Сари. Мазендеран за первым морем

Предыдущая часть тут: Казвин. Часть 2: Старый город

На первый взгляд Мазендеран отличается от Гиляна разве что большей прозрачностью воздуха - та же узкая полоска земли между Каспийским морем и лесистыми горами Эльбурса, с рисовниками в долинах и белыми городками на склонах. Правда, чайных плантаций я тут не припомню, да и плотность населения в Мазендеране хоть и одна из высочайших в стране, а всё же чуть-чуть пониже. В целом, климат Мазендерана по сравнению с Гиляном считается более сухим и здоровым, практически средиземноморским, чуть ли не наилучшим во всём Иране. Это знают и туристы: Мазендеран - самая туристическая провинция страны. Он впечатляюще полицентричен: Сари здесь лишь первый среди равных, а по размеру с ним сравнимы Каэмшехр на тегеранской дороге или старинные Амоль и Баболь ближе к морю, не говоря уж про Горган (Астрабад), в 1997 году ставший центром отдельной провинции Голестан. В Мазендеране хорошо, а потому немудрено, что испокон веков он был самым развитым углом на побережье Каспийского моря:

В античной Персии он был известен как "земля волков" Варкана, в труды греческих историков попавшая как Гиркания. Именно в греческом варианте, может быть при Селевкидах (потомки наместников Александра Македонского) это слово крепко осело по обе стороны моря и попало в тюркские и арабские языки - как Грузия и Джоджия, Гилян, Гурган и Ургенч. Для Ирана Гиркания была форпостом Турана - тёмной половины мира, на которой жили кочевники, Западу известные как скифы и массагеты, а Востоку - как дахи. В разные эпохи этот форпост попадал под влияние и вполне оседлой Мидии (нынешний Азербайджан), и населённых кочевниками Хорезма и Хорасана. Из последних были парны, у нас более известные как парфяне - покорив и объединив Персию, они стали той силой, о которую споткнулся Рим в своей экспансии на восток. Из Гиркании родом были Аспанбадхи, но в Парфянской империи стала она владением Каренов - и те, и другие входили в число Семи великих домов Парфии, при всей фэнтезийности самого термина действительно решавших её судьбу. При парфянах центр Гиркании сместился из упоминавшейся античными историками Задракарты в Горган, поближе к землям сюзеренов, а самым влиятельным из кочевых племён сделалось племя тапуров - запомните оба эти названия. В 3 веке парфян низвергли Сасаниды, вернувшее персам Иран, но Карены в Армении и Гиркании остались в числе трёх домов, вошедших в аристократию новой империи. Гиркания в Сасанидском Иране оставалась дальней и опасной периферией, так что когда в 420 году здесь убили шаха Йездигерда I и списали это на белого коня, возникшего из реки и покаравшего государя за якшания с христианами, по ту сторону Эльбурса никто не удивился таким отговоркам. Затем и Сасанидов низвергил арабы, но последний шах Йездигерд III успел в 642 году отдать Гирканию в удел своему военачальнику Гил Гавбару. Его потомки правили за горами ещё 120 лет, разделив формально единую Гирканию меж двумя ветвями династии - Гавбариями на западе и Дабуидами на востоке. Потому и арабы, добравшись за горы в 761 году, на карты Халифата нанесли уже две разные провинции - Дейлем (Гилян) и Табаристан (Тапурию):

Но изменилось здесь не только название: за прошедшие века у человечества стало куда больше Севера, и арабов интересовала торговля с Полночными странами от грозной Скандинавии до глухих Вису и Ару среди приполярных болот. Дух древней таинственной Гиркании, где вплоть до 19 века водились тигры, лучше сохранил как-раз таки непокорённый Гилян. А вот Табаристан сделался воротами каспийской торговли, тем более что и по ту сторону моря сложилось мощное государство с ярко выраженной купеческой составляющей - Хазарский каганат. И вот через Табаристан уже ходили хазарские, булгарские и европейские купцы в Индию и Китай, а на берегах действовали их многочисленные фактории. Среди удельных иранских династий возвысились Баванды - потомки тех самых Аспанбадхов из Семи великих домов Парфии, теперь вернувшие себе родину дальних предков. В 839 году, заручившись поддержкой арабов, они взяли в Табаристане власть, и без оной сохранявшие верность зороастризму, в 842 приняли ислам, вскоре склонившись к его шиитскому варианту. Баванды и их многочисленные вассалы, попадавшие порой под влияние Хорезма и даже далёкой Саманидской Бухары, и правили в средневековом Табаристане.

Каспий же по-прежнему воспринимался как сугубо торговая зона, на которой ни один правителей побережья не держал флотов. Это-то и подвело Табаристан где-то в середине 870-х годов, когда на острове Абескун, служивший одной из торговых факторий, с севера вдруг налетели бородатые варвары. Шороху они задали порядочного, но всё же были малочисленны, а потому так и сложили головы на этих берегах. Однако история повторялась в 909 и 910 годах по нарастающей, и в 913 года на Табаристан обрушилось несколько десятков кораблей с тысячами варваров, разбивших ханские армии и разграбивших города. Как вы уже догадались, это были русы - именно в Табаристане, и не при самых красивых обстоятельства, впервые встретились рус и перс. Арабские учёные поговаривали, что когда рус умирает - всё нажитое добро он оставляет дочери, а сыну - только меч. Набег 913 года впечатлил весь исламский мир, тем более ещё несколько месяцев русы просидели на островах Бакинского архипелага этакими пиратами Каспийского моря, успели обратиться кто в христианство, кто в ислам, и лишь на обратном пути их перебили хазары и булгары. Хазары, весьма вероятно, и стояли за этими нападениями, в качестве аргумента против Бавандов используя возможность пропустить через свою территорию варваров. И Баванды, кажется, поняли этот урок - Каспийские походы русов продолжились, но только теперь их целью сделался Ширван. А дальше и Вещий Олег "отмстил неразумным хазарам". Табаристан же вскоре оказался на переднем крае совсем других набегов - с 11 века через него прорубали себе путь из Средней Азии в Малую Азию тюрки-сельджуки, неизменно включавшие Южный Прикаспий в состав своих империй. Под сельджуками бывшая Гиркания снова сменила имя - с 13 века место Табаристана в хрониках и картах занял Мазендеран, а происхождение этого слова исследователи возводят в разных языках то к крепостям, то к пчёлам. Под новым именем регион по-прежнему громили то монголы, то Тамерлан, династия Бавандов оборвалась в 1359 году, но торговый путь "за три моря" жил несмотря ни на что. В 16 веке Мазендеран следом за Гиляном покорили Сефевиды, а в 1577 низложили последнюю здешнюю династию Марашей.

Всё это время Мазендеран населял свой народ: мазендеранцы, которых ныне около 3 миллионов человек - это ближайшая родня гилянцев. Но если последние в своих глухих лесах сохранили архаику, то мазендеранцы на торговом пути гораздо плотнее сблизились с персами и усвоили их быт. Впрочем, ещё в 17 веке мазендеранки, как и гилянки, не прятали лиц и сидели за одним столом с мужчинами, а злые языки слагали легенды о распущенности мазендеранских нравов. Была, однако, у мазендеранцев ещё одна особенность, которую им в прямом смысле слова впихнули Сефевиды - это кавказский след. В войнах с Турцией и Россией, частью по воле шаха, частью - в поисках безопасной жизни, сюда в огромных количества отселялись азербайджанцы, грузины, черкесы. Большинство из них полностью перемашались с мазендеранцами, и лишь тюрки сохраняли здесь несколько мощных общин. Например, каджары - одно из влиятельнейших племён союза кызылбашей, во главе которого и стояли Сефевиды. Каджары правили в нынешней Армении, но от греха подальше шах в 17 веке разделил это племя на три части, отправив в Мазендеран и Мерв. Фатх-Али Каджар был ханом Астрабада в 1720-х годах, когда по итогам Персидского похода Мазендеран формально отошёл России.
Вот только русских войск здесь, в отличие от Ширвана и Гиляна, не стояло, а Иран рассыпался в очередной смуте, так что совсем не факт, что хан даже был в курсе, что сюзерен его теперь не Исфахане, а в далёком Петербурге. Сами завоевания не оправдали себя (а чтобы оправдали - может, и надо было брать в первую очередь Мазендеран), и в 1732 году всё отвоёванное благополучно вернули Надир-шаху. Но тот объединил Иран совсем ненадолго, после его смерти смута взобновилась с новой силой, и именно мазендеранские Каджары сумели поставить в ней точку.
Мрачный Ага-Мухаммед Каджар, в детстве оскоплённый Надир-шахом и за то, конечно, ненавидевший весь мир, в 1780-х годах сверг обосновавшуюся в Ширазе курдскую династию Зендов. С персами Ахтахан ("князь Скопец") воевал жестоко, как чужеземные захватчики вроде Тимура, а потому, став шахом, не рискнул переезжать со своим двором в Исфахан или Шираз. Зато гораздо ближе к его родине, буквально по ту сторону гор, стоял торговый Тегеран, к тому времени ставший мазендеранской колонией в Персии. Мазендеранцам тюрок Ага-Мухаммед определённо доверял больше, а потому и столицу перенёс туда. При его наследниках Иран проиграл России две войны и лишился Закавказья, а из под власти белого царя в Мазендеран ушли новые волны азербайджанских переселенцев. От них происходил и потомственный военный Реза Пехлеви, в 1920-х годах низвергший Каджаров и положивший начало последней персидской династии. Мазендеран - это Иранская Маньчжурия, под русским влиянием стоявшая у заката тысячелетий монархии.

Центром всей этой земли в древней Гиркании была Задракарта, с которой, видать просто по созвучию названий, и отождествлятся Сари - крупный город на полпути от моря до гор (километров по 20-30) на реке Таджан. Это его в 913 году сожгли и разграбили русы - уровень Каспия был тогда выше, реки - полноводнее, и Сари, из которого ныне не видать моря, служил главным портом Табаристана. Афанасий Никитин в 1468 году уже высаживался в портовом городке Чапакур, где жил полгода, а в Сари и Амоль ездил по делам - торговый путь был уже не тот, что при хазарах, и административный вес значил больше торгового. В 1782-86 годах Сари даже успел побыть столицей Персии - именно здесь находилась резиденция мазендеранского тюрка Ага-Мухаммеда, позже решившего перебираться в Тегеран. Портами Мазендерана же всю его историю были мелкие поселения, которые ныне и на карте не очень-то найдёшь - Чапакур в Средние века, Мешхедесер в 19 веке, Бендери-Гез, которым ещё полюбуемся с поезда, или Бендер-Туркмен у начала Трансиранской железной дороги, пробитой в 1930-х годах через горы Эльбурса. По ней я сюда и приехал утренним поездом, возвращаясь из Голестана в столицу:

Вокзал Сари 1930-х годов похож на образец архитектуры "пленных немцев", а самая красивая его часть - мечеть, пристроенная, видимо, уже после Исламской революции:

Буквально на выходе с вокзала со мной разговорился молодой самодовольный стильный перс, которому показалось очень смешным, что я предпочитаю ездить по постсоветским странам. Вообще, при всей здешней этике и вежливости, посмеяться над собеседником для иранцев нормально, то есть здесь это, кажется, вообще не считается чем-то обидным. Удивило, или скорее даже покоробило моего собеседника и то, что я не был в древних городах типа Йезда, и кажется, именно в тот момент я понял, что в Иран ещё вернусь.
На другой же стороне привокзальной площади звучали наперебой надрывные крики, словно неверные изобразили Пророка в обличии свиньи. Нет, на самом деле это полицейские грузили на эвакуатор драндулет приехавшего в город селянина:

Пейзаж Сари после 3 увиденных ранее иранских облцентров (Решт, Казвин, Гурган) и ещё пары крупных городов (Энзели, Гумбади-Кавус) был до тоскливого знаком - извилистые улицы да стоящие "единой фасадой" новые дома разных размеров и форм:

По дороге к центру меня привлёк парк со стоящими в нём одноэтажными домами. В облике их было что-то донельзя режимное, и если бы не сидевшие за забором женщины с колясками да шумная молодёжь, я бы вряд ли рискнул заходить туда сам. Веб-переводчик по названию этого места выдаёт - Армейский бульвар, то есть персы отважились сделать прогулочную зону даже не из старых фабрик, как в Европе, а из каджарского гарнизона:

Посреди сарбазских казарм - сверкающая новизной мечеть:

И странный корпус с обшивкой контрфорсов в виде киноплёнки - как я понял из викимапии, где-то тут планируется сделать музей оружия:

Впрочем, как следует рассмотреть это всё мне не дали подростки, при виде иностранца пришедшие в экстаз и всей толпой, улюлюкая, ходившие за мной. Сначала они безобидно кричали "Хэллоу!", но что-то в их хэллоукании было неприятное, и я не откликался. Тогда пацанва перешла к явным оскорблениям, которые можно было понять по тону и отдельным английским словечкам. В общем, мне стало казаться, что ещё чуть-чуть - и дело дойдёт до физического контакта, тем более по словам знакомого, прожившего в Иране несколько месяцев и так и не полюбившего эту страну, шпана тут не то чтобы очень многочисленна, но есть. Отстали ребята только за грандиозными воротами, через которые я вышел с Армейского бульвара на автокольцо Городской площади:

В функционалистическом домике 1930-х годов я сходу признал мэрию, по большей части, наверное, переехавшую в более солидное здание. А в целом - межвоенка и межвоенка, совсем как где-нибудь в Польше или Румынии:

Напротив, на опушке Городского парка - симпатичный памятник точно не знаю кому. Но "великих земляков" в Мазендеране много - в истории Ирана этот регион оставил непропорциональный своему размеру след:

В переулочке за парком мой взгляд привлекло ещё одно внушительное здание явно межвоенных времён:

Я бы принял его за дворец Резы Пехлеви на малой родине, а может, на момент постройки это он и был? И стоял тогда, уж конечно, не зажатый соседними зданиями, а глядящий фасадом в парк.

Теперь здесь банально налоговая. Но скорбные быки на капителях неимоверно хороши!

Дальше на главную улицу уже выходят отголоски базара - он по ходу нашего движения слева:

Старый город же по обе стороны, выходя на большие улицы характерными фасадами длинных лоджий:

Вот и "самый центр" - Часовая площадь с несерьёзного вида башенкой, законченной в год Исламской революции (1979), и потому, быть может, ставшей официальным символом Сари:

По краям площади - неимоверная толчея, в которой мне, в отличие от многих столь же людных мест Ирана, навязчиво хотелось присматривать за рюкзаком. Из толпы порой возникали прохожие, пытавшиеся даже без знания английского узнать, как у меня дела. А местные женщины часто носят товар на голове - не припомню такого в других местах Ирана, зато по Таджикистану это вполне знакомый сюжет.

Напротив домика с кадра выше можно свернуть во двор, раскрывающийся огромной площадью:

На которой встречают двойные мавзолеи имамзаде Зейналлы Абеддина (1445). Имамзаде, как и всюду в Иране - это потомки 12 праведных имамов от Али ибн Абу до Сокровенного, на памяти о которых зиждется шиизм. Архитектура же русскому глазу покажется очень знакомой - то ли шатровые церкви, то ли башни кремлей, то ли татарские мавзолеи: где зародилась подобная форма зданий, единого мнения нет до сих пор, но совершенства она достигла в Хорезме, откуда распространилась как на север, в Золотую Орду и далее на Русь, так и на юг - в государства огузов. Тюркские шатровые мавзолеи 15 века - "визитная карточка" мазендеранского зодчества:

И только почему их два, если везде фигурирует один имамзаде, я так и не смог разобраться - может, во втором покоится его супруга, или и вовсе тут одно здание мавзолей, а другое мечеть?

С другой стороны улицы в базар упрятана Соборная мечеть, основанная арабами на месте зороастрийского храма, а в нынешнем виде построенная в начале ХХ века:

Ну как "в нынешнем виде"? В 2018 году мечеть на месте огнепоклонничьего храма сгорела, и тем не менее отстраивается в Исламской республике она очень быстро:

Напротив мечети - и та загадочная многоэтажная структура с заглавного кадра. Я приметил её за дощатым забором, из-за которой торчала ажурная ограда, и местные с улыбкой отворили мне дверь. Вообще, по ажиотажу, с которым тут реагируют на появившегося в поле зрения иностранца, я бы мог сравнить Сари разве что с Ферганской долиной - кажется, это именно что влияние Средней Азии, где приставать к путнику с бесполезными разговорами - значит, уважить его. Вот и через сотню метров от мечети ещё один прохожий при виде меня чуть из штанов не выпрыгнул, и активно жестикулируя, повёл к изукрашенным воротам:

За воротами мне показалось, что я забрёл на территорию школы - по двору перед внушительным зданием носились стайки детворы, звенели голосами под присмотром строгих учительниц, которых даже в этой чужбине не перепутаешь ни с кем. Да и фотографировать мне мой спутник жестом не велел, а сперва повёл в закуток к охране. Но вскоре стало ясно, что с охраной он препирается не о разрешении на фотосъёмку, а о том, чтобы пропустить гостя бесплатно - здесь не школа, а краеведческий музей, куда дети пришли на экскурсию:

Если в Реште музей занимает неприметный межвоенный особнячок, а в Казвине - старинную баню, то в Сари музей поселили в самом роскошном старом здании, принадлежавшем Манучхер-хану Коббади и потому известному как Кальбадия.

Не знаю точно, кем был его владелец, но явно либо сановником, либо купцом. Коббадию он построил в конце 19 века, и собирал в ней коллекцию древностей. И эти вот чуднЫе львы, ваятели которых настоящего льва явно ни разу не видели, определённо куда старше, чем дом. Похожих странных львов я видел в резиденции Бухарского эмира, но не припомню подобного в Казвине, Тегеране или Реште - так что не ещё один ли это привет из песков Туркестана?

В доме неплохо сохранились интерьеры, в том числе шебеке - азербайджанские витражи, да и в принципе более всего Кальбадия напоминает знаменитый ханский дворец в Шеки:

А вот экспозиция музея неожиданно скудна, и кажется, не слишком разрослась относительно Манучхер-хановой коллекции. Из 4 краеведческих музеев Ирана, которые я посетил, этот пожалуй самый слабый, и вдобавок тут подписи нигде не дублируются на английском:

Поэтому не знаю, что здесь из Гиркании, что из Табаристана, что от кочевничьих огузских государств Белых и Чёрных овнов (Ак-Куюнлу и Кара-Куюнлу), что от Бавандов, что от Марашей, что от единого Ирана последних 400 лет:

Но сами вещи - в основном керамика или бронза, - впечатляют:

Особенно - миниатюрная печать:

Около музея - закуток с фигурой мазендеранца в народном костюме за синеватым стеклом. В отличие от прямо-таки восточно-европейского размаха сельской этнографии в Гиляне (вплоть до музея деревянного зодчества), мазендеранцы явно позиционируют себя народом древних горожан.

Экспозиция располагается на втором этаже главного дома:

А узкий проход за ним ведёт к продолжению музея:

В баню, которая, как я понимаю, не была частью Кальбадии, но примыкала к ней вплотную и может строилась на деньги соседа-богача:

Судя по явно водоподъёмным механизмам в подвале, баня если не действующая, то по крайней мере музеефицировалась не так давно:

Внутри ничего похожего на экспозицию - только интерьеры, простые и строгие:

А назначение отдельных помещений мой спутник красноречиво показывал жестами - то снимая с себя невидимый дополнительный слой одежды, то присаживаясь над канавкой орлом:

Где-то в городе есть ещё и пара огромных сардоб (подземных цистерн). Но как и в Казвине, я многого здесь не нашёл, поэтому за подробным рассказом о Сари отсылаю к anoushe, которая до некоторой степени местная жительница.
Я же, покинув Кальбадию, пошёл куда глаза глядят:

Старый Сари с его черепичными крышами и какой-никакой проработкой фасадов определённо целостнее Старого Решта, но ни в какое сравнение не идёт со Старым Астрабадом в соседнем Горгане. Многие дома, как и всюду в Иране, заброшены. А в окнах - шебеке под толстым слоем пыли:

Самый красивый старый домик Сари, по крайней мере из мне попавшихся:

Старый город тут представляет собой россыпь дворов в глубине кварталов меж больших улиц. На самих же улицах - сплошь стекло, бетон и шум машин. Вот я перебежал дорогу, и тут же был пойман охранником банка - поить гостя чаем да пытаться расспрашивать о России и о впечатлениях от Ирана на двух английских и трёх персидских словах. Дальше улица вывела меня к площади Шохады (в нашем варианте ближайшим аналогом была бы, наверное, площадь Мужества) с весьма впечатляющим памятником, посыл которого зависит в основном от геополитических взглядов наблюдателя:

Отсюда ещё километра три (которые я преодолел на такси) до Таджана - немаленькой по иранским меркам реки:

Особенно выше по течению, где уровень держит плотина. Ниже Таджан уже в мае выглядел почти сухим - и всё же когда реки были большими, а корабли - маленькими, именно по нему до самого Сари поднимались свирепые русы. Что интересно, имея под боком реку, город иранцы предпочли строить в стороне от неё - с одной стороны, на узкой полосе между горами и морем бывают страшные паводки, а с другой - кажется, в стране пустынь и гор просто нет традиции жить у реки:

Впрочем, в пейзажах Затаджана легко узнать столь знакомый по российским городам Тот Берег:

В пыльных улочках которого скрывается ещё один шатровый мавзолей Имамзаде-Нур (1497), украшенный, внезапно, крестами:

В мавзолее красивое убранство с росписями по сводам и дереву. Особенно хороша сама гробница покоящегося здесь святого, но кадр с ней не удался:

Напоследок - несколько фотографий из разных точек Сари, по которому я изрядно покружился в савари, собиравшем пассажиров в Тегеран. Вот мельница - если Гилян славится рисом, то Мазендеран - более привычными в наших краях видами злаков:

Колёсо отмечает автовокзал:

Расписные пилоны эстакад - вполне общеиранская деталь:

Как и торчащие в самых неожиданных местах могучие водонапорные башни:

А последним впечатлением Сари стали висячие сады, в которые самопроизвольно превратилась брошенная стройка: