Думают ли животные? Рефлекторное "мышление"

Думают ли животные? (автор статьи Анна Астахова)

О чем думает собака, глядя на хозяина умными, по-человечьи выразительными глазами? А рыбки в аквариуме – они соображают что-нибудь или совсем безмозглые? Или голуби на балконе – шевелятся ли какие-то мыслишки в их пернатых головках? Думают ли животные? Как? О чем? Каждый хоть раз да задавался этим вопросом, глядя на вполне разумное с нашей точки зрения поведение, например, белки в парке, делающей запасы на зиму. Ответить на него исчерпывающе попытался Акош Карой в одноименной книге. И вот что у него получилось…

Процесс против мух и казненный петух

«Животные думают, – утверждает Карой, – но не так, как люди». На заре своего существования человечество не сомневалось: звери умнее людей, сильнее, проворнее, хитрее. Посему их надо бояться и почитать. К примеру, древние греки считали умнейшей тварью змею – помощницу бога врачевания Асклепия, римляне верили, что ибис своим длинным клювом может поставить себе клизму, а объевшийся бегемот лечит себя кровопусканием с помощью острого тростника – ну разве не умница? Всем этим премудростям, верили люди, мы научились у животных.

К Средним векам всякое почтение к зверью иссякло, но убежденность в их сообразительности осталась. В результате курьез на курьезе. В XV веке жители немецкого княжества Майнц подали в суд на… мух. Мол, сколько можно терпеть их назойливое поведение? А в середине XVIII столетия в просвещенном швейцарском Базеле засудили петуха, обвиненного в… колдовстве. Пернатого признали виновным, и палач публично сжег беднягу на костре.

Правда, в том же XVIII веке французский философ-материалист Ламетри высказал вполне здравую мысль: «У животных есть разум потому, что они передвигаются в поисках пропитания, а у растений нет его потому, что они питаются тем, что приближается к ним. Разум человека является наибольшим потому, что и его потребности наибольшие, а движения его – самые свободные».

К временам великого физиолога Павлова человечество наконец прониклось мыслью о том, что по себе не судят. Сам Иван Петрович, изучая высшую нервную деятельность в своей лаборатории, всячески боролся против антропоморфизма, ставящего знак равенства между психикой человека и животных. И даже штрафовал коллег за выражения типа «собака подумала», «собака почувствовала», «собака захотела». Однако с годами Павлов сделался менее строгим в этом вопросе. Накопленный научный материал привел его к мысли, что условный рефлекс – явление не только физиологическое, но и психологическое тоже и вопрос, что общего в психике животных и человека, вполне правомерен.

«Целесообразно» еще не значит «разумно»

Умно ли поступает собака, зарывающая на «черный день» кусок мяса? А лиса, роющая с той же целью ямку в бетонном полу вольера в зоопарке? Мясо (проверено!) можно забрать у нее прямо из-под носа, после того как лиса сочтет, что спрятала его. Умна ли муха, ищущая спасения от мухобойки у открытого окна? А если окно заперто? Что ими движет – трезвый расчет или сложный рефлекс?

В естественных условиях животные кажутся нам удивительно разумными, и мы склонны принимать их целесообразное поведение за практический расчет. Но в искусственно созданных условиях их поведение зачастую, наоборот, явно неразумно. Что это значит? Когда окружающая среда определяет поведение животных, речь идет о рефлексах, т.е. о механическом ответе, а не о результате размышлений. Если изменить условия, к коим приспособлено унаследованное поведение зверей, то их целеустремленные действия превращаются в лишенный смысла автоматизм. Рефлексы, как мы все знаем из школьного курса биологии, могут быть очень сложны и составлять длинные цепи. Они бывают врожденными и приобретенными, возникают сразу или только при созревании особи. Они определяют все многообразное и сложное поведение живых существ от инфузорий до высших приматов и даже позволяют им обучаться. Как показали широко известные опыты Павлова на собаках, в основе обучения лежит механизм выработки условного рефлекса. Однако если новый рефлекс не используется, он со временем затормаживается.

Щука, чтобы гольян не дремал

Но как же все-таки насчет способности животных думать, есть она или нет? Сам Павлов пришел к осторожному выводу: если животные думают, то лишь о таких предметах, о которых имеют сведения. Понятно? Как-то не очень… Тогда зайдем с другой стороны. Что такое мышление? Согласно науке, основные формы мышления – понятие, суждение и заключение. И как с этим у животных? А вот как.

Карой приводит описание любопытного опыта, проделанного со щукой в 70-х годах XX века. Эту хищницу держали в аквариуме, где за стеклянной перегородкой плавали рыбки-гольяны. Щука, конечно, пыталась поймать их, но всякий раз наталкивалась на стекло. В конце концов она усвоила науку и прекратила свои попытки. Согласно учению Павлова, пишет Карой: «Вид гольяна стал условным раздражителем безусловного болевого раздражения от удара о стеклянную перегородку».

Когда стекло убрали из аквариума, щука и не думала нападать на гольянов: их защищал оборонительный условный рефлекс хищницы. Что же получается с точки зрения логики?
На гольянов напасть нельзя. Это суждение. Раз напала, два напала, ушиблась и перестала. Из одиночных суждений – на этого гольяна напасть нельзя, на другого тоже нельзя и на третьего – рыба вывела заключение: на гольянов вообще нельзя напасть. Примерно это она и сказала бы, если бы умела говорить.

Но раз щука способна к суждениям и заключениям, значит, она думает! Правда, с понятием у щуки и вообще у животных дело обстоит иначе. Понятий как таковых у них нет – только обобщения возможны, но понятия формируются из обобщений. Именно так было у человека. Да, мышление людей и животных не равно друг другу, но характерные черты мышления у животных налицо.

Раз ворона, два ворона…

Цирковые фокусы с лошадьми и собаками, которые складывают числа, перемножают их и даже извлекают квадратные корни, давно известны публике. При этом никто, конечно, не думает, что четвероногий артист на самом деле производит вычисления. Но, оказалось, некоторые представители фауны действительно способны считать (до известного предела, конечно). Карой рассказывает об уникальных экспериментах с воронами, подтвердивших сей поразительный факт. Сущность его в том, что из нескольких коробочек, птица должна была открыть одну – ту, куда положена пища. Ученые строго следили за тем, чтобы ничто не могло облегчить вороне выбор. Она могла отыскать нужную коробочку с едой только по числу пятен, нанесенных на крышки. Пятен могло быть от двух до пяти. Их форму и величину часто изменяли, равно как и порядок размещения коробочек. Опыты проводились в отсутствие экспериментатора, а результаты фиксировали автоматические кинокамеры. И что же? Ученые добились, что ворона по имени Якоб уверенно выбирала ту коробочку, где спрятана пища. Значит, ворона может считать до пяти!

Любопытно, что человек, если показать ему предметы бегло, чтобы он не успел их сосчитать, тоже воспринимает только до пяти. Дальше уже «много». Иными словами, наши способности к мышлению имеют глубокие корни в животном мире.

Животные думают, утверждает автор книги, но иначе, чем мы. В природе они не просто хорошо воспринимают разные явления, но схватывают и взаимосвязь между ними, учатся на своем опыте и т.д. Очевидно, что мышление животных – прообраз нашей способности думать.