Тегеран. Часть 4: Национальный сад и персидские казаки

Его центр - Национальный сад, он же площадь Парадов, служившая домом для такой необычной сущности, как Персидские казаки. Из которых вышли, между прочим, построивший пол-Тегерана архитектор Николай Марков и целый шах Реза Пехлеви.

Новый город Тегерана пророс из средневекового Арга - цитадели, в 16 веке возведённый Сефевидами в шиитском городе по соседству с базаром. От неё ныне остался лишь дворец Голестан из прошлой части, да и тот в основном 19 веке, и к тому же внутрь него я так и не попал. Но вокруг дворца успел сложиться район для знати, а знать, естественно, раньше базарного люда усвоила европейские веяния. В 1907 году на месте засыпанного крепостного рва была проложена улица Насира Хосрова - этакий Невский Ирана, если не по прямому образцу (хотя ведь строили же в те времена мэрии Решта и Тебриза по образцу Адмиралтейства!), то по своей сути - улица-витрина европеизации страны.

Вот только с европеизацией Персия отстала даже от России почти на 200 лет, а в отличие от тогда же вставшей на этот путь Японии не сумела выдать экономического чуда. На улице Хосрова - самая целостная в Тегеране "европейская" застройка, вот только качество её по нашим меркам потянет разве что на уездный город.

Сама архитектура, однако, интересная и какая-то очень знакомая: азиатская традиция, натянутая на европейский план. Не "колониальный стиль", когда белые мистеры играли в местных баев, а наоборот - игра местных баев в Европу.

Здесь же - и пожалуй красивейший в Тегеране образец подобной архитектуры: Пассаж (1932), в разных версиях машинного перевода становящийся то Светлым домом, то Розарием:

Здесь вполне себе барочные скульптуры соседствуют с типично персидскими орнаментами глазурованных мозаик:

А пара башенок на крыше вызывает у персов особую гордость - здесь это целая ГОТИКА! С ангелочками соседствует фаравахар - Окрылённое солнце зороастризма:

Ещё на улице Хосрова располагались первые в Иране типография и аптека, точное местоположение которых я так и не смог опознать. Более типичная для Персии деталь какого-то другого дома:

И так символично стоящая на европеистической улице "кузня" персидской модернизации - Дар уль-Фанун, или просто Академия, основанная в 1851 году легендарным Амиром-Кебиром. Из сказок 1001 ночи мы знаем, что худший человек восточного государства - непременно визирь. В жизни, конечно, не всегда бывало так, и в нынешнем Иране один из любимых персонажей истории - Мирза Таги-хан Амир-Низам из Эрака, более известный как Великий Министр (Амир-Кебир). Как молодой (было ему всего 22 года) дипломат в 1829 году он отправился в Санкт-Петербург с делегацией, посланной на переговоры и возможную расправу по случаю убийства в Тегеране другого молодого дипломата - Александра Грибоедова. Руины посольского здания, разгромленного толпой фанатиков по наводке другого визиря Аллаяра, я показывал в прошлой части, но по-настоящему грандиозные последствия той истории для Ирана дали о себе знать лишь десятилетия спустя. Шахская делегация в России по большей части увидела чужую страну с враждебной природой, странными городами фасадами наружу и сказочной доступностью греха. И лишь Мирза Таги понял во-первых огромное техническое превосходство России, позволившее навязать гордым персам унизительный Туркманчайский мир, а во-вторых - то, что это превосходство было привнесено извне, из ещё более высокоразвитых государств Европы. И если северные выскочки, по историческим меркам ещё под стол ходящие, смогли, то почему же персы со всеми тысячами лет своей истории не смогут?! Мирза Таги затаил мечту о модернизации Ирана по европейским образцам, и шанс воплотить эту мечту ему представился спустя полтора десятилетия - сблизившись с принцем Насреддином, в 1847 году Мирза Таги помог ему занять престол, таким образом не только став визирем, но и получив в собственное распоряжение целого шаха! Хватило этого, конечно, на считанные годы - вскоре методом дворцовых интриг Амир-Кебир был изгнан из столицы в Кашан, а затем пьяному шаху родная мать подсунула на подпись приказ о казни Амира-Кебира, исполненный быстрее, чем шаха попустил Зелёный Змий. Но в 1852 году, буквально за 2 недели до гибели Амира-Кебир, открыло свои двери его главное детище: Академия, куда он пригласил преподавателей из Австрии. Так в Персии возник первый университет, а заодно современная медицина, которую наладил на соответствующем факультете профессор Якоб Эдвард Полак. Дар уль-Фанун в Иране можно сравнить с Славяно-греко-латинской академией в России, и лишь в 1934 году он был включён в новый Тегеранский университет. Пятью годами ранее, впрочем, Академия успела получить новое (хоть и похожее на медресе!) здание по проекту Николая Маркова... а кто это такой, я расскажу чуть дальше.

Над бывшей Академией нависает неимоверно огромный и столь же неописуемо уродливый телецентр (1970), над Тегераном довлеющий похуже, чем над Москвой Новый Арбат. Ещё обиднее то, что стоит оно на месте "петербургского" старого телеграфа (1932):

Напротив стояла построенная Марковым в те же годы Тегеранская мэрия, на месте которой позже устроили автовокзал, а ныне и вовсе долгостройную яму:

Обширную площадь между ними разбил всё тот же Амир-Кебир как Артиллерийское поле, то есть плац для смотров и стрельб артиллерии, которую модернизация, конечно, не должна была обойти стороной. Но к ХХ веку Тегеран разросся, оставив здесь место лишь для звучного названия. В ходе новой реконструкции 1920-30-х годов Артиллерийская площадь должна была стать в Тегеране главной, и по краям её выросли телеграф, мэрия и Шахский банк:

Последний даже сохранился, а вот сама площадь после 1979 года стала площадью имама Хомейни (это как у нас площадь Ленина):

И даже постамент от памятника Резе-шаху Пехлеви ещё стоит в её середине. Самого монарха, конечно же, после революции сбросили с пьедестала, поставив на его место исламскую эмблему Ирана - подобно нашему пятиглавию, олицетворяющему Христа и евангелистов, эти пять сабель символизируют пятерых основоположников Ислама. Сам же постамент новые власти не тронули, а потому с исламскими символом мирно уживается зороастрийский - столь же канонический сюжет борьбы Ахура-Мазды с Ахриманом. В целом, вид главного монумента Исламской революции скромен и даже печален, да и сама площадь Хомейни своим видом никак не соответствует громкому имени:

Куда больше впечатляет уходящий от неё на запад проспект Хомейни, на котором стоит ещё одно уцелевшее здание из первоначального ансамбля - Почтамт (1929-32):

Не столь зрелищный, как телеграф и мэрия, тем не менее это крупнейшее из уцелевших творений Маркова. С 1991 года здесь есть ещё и первоклассный Музей связи, своим расположением в огромных атриумах весьма похожий на своего петербургского собрата.

Почтамт образует "фасад" Национального сада, и вот из-за его торца вдруг возникает изукрашенная Триумфальная арка (1923-29):

Построенная Реза-шахом Пехлеви как памятник своей победе над прогнившими Каджарами, духом революции она пышет так, как и в Советском Союзе немногие памятники.

Но в отличие от интернациональных советских монументов, Триумфальная арка Тегерана подчёркнуто национальна:

До постройки башни Азади в 1970-е годы (см. первую часть) она служила официальным символом столицы:

И персидские воины на ней не случайно схожим с казаками - это и есть казаки:

"Никогда, никогда не устанут кони и пулемёт..."

А невиданно фривольные по меркам страны аятолл ангелицы лишь коронуют того, кто взял себе власть этим пулемётом.

...Амир-Кебир был казнён пьяным шахом, но сам Насреддин-шах Каджар как его проект остался у власти, и дольше него Персией правили лишь некоторые древние цари. После такого наставника Насреддин-шах любил всё новое, увлекался фотографией, и даже через "персидский Харбин" Энзели периодически наведывался в Европу, о чём писал подробные путевые заметки. Первый визит на Всемирную выставку в Вене в 1873 году кончился конфузом - шах разорил пол-Австрии, не оплатив счета гостиниц и ресторанов, ибо разве могли достойные люди привечать такого высокого гостя не бескорыстно?! В 1878 году, возвращаясь через Россию, Насреддин-шах заглянул на огонёк к терскими казаками, и восхитивших их манёврами, решил - "хочу таких же!". Царь, конечно же, рад был услужить коллеге - по сути дела шах позвал русскую армию в свою дом:

Уже в 1879 году ветеран русско-турецких и кавказских войн Алексей Домонтович организовал в Тегеране первый казачий полк, а к 1883 году три действующих полка и ветеранская организация "Кадама" образовали Персидскую казачью бригаду штатом в 900 человек, в основном - кочевых азербайджанцев и курдов из степей Казвина с небольшой долей персов и гилянцев. По своей организации и даже униформе это был по сути дела филиал Терского казачьего войска. Расквартированные в Тегеране, казаки сделались личной шахской гвардией, вот только командующим её оставался русский подданый в должности "Заведующий обучением персидской кавалерии". Его помощники и урядники хотя и именовались "наибы", а всё таки тоже командировались в Тегеран из России, а к стоящему во главе каждого полка иранскому серпиту (генералу) прилагался русский инструктор, без одобрения которого генерал и шагу не мог ступить. Впрочем, в Петербурге, кажется, не очень-то понимали потенциал "наших при дворе", поэтому первые годы существования персидские казаки оставались скорее "потешным полком", в который Насреддин наигрался быстро. Шахские приближённые, особенно из усилившейся в 1880-е годы антироссийской партии, конечно, пытались саботировать такой инструмент влияния - к началу 1890-х штат бригады сократился до 200-300 человек, качество бойцов заметно снизилось, меж сановников шли разговоры о том, что неплохо бы на смену русским инструкторам позвать немецких. Спас дело командированный в 1894 году начальник Василий Косоговский, который практически сразу по прибытии развернул набор молодых казаков и, отменив большинство привилегий, выжил из бригады старых офицеров. Те было попробовали объединиться в ещё одну "Персидскую бригаду" и позвать инструкторами англичан, но энергии Косоговского хватило на то, чтобы убедить старика Насреддина подписать "Положение" - новый устав персидских казаков, окончательно закрепивший их за Россией. Теперь жизнь шаха и покой столицы были в русских руках, а последовавшая вскоре гибель Насреддина от кинжала наёмного убийцы сподвигла следующего шаха добавить этим рукам силы. Русских же при персидском дворе становилось всё больше - вот этот портрет трёх казаков, к примеру, был сделан в придворном фотоателье Анатолия Севрюгина.

В Конституционную революцию 1906-11 годов Персидские казаки занимались примерно тем же, чем и у нас парой лет ранее - подавляли восстания, и фотографироваться на фоне повешенных умели отнюдь не только фашисты в русских деревнях. Но кульминацией истории персидского казачества стала Первая Мировая война и последовавшие за ней гражданские войны по обе стороны Каспия. Персия фактически была союзником Антанты, на её территории Россия воевала с Турцией, а бригада в 1916 году разрослась до Персидской казачьей дивизии. Год спустя её пополнили уже самые что ни на есть русские казаки и офицеры - огромный корпус царских войск, размещённый в Иране ещё по итогам Конституционной революции, после Октября остался "белым", и к нему примкнули многие беженцы из разбитых белый армий и распавшихся фронтов. Среди них были и два брата из Тифлиса - Борис Львович и Николай Львович Марковы. Старший Борис к тому времени был инженером, строил автомобильное шоссе и железную дорогу из Джульфы в Тебриз, и в общем уже неплохо знал Персию. Младший Николай закончил в Петербурге Императорскую художественную академию по архитектурной специальности и Персидское отделение Восточного факультета СПбГУ. Вот только - накануне Первой Мировой, и вот уже братья стали военным инженерами на персидском участке Кавказского фронта. В страну победившего коммунизма Марковы не вернулись, в 1919 году примкнув к персидским казакам. У которых к тому времени появился явный лидер - тюрок Реза Пехлеви, потомок азербайджанцев, бежавших от русской власти в Мазендеран (см. Сари) после Туркманчайского мира. Пройдя весь путь от рядового до генерала, в 1920 году именно Реза Пехлеви отбил атаки Гилянской ССР из-за гор Эльбурса и в итоге раздавил этот оплот персидских большевиков. Казачий экспедиционный штаб в Гиляне возглавил Николай Марков, на войне успевший не просто сблизиться, а подружиться с Резой Пехлеви. Казачью дивизию последний упразднил под давлению англичан в том же 1920-м, то ли включив её в свою армию, то ли присоединив свою армию к ней. В 1921 году Пехлеви навёл порядок в Тегеране, получил должность военного министра и сделался, пожалуй, самым уважаемого человеком в стране. А в 1924 году с помощью того самого Меджлиса (парламента), который казаки давили в Конституционную революцию, бывший казак низложил Ахмед-шаха Каджара и сам занял его место, положив начало последней иранской династии - Пехлевидам.

На кадре выше справа Реза-шах, слева - Николай Марков. Их дружба продолжилась и в мирное время: на рубеже 1920-30-х годов прогрессивный монарх затеял в Тегеране масштабную реконструкцию, а военный инженер и знаток персидской культуры Николай Львович стал ведущим архитектором столицы. Казачий плац к тому времени именовался Площадью Парадов, однако по новому генплану большую её часть должен был занять министерский квартал, строительство которого пришлось на 1932-39 годы:

Казачий дом был отдан министерству обороны, а аллея от Триумфальной арки до его ворот разделила владения МВД и МИД. К последнему относились и здания у арки с кадра №14, ну а уже при аятоллах всё это начало разбавляться культурой.

Огромное здание Министерства внутренних дел пока стоит незыблемо:

И впечатляет деталями - для него был выбран стиль Ахеменидов, величайшей иранской династии Древнего Мира, что основал "царь царей" Кир Великий и низверг Александр Македонский.

Особенно хорошо крыльцо на полпути от арки к Казачьему дому:

Не знаю, откуда и зачем этот камень, но может быть из сожжённого греческой гетерой Персеполя?

Мифических крылатых быков в утро моей прогулки дополнял вполне земной котик: Тегеран конечно не Стамбул и даже не Питер, но кошками весьма богат. Причём отнюдь не персидскими - это явно потомок кота Васьки, ловившего мышей во флигеле русских инструкторов.

За МВД скрывается тюрьма Эрбат, давно не используемая по назначению. Построенная немецкими специалистами (читай - Гестапо) в 1933 году, в 1957 она стала политической тюрьмой шахской спецслужбы SAVAK (в свою очередь созданным при поддержке "Моссада"), и нетрудно догадаться, кто был в числе её узников. Аятоллы, конечно, превзошли Пехлевидов в деле репрессий, но и последний шах тут был отнюдь не ангел, так что материалов сделать из Эрбата музей наподобие Алексеевского равелина новой власти хватало с избытком. Внутри я, правда, так и не побывал, но в общем написано о шахской тюрьме ХХ века немало

МИДовские владения по другую сторону аллеи оказались куда более размытыми - за деревьями возвышается библиотека и музей Хусейна Малека (1997) в довольно грубо сделанном (ибо времена уже не те) стиле Сефевидов - азербайджанской династии, в 16 веке возродившей Ирана как державу шиитов.

Зародились эти музей и библиотека как частное собрание в 1936 году, а ныне неплохо дополняют Национальный музей в стиле Сасанидов, до которого дойдём чуть позже.

Собственно здание Министерства иностранных дел к аллее обращено торцом:

А фасадом глядит на перпендикулярную улицу:

За которой раскинул крылья огромный Казачий дом (1899-1902), при Резе-шахе ставший Министерством обороны:

Старейшее здание в этой части города на стыке русской и персидской традиций, Казачий дом часто попадает в кадр туристам - но даже среди российских гостей мало кто знает, что это за памятник.

Фактически здесь десяток корпусов, образующих на плане сложную фигуру, и что было казармами, что столовой, что гауптвахтой, остаётся только догадываться. Можно предположить, что над воротами располагался штаб или зал собраний:

А примыкающий корпус наверное служил резиденцией начальника, с балкона наблюдавшего за манёврами:

А вот башни вдоль фасада скорее всего не были лишены оборонительной функции - стрелять в случае ЧЕГО по штурмующим окна. Атрибуты казачьих войск России - дом атамана, штаб и войсковый собор, - я прежде видел в Старо- и Новочеркассках (Дон), Краснодаре (Кубань), Астрахани, Оренбурге, Омске (Сибирское войско), Алма-Ате (Семиречье)... В Уссурийском и Амурском войсках штабом служила уже резиденция губернатора, а здесь явно не стоит искать ни войскового собора, ни войсковой мечети - не знаю даже, был ли на них хоть проект. Однако где-то в здании явно была домовая часовня для русских инструкторов:

Позже, как уже говорилось, Казачий дом логично стал Министерством обороны. Затем военным в нём сделалось, видимо, тесно, и соседями дипломатов да полицейских чинов стали люди искусства - ещё недавно здесь располагался художественный институт. Теперь Казачий дом то ли заброшен, то ли реконструируется подо что-то:

От вояк же остался скрытый за ним Дом офицеров (1938):

Кроме того, на бывшей Площади Парадов стоит Национальный музей Ирана, но проход к нему с другой стороны, а перед фасадом отдельный сквер:

Здание Национального музея (1937) выполнено в стиле ещё одной великой династии - Сасанидов, современников Хорезма, Бактрии и Согдианы. В этом корпусе располагается музей Древнего Ирана, а в невзрачном здании по соседству, так и не попавшем мне в кадр - музей исламского Ирана (1972). По впечатлениям знакомых, подача материала там довольно скучная в худших советских традициях, но сама коллекция не может не быть грандиозной.

Так что пройдём пока ещё немного дальше по проспекту Хомейни:

Там есть чрезвычайно симпатичная круглая площадь Хасан-Абад, которую спроектировали в 1920-х годах иранские армяне Халидж Баклиян и Леон Тодосян:

Не знаю, откуда упала огромная голова, но в таком контексте она напоминает изваяния горы Немрут в Турецкой Армении.

С другой стороны - внезапно, памятник пожарным:

Ещё через пару кварталов проспект Хомейни пересекает улица Вали-Аср, тянущуюся на 13 километров от гор к вокзалу (см. первую часть). У перекрёстка - Мраморный дворец (1934-37), несмотря на "петербургское" название построенный французскими и местными архитекторами. Он заменил Пехлевидам старинный Голестан в качестве более современной резиденции, но в 1965 году после того, как последнего шаха Мухаммеда-Резу чуть не убил там солдат из собственной охраны, ноги государя тут больше не было. В 1970-81 годах дворец даже музеем побыл, а теперь в нём что-то такое, за фотографированием чего лучше не попадаться. Сам дворец - с куполом на заднем плане, но заснять иначе, чем так, его не представляется возможным:

А напротив через Вали-Аср - вот такой особнячок, построенный в 1931 году для профессора Яхья Адели всё тем же Марковым. Свой стиль, "национальный по форме, современный по содержанию" и с некими руссикими мотивами, которые я разглядеть в упор не смог, Николай Львович выработал быстро, и построить успел немало. Вот (отсюда) самый полный список его построек из известных мне: колледж "Эльбурс"(1924), школа Жанны д’Арк (1928), Сельскохозяйственный институт (1928), тюрьма Каср (1928), Центральный почтамт (1928-1934), Политехническое училище (1928-1935), жилое здание для профессоров Сельскохозяйственного института (1929), РАЗИ Научно-исследовательский институт (1931-1933), Сахарный завод и жилой дом для его управляющих в Кередже (1932), Педагогическое училище (1934-1935), Спортивный комплекс "Шируди" (1934), Сахарный завод и дома для его работников в Варамине (1934), начальная школа им. Пехлеви в Хамадане (1935; самая дальняя постройка от столицы), церкви армянская Сурб-Мариам (1938-1945) и русская Святого Николая (1944-1945), мечеть Фахр аль-Доуле (1945) и другие. Обошёл я далеко не всё из перечисленного, но кое-что ещё покажу в других частях. Однако главной специализацией Маркова были особняки, бывшие для него основным способом заработка, и потому полного их списка скорее всего нет в природе. В 1941 году Реза Пехлеви слишком положился на немцев, и вот в Иран снова вошли большевики, да ещё на пару с англичанами. Шах-казак был увезён последними за море и вскоре умер от тоски в Южной Африке. Марков пережил войну, но в Советский Союз с Красной Армией не вернулся, а потеряв покровителя-государя, быстро разорился, впал в долги, затем в депрессию, и умер в 1957 году. Откровенно говоря, у меня его наследие не вызывает катарсиса - это уровень добротного губернского архитектора, чьё имя редко вспоминают в других уголках страны, но зато боготворят местные краеведы. Вот и в несостоявшейся Тегеранской губернии Марков уважаем примерно как у нас Фиорванти или Растрелли - не только зодчий, но и один из апостолов модернизации страны...