоже шабашить. Но, пардон, у вас сие место для чего? Для ебли или для показа иллюминации? Полез трахаться - ободрал себе все пузо
вместе с хером. Вот ведь радость-то! И хорошо если только ободрал, а не отломил эти херовины, а то ж владелица с говном съест за растранжиривание
ее красоты. Типа "я ж столько старалась! Клеила, денег заплатила, а ты!..". Ну и чо? И кому это нужно такое? В общем, нахуй-нахуй.

А, да, еще че хотел сказать. Бабоньки, вы уж либо брейте либо нет. А то зачастую получается нечто среднее. Вроде бы побрила ("так это ж сейчас
модно, я же не какая-то там шалашовка! У меня вот тоже все выбрито"), да только брила дня два-три назад. И получается ни то, ни се. Вы вот все
причитаете что мы, мужики, щетиной своей так жестоко раним вашу нежную душу и лицо, что нам никогда не понять что такое целовать кого-то
щетинистого (если не пидарас, конечно).. Знаем, бабоньки, знаем. Посмотрите себе в трусы или сами догадаетесь? Полезешь так к ней в трусики на
предмет поласкать орально и всю морду чуть ли не в кровь сотрешь о такой наждак. Пиздец просто. А потом бабы вопят вокруг, что мужики, сволочи
такие, их не вылизывают, на минеты ихние адекватно не отвечают.. Действительно, с чего бы это, а? Попробуйте хотя бы своей ладошкой, тыльной
стороной, повозить у себя в трусиках. И как? Гладко скользит без проблем? Ну тогда мои поздравления. Ибо когда там все гладко, так ведь можно ж ее
просто съесть всю. Так и хочется целовать, ласкать. Языком и губами. Всем сразу и по очереди. Ощущение нежной кожи. Хочется даже просто щекой
прислониться. И пить ее, пить, пить.. Оттуда же потом силой даже не оторвешь. Оргазмов у нее будет столько, сколько она сама вынесет. Не меньше..






Взрослые игрушки

- Слушай, у меня есть беспесды ахуенная идея! – муж пнул меня куда-то под жопу коленкой, и похотливо добавил: - Тебе понравицца, детка.
Детка.
Блять, тому, кто сказал, что бабам нравицца эта пиндосская привычка называть нас детками – надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому научились,
Антониобандеросы сраные?
Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё ухо, и сделать им «бе-бе-бе, я так тибя хачю» – тоже. И, сколько не говори,
что это отвратительно и нихуя ни разу не иратично – реакции никакой.
- Сто раз говорила: не называй меня деткой! – я нахмурила брови, и скрипнула зубами. – И идея мне твоя похуй. Я спать хочу.
- Дура ты. – Обиделся муж. У нас сегодня вторая годовщина свадьбы. Я хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня есть
идея, что немаловажно.
Вторая годовщина свадьбы – это, конечно, пиздец какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак нельзя.
- Сам мудак. В жопу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что.
Муж оскорбился:
- В жопу?! Нужна мне твоя срака сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай поиграем?

Ахуеть. Геймер, бля. Поиграем. В два часа ночи.
- В дочки-матери? В доктора? В прятки? В «морской бой»?
Со мной сложно жыть. И ебацца. Потому в оконцовке муж от меня и съёбся. Я ж слОва в простоте не скажу. Я ж всё с подъебоном…
- В рифмы, бля! – не выдержал муж. Пакля!
- Хуякля. – На автомате отвечаю, и понимаю, что извиницца б надо… Годовщина свадьбы веть. Вторая. Это вам не в тапки срать. – Ну, давай поиграем,
хуле там. Во что?
Муж расслабился. До пиздюлей сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо.
- Хочу выебать школьницу!
Выпалил, и заткнулся.
Я подумала, что щас – самое время для того, чтоб многозначительно бзднуть, но не смогла как не пыталась.
Повисла благостная пауза.
- Еби, чотам… Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная.
Супруг в темноте поперхнулся:
- Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу как будто бы выебать школьницу! А ей будеш ты.
Да гавно вопрос! Чо нам, кабанам? Нам што свиней резать, што ебацца – лиш бы кровища…В школьницу поиграть слабо во вторую годовщину супружества
штоле? Как нехуй делать!
- Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?
Самой уж интересно шопесдец.
Кстати, игра в школьницу – это ещё хуйня, я чесно говорю. У меня подруга есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю разводил, но развёл только на
то, чтоб выебать её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая семья. Кагбутта вы прям никогда с сосиской не еблись… Пообещал он ей за это сто баксоф
на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею фрикции разнообразные в Маринкиной жопе производить. И увлёкся. В общем, Маринка уже перецца от
этого начала, глаза закатила, пятнами пошла, клитор налимонивает, и вдуг её муж говорит: «Упс!». Дефка оборачивается, а муш сидит, ржот как лось
бамбейский, и сосисную жопку ей показывает. Марина дрочить перестала, и тихо спрашывает: «А где остальное?», а муш (кстати, ево фамилие –
Петросян. Нихуя не вру) уссываецца, сукабля: «Где-где… В жопе!» И Марина потом полночи на толкане сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом,
кстати, пара развелась. И сто баксоф не помогли.
А тут фсего делов-то: в школьницу поиграть!
Ну, значит, Вова начал руководить:
- Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходиш ко мне домой пересдавать
математику. А я тебя ебу. Как идея?
- Да пиздец просто. У меня как рас тут дохуя школьных платьев висит в гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант,
разумееца, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то хуёвая. Низачот, Вольдемар.
- Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на кухне возьмём. Похуй,
что на нём помидоры нарисованы. Главное – он белый. Бант похуй, и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.
Какая, бля, дудка????????? Дудка ему нахуя?????
- Халат спизжу, нехуй делать. Фартук возьму. А дудка зачем?
- Дура. – В очередной раз унизил мой интеллект супруг. – в дудке вся сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёш? Это фетиш такой. И
фаллический как бы символ.
Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке – сила. Это ж все знают.
В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб
быть школьницей. Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то по-другому? Ну и
мудаки.
В тёмной прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку, переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за щеку
дудку, спизженную, стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в дверь нашей с мужем спальни:
- Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?
- Это ты, Машенька? – отвечает из-за двери Вова-извращенец, - Входи, детка.
Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору:
- Сто первый раз говорю: не называй меня деткой, удмурт!!! Заново давай!!!
- Сорри… - доносицца из темноты, - давай сначала.
Сую в рот пионерский горн, и снова стучусь:
- Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно?
- Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? Заходи.
Вхожу. Тихонько насвистываю на дуде «Кукарачю». Маршырую по-пианерски.
И ахуеваю.
В комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж. Без трусов но в шляпе. Вернее, в бейсболке, в галстуке и в солнечных очках. И что-то
увлеченно пишет.
Оборачивается, видит меня, и улыбаецца:
- Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в дудку.
- Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? – спрашиваю я, и, как положено школьнице, стыдливо отвожу глаза, и беспалева дрочу дудку.
- А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. Можешь тоже раздецца. Я и твои трусики постираю.
Вот пиздит, сволочь… Трусы он мне постирает, ога. Он и носки свои сроду никогда не стирал. Сука.
- Не… - блею афцой, - Я и так без трусиков… Я ж математику пришла пересдавать всё-таки.
Задираю мамин халат, и паказываю мужу песду. В подтверждение, значит. Быстро так показала, и обратно в халат спрятала.
За солнечными очками не видно выражения глаз Вовы, зато выражение хуя более чем заметно. Педофил, бля…
- Замечательно! – шепчет Вова, - Математика – это наше фсё. Сколько будет трижды три?
- Девять. – Отвечаю, и дрочу дудку.
- Маша! – Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук. – ты гений! Это же твёрдая пятёрка беспесды! Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мою
писю, Маша?
- Очень! – с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за хуй, - Пися – это вот это, да?
- Да! Да! Да, бля! – орёт Вова, и обильно потеет. – Это пися! Такая вот, как ты видишь, писюкастая такая пися! Она тебе нравицца, Маша Петрова?
- До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что меня разбирает дикий ржач. Но держусь.
- Тогда гладь её, Маша Петрова! То есть нахуй! Я ж так кончу. Снимай трусы, дура!
- Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извру, - могу платье снять. Школьное.
Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует:
- Дай померить фартучек, Машабля!
Нет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы, я ещё помню. Ну, скажите мне – кто из вас не ебался в тёщином фартуке во вторую годовщину
свадьбы – и я скажу кто вы.
- Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. – снимаю фартук, и отдаю Вове.
Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова надевает очки, отставляет ногу в сторону, и пафосно вопрошает:
- Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего девичьего тела мушская волосатая ручища? Не трогала ли ты чужые писи за батончег Гематогена, как
путана?
Хрюкаю.
Давлюсь.
Отвечаю:
- Конечно, девственна, учитель математики Василиваныч. Я ж ещё совсем маленькая. Мне семь лет завтра будет.
Муж снимает очки, и смотрит на меня:
- Бля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура! Тьфу, теперь хуй упал. И всё из-за тебя.
Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах скукоживаецца Вовино барахло, и огрызаюсь:
- А хуле ты меня сам сбил с толку? «Скока буит трижды три?» Какой, бля, десятый класс?!
Вова плюхаецца на стул, и злобно шепчет:
- А мне что, надо было тебя просить про интегралы рассказать?! Ты знаешь чо это такое?
- А нахуя они мне?! – тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте нахуй не нужны! Ты ваще что собираешься делать? Меня ебать куртуазно, или
алгебру преподавать в три часа ночи?!
- Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура!
- Сам такой!
Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло.
- Блять, с тобой даже поебацца нормально нельзя! – не успокаиваецца муж.
- Это нормально? – вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, - Заставлять меня дудеть в дудку, и наряжацца в хуйню разную? «Ты девственна,
Мария? Ты хочеш потрогать маю писю?» Сам её трогай, хуедрыга! И спасибо, что тебе не приспичило выебать козлика!
- Пожалуйста!
- Ну и фсё!
- Ну и фсё!
Знатно поебались. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы. Куртуазно и разнообразно.
В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую первой:
- Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички!
Вова, как был – в фартуке на голую жопу, с дудкой в руках и в солнечных очках, пулей вылетает в коридор.

… Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый час мою маму с постели… Может быть, плач внука, может, жажда или желание сходить поссать… Но,
поверьте мне на слово, мама была абсолютно не готова к тому, что в темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном фартуке, в солнечных
очках и с дудкой в руке, уронит её на пол, и огуляет хуем по лбу…
- Славик! Славик! – истошно вопила моя поруганная маман, призывая папу на подмогу, - Помогите! Насилуют!
- Да кому ты нужна, ветош? – раздался в прихожей голос моего отца.
Голоса Вовы я почему-то не слышала. И мне стало страшно.
- Кто тут? Уберите член, мерзавец! Извращенец! Геятина мерская!
Мама жгла, беспесды.
- Отпустите мой хуй, мамаша… - наконец раздался голос Вовы, и в щель под закрытой дверью спальни пробилась полоска света. Вове наступил пиздец.
Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а Вова требовал отпустить его член.
Да вот хуй там было, ага. Если моей маме выпадает щастье дорвацца до чьего-то там хуя – это очень серьёзно. Вову я жалела всем сердцем, но помочь
ему ничем не могла. Ещё мне не хватало получить от мамы песдюлей за сворованный халат, и извращённую половую жызнь. Так что мужа я постыдно
бросила на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естественно, такого малодушия и опёздальства Вова мне не простил, и за два месяца до третьей
годовщины нашей свадьбы мы благополучно развелись.
Но вторую годовщину я не забуду никогда.
Я б и рада забыть, честное слово.
Но мама… Моя мама…
Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справицца о её здоровье, мама долго кашляет, стараясь вызвать сочувствие, и нагнетая обстановку, а в оконцовке
всегда говорит:
- Сегодня, как ни странно, меня не пиздили по лицу мокрым хуем, и не выкололи глаз дудкой. Стало быть, жыва.
Я краснею, и вешаю трубку.
И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом крючке висит белый кухонный фартук.
С помидорами.
Я ж пиздец какая сентиментальная…