Натурщицы, ставшие музами

Великие художники существовали не в безвоздушном пространстве. Их профессиональному росту и публичному признанию способствовали различные обстоятельства. Но, пожалуй, главная заслуга в этом деле принадлежала женщинам — музам и натурщицам, без которых не мог обойтись ни один большой мастер.

Весь позитив, все светлые мотивы в творчестве Рембрандта исходили именно от этой женщины, запечатленной на множестве полотен и гравюр великого голландца. Была она дочерью знатного и богатого бургомистра города Леувардена. В 1634 году, когда ей исполнилось 23 года, вышла замуж за Рембрандта, которому было 29 лет. И перебралась в Амстердам, где художник уже добился первых успехов.

Но именно женитьба делает Рембрандта по-настоящему счастливым и открывает путь к всемирной славе. Он выстраивает шикарный дом, окружает себя и жену роскошью, голландская знать заказывает у него портреты. Он любим, и любит свою красивую и добросердечную жену. Все свободное время набрасывает эскизы, с которых пишет картины, ныне хранящиеся во всех крупнейших музеях мира.

Подлинным шедевром становится «Автопортрет с Саскией на коленях», на котором художник изобразил апофеоз счастья. Но настоящее название этой картины мало кому известно — «Блудный сын в таверне». В названии этой картины Рембрандт предугадал свое будущее. Счастье его было недолговечно — спустя 9 лет Саския в 33-летнем возрасте умерла от туберкулеза. И жизнь вдовца покатилась под уклон. Правда, он не вел монашеский образ жизни, но вытеснить из сердца образ великолепной Саскии не могла ни одна женщина на свете. В конце концов, он промотал состояние, став таким же нищим, как и библейский персонаж в конце пути, некогда изображенный им с бокалом в руке.

Она была на 10 лет старше Сальвадора Дали. Что не мешала ему любить ее столь же страстно, как и в молодости, когда его единственной музе, натурщице, а затем и законной жене перевалило за семьдесят. И это неудивительно, в ней было столько женской энергии, что и в это, «финишное», время вокруг нее вилось множество молодых людей.

Галина Дмитриевна Дьяконова родилась в 1884 году в Казани в семье скромного чиновника. В 1912 году отправилась в Швейцарию, чтобы покорить Европу. В Россию уже не вернулась, покорив в конечном итоге весь мир. Первым ее мужем стал французский поэт Поль Элюар. Родив дочь, стала любовницей художника Макса Эрнста. Поэт, художник и молодая мать стали жить втроем в доме Элюара во Франции.

Спустя два года семья в полном составе навестила в Каталонии молодого и безвестного Сальвадора Дали. Сальвадора и Галу, как это впоследствии было описано в мемуарах, «поразил удар молнии».

Надо сказать, что при пропорциональном сложении Гала не была красавицей. Более того, ее немного портили близко посаженные глаза. Однако эти мелочи с лихвой компенсировались обаянием и умением подать себя, способностью удивлять.

Гала была для молодого испанца больше чем муза и натурщица, с которой он написал знаменитую «Атомную Леду». Она стала, прежде всего, его менеджером и имиджмейкером, вылепив из молодого и одаренного провинциала художника с мировым именем. Гала вела финансовые дела, договаривалась о контрактах, планировала турне по миру. И всячески стимулировала в нем эксцентричность, шокировавшую публику, прежде всего состоятельную. Что и стало фирменным стилем Сальвадора Дали — мастера эпатажа.

В 74 года она устала от эксцентричности Дали, которую сама же и выпестовала. И удалилась жить в замок, допуская к себе мужа крайне редко и по письменному разрешению. Здесь, как уже было сказано, пожилую «Леду» окружают молодые красавцы. Дожила Галина Дмитриевна до весьма преклонных лет, скончавшись в 1982 году. Дали пережил ее на 7 лет. Но это были для него абсолютно пустые годы — за это время он не создал ничего даже мало-мальски значимого.

На картине Эдварда Мунка «Крик» на мосту изображена фигура с искаженным от ужаса лицом. Спешим сообщить, что норвежский художник-экспрессионист писал ее не со своей любимой музы натурщицы.

В 1890 году Мунк познакомился в Осло с ведшей богемную жизнь норвежкой Дагни Юлль (1867 — 1901), которая немного сочиняла, немного рисовала, немного играла на фортепиано. Они сблизились, и она стала позировать для него. Однако два года спустя муза Мунка увлеклась польским писателем Станиславом Пшебышевским и вышла за него замуж. Внешне это был странный брак — Пшебышевского в прессе сравнивали с облезлым котом. Однако женщины на нем буквально висли. И став женатым человеком, он этому не сопротивлялся.

Мунк был уязвлен. Он продолжал использовать в своих работах образ Дагни. А в картине «Ревность» изобразил себя и стоящих поодаль Дагни и ее распутного мужа.

Надо сказать, что и Дагни относилась к браку довольно легко. Она заводила любовников, не скрывая этого от мужа. В 1901 году Дагни с Владиславом Эмериком, сыном богатого нефтепромышленника, выехала в Тифлис. Здесь в номере Гранд-отеля Эмерик в приступе ревности застрелил музу Мунка. После чего покончил с собой.

Ей повезло, поскольку она встретила испанского гения, поселившегося во французской столице, раньше, чем Пикассо занялся кубизмом, взламывая традиционную геометрию. В связи с чем Фернанда Оливье (1881 — 1966) успела запечатлеться на относительно реалистических полотнах, и мы имеем представление о ее красоте.

В 1904 году Пикассо приехал в Париж и поселился на Монмартре в «Плавучей прачечной», как называлось общежитие, внешне похожее на баржу. Условия были ужасные — пятиэтажное здание было разделено на клетушки. Не было ни газа, ни электричества, и на пять этажей был только один водопроводный кран. Вскоре Пикассо познакомился с поразившей его своей красотой стройной рыжеволосой служанкой. И умудрился влюбить ее в себя — Пикассо был на голову ниже Фернанды Оливье.

Вскоре девушка переселилась в «коммунальный ад», где была счастлива три года, увлекшись не только темпераментным испанцем, но и богемной жизнью. Пикассо, завершавший тогда свой «розовый период», без устали писал возлюбленную, которая оказалась прекрасной натурщицей. В музеях мира хранятся ее многочисленные изображения — как на холсте, так и в скульптуре.

Через три года аскетичной жизни в «Плавучей прачечной» Пикассо, улучшив свое финансовое положение, перебрался с возлюбленной в более комфортабельную квартиру на бульваре Клиши.

Фернанда Оливье была рядом с Пикассо 9 лет. За это время ее портреты постепенно утрачивали сходство с прелестным лицом, поскольку Пикассо, став кубистом, решительно отказался от овалов, перейдя к скрежету прорезающих друг друга плоскостей и острых углов.

Надо сказать, что в Париже времен торжества импрессионизма отношения между художниками и моделями были сильно запутаны и переплетены. Существовала биржа натурщиц, на которую по утрам приходили художники, чтобы выбирать подходящую модель. При этом отбор был двухступенчатым — за углом соискательнице 5-франкового гонорара полагалось обнажиться, поскольку покупать «кота в мешке» никто не хотел.

Одни и те же натурщицы переходили «из рук в руки». Причем зачастую сеансы портретирования оборачивались довольно продолжительными любовными отношениями. Так, например, Тулуз-Лотрек одно время писал и жил с выступавшей в кабаре Эветтой Гильбер, затем ее сменила Сюзанна Валадон (1865 — 1938).

Валадон была уникальным явлением в парижской художественной жизни. Дочь прачки, она стала в 15 лет цирковой акробаткой. Но после травмы была вынуждена уйти с манежа. Сюзанна была очень хороша собой. Ее услугами как натурщицы охотно пользовались Ренуар, Дега, Тулуз-Лотрек. История донесла до нас прекрасные портреты, выполненные в разной манере. Ренуар и Дега подчеркивали ее женственность. Лотрек, деливший некоторое время с ней быт, не церемонился, изображая ее «повседневную». В частности, довольно неуважительно «воспета» муза в картине Лотрека «Похмелье».

В 18 лет она родила сына, об отцовстве которого Сюзанна имела смутное представление. Сын вырос знаменитым художником Морисом Утрилло. В 31 год Валадон вышла замуж за преуспевающего биржевого маклера. Но в 44 года ушла от него к 24-летнему безвестному художнику, над мазней которого потешались ее друзья. Он и проводил Сюзанну в последний путь.

Но она была не только натурщицей, но и одаренной художницей. Некоторое время приглядывалась к работе своих великих друзей. Потом стала брать уроки. И внезапно весь Париж признал ее дар. Сюзанна Валадон была первой женщиной, которую приняли в Национальное общество изящных искусств.

При всей своей эксцентричности и импульсивности она, в отличие от своих друзей по цеху, смогла добиться финансового благополучия.