Что-то с ним не так

Серёгу нечасто накрывает волна навязчивых идей. Катализатор сегодняшнего порыва он взял в руку и щедро расплескал по гранёным стаканам. Два предыдущих уже мирно покоились под столом. Объектом его зацикленности на сей раз стал Игорь Михайлович, наш общий шеф — мужик не без странностей, что и говорить.

– Сань, всё может быть, но ты себя вспомни, когда с бывшей расстался – в работу-то ты, конечно, окунулся по полной программе, но на тебе ж лица не было!

– Так то я, известный оригинал. Псих ненормальный, проще говоря. А он, наверное, стимулирует себе настроение чем-нибудь не особо разрешённым.

– Ага, как же. Медосмотр две недели назад всего был. Попался бы он на этом, как пить дать, попался бы!

– Серёга, не хотелось бы тебя огорчать, но кому нафиг нужны мы, офисные работники, чтобы проверять нас на допинг? Ладно ещё тех, у кого ответственность какая-то особая есть. Вот ты, даже если под кайфом будешь, кому, кроме себя, навредить можешь? В отчёте максимум белиберду напишешь и вылетишь со своего места.

Он раздосадованно поморщился, осушил залпом налитое, выдохнул и продолжил:

– Допустим, ты прав. Слушай, а ты с ним в машине ездил?

– Ездил.

– Как тебе его манера вождения?

– Отлично вообще: спокойно, уверенно, без лишних эмоций.

– Вот именно! Его подрезают по-чёрному, а он вместо пары непечатных только улыбается. И едет всегда ровно по ограничению, ни километром в час больше!

– «Кто понял жизнь, тот не спешит», как говаривал классик. Ну серьёзно, спокойная езда не делает его инопланетянином. Может, он просто уже попадал в неприятности на дороге и оттого теперь осторожничает?

Серёга подцепил вилкой шпротину из банки и, словно забыв о ней, начал вещать дальше:

– А то мы с тобой не попадали?! У меня две аварии, у тебя три. Один раз вместе влетели в КамАЗ, помнишь? Что-то я не заметил, чтобы ты стал спокойнее водить.

– Потому что нам везло и мы только синяками отделались во всех случаях. А у Михалыча наверняка что-то посерьёзнее приключилось.

– Ладно, хрен с ним, с вождением, – он вспомнил о зажатой в руке вилке, и умял нанизанную на неё рыбку. – Вот скажи, ты много знаешь людей, владеющих японским?

– Ни одного. Хотя в теории, японцев почти сто пятьдесят миллионов, но я ни с одним не знаком. И с переводчиками с японского тоже. Хотя есть у меня пара друзей-анимешников, постоянно норовят в разговор вставить какое-нибудь «Коничива», «рамэн-даттебайо» или «бакаяру».

– Вооот! А Михалыч знает. Он на днях кабинет не закрыл, а я мимо проходил — он с кем-то общался на жуткой тарабарщине. Не факт, конечно, что это именно японский, но очень похоже.

– Тоже так себе аргумент. Может, в спецшколе учился, ездил по обмену за границу — вот и обзавёлся знаниями и собеседниками. Или ищет выходы на новые рынки.

Я разлил остатки «катализатора» по стаканам.

– Ладно, Серёга, душевно посидели, но мне пора — завтра на работу.

Мы чокнулись.

Уже закрывая за мной дверь, Серёга прищурил глаза и сказал:

– Ты всё-таки завтра к нему присмотрись повнимательнее, что-то с ним не так.