Настоящий Терский берег. Часть 1: Чаваньга

В традиционной системе поморских берегов всё это стоит на Кандалакшскому берегу, и "терским" стало при Советах, когда южный берег Мурманской области вошёл в Терский район с центром в Умбе. Настоящего Терского берега не достичь ни пузотёркой, ни ПАЗиком: он тянется от Варзуги до Святого носа, на шесть сотен километров там живёт две сотни человек, и нету ни дорог, ни власти. Рассказ о Настоящем Терском я начну с живого поморского селения Чаваньга, куда в прошлой части: "Клавдия Еланская". Часть 2: вокруг Кольского нас привёз из Мурманска пассажирский теплоход "Клавдия Еланская".

В приморских деревеньках нет причалов, да и глубина, наверное, не та, поэтому с борта пассажиров забирает карбас. Местные могут пугать, что если тут нет родственников - то в лодку не пустят, и вообще её надо заказывать заранее по каким-то телефонам сельских служб, которых в интернете нет. Туристам не сложно в это поверить - ведь обычно билет на "Клаву" берётся без выхода на берег. Может когда-то кому-то тут высадиться правда не удалось, но в нашем случае из 6 пассажиров было 4 туристов и 2 дачников, все с изрядным барахлом, и карбас ради нас исправно сделал два или три рейса. По сумрачным волнам мы зашли на причал в устье Чаваньги:

Дачники остались ждать местных, чтобы те помогли им донести багаж, а молодая велопара из Полярных Зорь начала седлать своих "железных коней". План и у нас, и у них был похожий - в Чаваньге поспать до утра, а потом двигаться в сторону Кузомени, до которой 60 километров вдоль моря. Только велосипедисты думали поставить палатку и домчаться до парома за день, мы же хотели переночевать в капитальном доме и идти пешком. Поморы с карбаса на вопрос "есть ли тут заброшенные избы?" предложили определить нас "в аптеку":

К которой мы и пошли по сельской улице. Кадры сняты днём, но здесь в середине июля ночь достаточно светла, чтобы глаз различал все те же детали. Деревянный тротуар, мелкие избы с обшивкой из раскрашенных досок, колея квадроцикла - так выглядит поморское село вне дорог:

У речки - колодцы с вкусной прозрачной водой, а на том берегу гора Седловина. Чаваньга стоит южнее полярного круга, но в разгаре полярного дня Солнце как бы прокатывается по вогнутой вершине:

Впереди - церковь Михаила Архангела (1863), вроде бы восстановленная на первоначальном срубе, хотя внешне абсолютный новодел. Батюшки в ней сейчас нет, службы проходят редко, и хотя дверь не заперта, тропа к ней от калитки едва натоптана.

Аптекой в Чаваньге - ближайшее здание к церкви. Я ожидал увидеть заброшенный деревянный дом с тенями давно содранных букв "АП I FКА", где мы разложим спальники на последних не содранных досках. Но "аптека" оказалась вполне обычной избой с маленькими сенями и затхлой комнатой о печке и 4 койках. На самом деле здесь - неофициальный гостевой дом, в котором после некоторых гостей остаётся крепкий аптечный запах, а местные хаживают к ним лечиться традиционным русским снадобьем от всех бед. Нас поселили бесплатно с условием уйти пораньше с утра и не расстилать кровати - вечером тут ждали группу на квадроциклах. Позже мы общались с этой группой, и туристы упомянули, что цену за ночлег в "аптеке" "лучше вам не знать!". Мы же ночевали бесплатно, и ещё по давнему визиту в Варзугу я запомнил это свойство Терского берега. Пожалуй, это правда, что к туристам у местных "доллары в глазах", вот только турист - он на джипе приезжает или на заказанном грузовике, на общественном же транспорте сюда приходят гости. В "аптеке" мы чуть не устроили пожар из-за неисправной плиты, но этим ночлегом поморы нас здорово выручили - с утра на добрых три часа зарядил тяжелый и холодный дождь:

Весь Терский берег за Варзугой - это 8 деревень: Устье Варзуги, Чаваньга, Тетрино, Стрельна, Чапома, Пялица и входящие уже в Ловозерский район Сосновка и Поной. В иных постоянного населения нет вовсе, в большинстве не наберётся и двух десятков жителей, и только Чаваньга и Чапома - местные мегаполисы, в которых живёт по 60-80 человек, а "на глаз", за счёт сезонных жителей, и того больше. Большинство терских деревень начинались как тони (промысловые станы) и солеварни крупнейших монастырей Русского Севера. На некоторых тонях, однако, поморы начинали жить круглый год, таким образом превращая их в хутора. Обжившись, их хозяева привозили ближнюю и дальнюю родню и друзей, и вот уже хутора вырастали в деревни и сёла. С развитием дорог у сёл появлялись заводы, станции, лесхозы, на которые ехал народ с многолюдного юга кто под конвоем, кто за длинным рублём - так строились города, в большинстве своём уже при Советах. И чудо Терского берега - именно в том, что здесь этот процесс застрял на середине: за Умбой по-прежнему лежит край сезонных тоней, над которыми господствуют редкие и почти чисто поморские селения из просоленных изб, вжатые в скалы ветрами. Чаваньга здесь одна из самых молодых - она не застала ни волости Тре на северном краю Новгородской республики, ни карательной экспедиции опричников 1568 года, известной как Басаргин правёж. Лишь где-то в 17 веке в устье Чаваньги появилась тоня, добывавшая сёмгу, а к началу ХХ века здесь уже стояла крупное село, где 1897 году даже школу открыли. Быт дореволюционной Чаваньги был суров в своей прямо-таки допетровской архаичности: здешние плотники не держали пил и лишь богатейшие из поморов заказывали доски в Архангельске, маленькие избы долгими полярными ночами освещались лучиной, а сахар лишь по воскресениям клали в травяной чай, заваренный единственным в селе самоваром. Однако в той Чаваньге жило 300-400 человек, то есть в разы больше, чем ныне:

Впрочем, даже сильно ужавшись, Чаваньга скорее радует глаз, чем нет. На Севере труднодоступность деревень играет им скорее в плюс - народ больше полагается на свои силы, чем на ПАЗик до стойки охранника в районном "Магните". В заброшенный дом нас не пристроили просто потому, что их тут как будто и нет - думаю, на этой фразе ушам не поверит любой, хоть раз в жизни бывавший на Севере:

К тому же помимо традиционных поморов здесь немало дачников. Помню, как в 2011 году я встретил под Варзугой чету из Сочи, купившую себе летний домик в этой прохладной глуши. В Чаваньгу народ забирается в основном из Мурманской области, и именно для дачников пока наиболее актуальны беломорские рейсы "Еланской" - так, наши соседи по карбасу привезли с собой, натурально, несколько тонн стройматериалов:

Увы, в Чаваньге почти нет красивых изб: гигантские дома-дворы с расписными карнизами и резными наличниками - примета скорее Поверховья вдоль рек, текущих в Студёное море. Здесь людей кормило само это море, скотины они держали немного, а с частыми ветрами в высоком доме не очень-то поживёшь. Поэтому избы Поморья, и особенно Терского - мелкие, приземистые и серые от солёных брызг. Многие обшиты тёсом и подкрашены, а попадающиеся местами резные наличники мне показались если не современными, то советских времён:

А во дворах неизменный атрибут - гирлянды рыбы:

Я было понадеялся, что это самая настоящая сёмга, с которой начиналась тоня - от тихоокеанских лососей она заметно отличается вкусом, и к тому же на нерест ходит в своей жизни несколько раз. Но сёмга идёт ближе к осени, а в июле на Терском берегу время горбуши. Той же самой горбуши, которой годом ранее запомнились мне Курилы - камчатский краб был не единственным деликатесом с Дальнего Востока, который советские биологи акклиматизировали в северо-европейских морях. У кольской горбуши, правда, есть интересное свойство - она нерестится лишь в нечётные годы. Дело в том, что жизненный цикл горбуши - два года, и на Дальнем Востоке уходят из рек и возвращаются в них через год попросту разные рыбы. Здесь пытались акклиматизировать две популяции, но "чётная" горбуша погибла, толком не размножившись, а вот "нечётная" поморов кормит и туристов развлекает до сих пор.

Примета Терского - коптильни для рыбы с характерными деревянными трубами:

Впрочем, судя по тому, что висит на домах, охотится тут умеют не хуже, чем рыбачить:

А о том, что здесь суровый край, говорит хотя бы обувь на крылечках:

Под стенами изб - колёса телег и вездеходов:

Теперь главный транспорт в этих краях - квадроциклы. Вот припаркованы они у сельского клуба, а на его запертой двери мы обнаружили программу мероприятий на лето и расценки охотничьих лицензий. Мероприятия тут сами по себе показательны - концерт ко Дню Рыбака, конкурс огородных чучел, акция "Брось сигарету - получишь конфету", соревнования по волейболу, теннису и бильярду, поход на природу (то есть тут по местным меркам ещё не природа!) и фотовыставка "Образцовое подворье".

Более старое поколение машин - мотоциклы, снегоходы "Буран" (которые и на траве себя прекрасно чувствуют)...

...и нарты наподобие ненецких, лишь чуть более тяжёлые и грубые. Ведь в 19 веке Кольский полуостров стал колонией "евреев Севера" коми-ижемцев, которые преуспели в роли посредников между оседлой Россией и кочевниками-оленеводами её периферий. За морем они подмяли под себя малоземельских ненцев, а затем несколько купцов уехали за Горло и без труда закабалили малочисленных саамов. С Печоры, однако, ижемцы принесли ненецкую традицию оленеводства, которая, сложившись в более суровом климате, и на Кольском оказалась совершеннее саамской. В глубине полуострова ещё осталось ижемское село Каневка, а вот здесь о былом напоминают нарты - вроде и ненецкие, а вроде и другим народом делают уже не в первом поколении:

Мини-вездеход наподобие канадских "Арго", вместе со снегоходами и квадроциклами давно ставших привычными на наших северах. Я было подумал, что это самоделка "по мотивам", но оказалась скорее отчаянная попытка догнать "только всё же не Россию" - табличка на приборной доске гласит "Вездеход Л-489, №12, Соломбальский машзавод, 1991 г., г. Архангельск". Интернет такую машину не знает, и не удивлюсь, если всего 12 их и сделали, а в Чаваньге валяется последний уцелевший экземпляр:

Большеногая "буханочка" геофизиков:

ЗиЛ-157 из глубин ХХ века:

Кони тут, впрочем, бывают не только железными:

С Дальнего Востока на Кольском акклиматизировали не только рыб и крабов, но и якутских лошадей! В 1988 году военно-транспортный самолёт привёз сюда из Оймякона 14 кобыл и 3 жеребцов, образовавших небольшие табуны у Кузомени, Чаваньги и Тетрино. Дальше эксперимент прервало лихое время, и ныне примета Терского - дикие лошади, пастись впрочем предпочитающие в сёлах. Настоящую якутскую лошадь я ни разу не видел, но успевшую обособиться за пару поколений терскую популяцию иногда выделяют в отдельную "арктическую породу" с не столь косматыми боками и гривой на зависть любой рок-звезде:

Впрочем, главный транспорт поморов - лодки:

Будь то советские (или подержанные скандинавские) мотоботы:

Или проверенные столетиями карбасы:

Большинству из этих лодок на песчаном берегу уже никуда не ходить: не секрет, что рыбак - человек суеверный, а у многих народов холодных морей (вроде ливов в Прибалтике) дурным знаком считалось сознательное уничтожение лодки. Поэтому отходившие своё посудины тут не разбирают и не сжигают, а оставляют медленно ветшать у кромки прибоя. На Терском берегу это поверье если и забылось, то не так уж давно - здесь по-прежнему не редкость такие вот "кладбища лодок":

А вот вполне живая грузовая платформа, которую в прошлом посте я уже показывал с борта "Еланской". "Клава" давно скрылась за горизонтом, однако разбирать груз с утра ещё никто не спешил:

На причале, однако, уже кипела жизнь:

Поморский север, в отличие от куркульского юга, очень легко пережил коллективизацию - промысел в полярных морях и земледелие на скудных почвах нельзя вести в одиночку, поэтому испокон веков здесь существовала система артелей. При Советах они просто записались как колхозы и получили звучные названия, а фатальный удар по Поморью был нанесён их централизованным укрупнением в 1970-х годах. Чаваньга, Чапома и стольная Варзуга пережили это укрупнение как точки концентрации, но даже здесь оно разрушило привычные уклады и вызвало отток народа в города. Колхозы, однако, вполне себе живы, а председатель здесь по-прежнему отец родной - в Варзуге в 2011 году ещё не закончили оплакивать разбившегося двумя годами ранее Святослава Колюжина, а в Чаваньге ответ на любой вопрос знает Андрей Каркарович Рейвзих.

Важнейшие доходы что варзужанский "Всходы Коммунизма", что чаваньгский "Беломорский рыбак" уже давно имеют не с промысла, а с туризма, организуя VIP-рыбалку на укромных таёжных турбазах. Именно они, на самом деле, и определяют лицо нынешнего Терского берега. "Фактории", как тут называют полукустарного вида рыбзаводы, по большей части заброшены, однако непосредственно в Чаваньге работа на фактории кипит, и изменились в ней со времён старых артелей разве что материалы ящиков и перчаток:

Рядом чайки клюют требуху, но можно предположить, что и медведи сюда заглядывают:

На краю села - уголок высоких технологий. Всё это поставили тут несколько лет назад, как и в других деревнях, что мы видели с борта "Еланской". Но ВНЕЗАПНО оказалось, что над Кольским слишком пасмурное небо для солнечных батарей и слишком злые ветра для вертогенераторов, поэтому в соседнем здании, как и прежде, тарахтит дизель.

В Чаваньге ловит мобильник, причём, сколь я помню - "МТС", а не привычный на северах "Мегафон". Мне удавалось слать отсюда смски, но так и не получилось проверить соцсети. У местного дома связи запомнилась беседка, крытая параболической антенной:

Для села у Чаваньги солидная промзона - как и, например, у Варнека на Вайгаче или Антипаюты на Тазе. Вдали от всей инфраструктуры приходится больше полагаться на свои силы, что видимо и не даёт зачахнуть этим деревням:

Если у моря - кладбище лодок, то на сопке - кладбище людей:

С голбецами и тонкими крестиками оно похоже на староверческие кладбища Усть-Цильмы, Мезени или Керженца... На самом деле и в староверческих сёлах, и в этой глуши просто хоронят так, как хоронили до Раскола.

На заднем плане виден мост через Чаваньгу, а за ним - накатанная дорога. И помимо рыбаков в чаваньгских порогах...

...можно увидеть машины. Бездорожность Терского берега - на самом деле весьма условна: да, официально трассы тут нет и никогда не было, но уже в 2011-м в Варзуге меня предлагали за какие-то астрономические деньги довезти в Чаваньгу на ЗИЛе. Потайные турбазы кольской тайги популярны у москвичей и даже иностранцев, и к базам этим "Уралы" да "Шишиги" накатали вполне проезжий путь. Потому и возит сюда "Еланская" лишь туристов и дачников - поморы знают об оказиях, и от Чаваньги до Устья Варзуги ежедневно стабильно проходит по 2-3 грузовика в каждую сторону

Я знал, что в 17 километрах от Чаваньги есть водопад, но местные меня туда ходить отговорили - водопад как водопад, такого дальнего пути не стоит, в отличие от водопада в Чапоме! Водопадик поменьше обнаружился буквально на околице, между песчаной автопереправой и деревянным пешеходным мостом:

Но до чего же скандинавский вид! Всё-таки не зря Кольский является частью Лапландии, и нарвавшись в здешнем криволесье на викингов с рыжими бородами и обоюдоострыми секирами, я бы точно испугался, но вряд ли бы удивился.

Но вместо викингов вдоль порожистой Чаваньги ходят туристы с длинными удочками. Прогулявшись на пару километров вверх по речке, мы встретили несколько компаний со всех концов Необъятной. Самая крупная из них зазвала нас в свою палатку угостить лососевой ухой. Причина их любопытства стала вполне ясна из первого вопроса:
-А вы что, с корабля что ли?
-Ага. Ночью приехали.
-Да мы его видели! Такой красивый, прямо!
Ходить по Терскому берегу пешком нетрудно, но по умолчанию здешний турист ездит на чём-нибудь внедорожном:

Вдоль речки - криволесья, болотца и комья почерневший тины на ветвях, заброшенные туда паводками:

Спутниковая карта обозначала выше по течению ещё один водопад, но мы нашли лишь едва заметные пороги. Зато в лесу прекратило действовать лучшее средство от комаров - морской ветер, и нам пришлось ретироваться поскорее.

Забрав рюкзаки из "Аптеки", мы побрели за скрипучий мост:

Мы примерно знали от местных и туристов, что до первой избы 7 километров, а дальше ещё километров 20 промысловые избы у моря идут буквально одна за другой. Какие-то из них могут быть заняты, но обитатели наверняка подскажут, далеко ли до свободной избы. Значит, рассудили мы, сегодня куда-нибудь да дойдём:

Почти вся Чаваньга с отрогов Седловины. Маленькое село у большого моря, единственное на десятки километров вокруг:

У причала начали разгружать баржу дачников:

Дорога пересекла лётное поле - по пятницам деревни навещает вертолёт, и если нам билет на него стоит 14 000 рублей, то людям с местной пропиской - что-то вроде 2500. Он же привозит грузы, которых хватает крошечным сёлам, а с завозом зерна или топлива выгоднее огромного судна использовать по зиме вездеход. Словом, об отмене беломорских рейсов "Клавы" туристы определённо будут жалеть больше местных...

Одинокий аэровокзал заброшен. Однако у него - резные наличники!

Мы уходили всё дальше, по тундре, которой называют здесь всё, что не село - и настоящую тундру на сопках, и криволесье на склонах, и болота на дне распадков:

Вот рядом затормозили три мужика на квадроциклах - спросить, далеко ли до Чаваньги. В "Аптеку" ехала смена: