Индустриальная Лапландия. Оленегорск, Мончегорск, Апатиты

Мурманская область двулика. Её восточная половина, собственно Кольский полуостров - одно из самых малолюдных мест России, где, как в Эвенкии или на Верхоянском хребте, на каждого жителя приходятся десятки квадратных километров пустой земли. Запад, тяготеющий к Лапландии и Северному Калотту - напротив, самое густонаселённое и урбанизированное место во всём мировом Заполярье. Мурманскую железную дорогу в Первую Мировую войну экстренно кинули к незамерзающей гавани, и лишь в 1920-х годах разобрались, что сделали доступным богатейший рудный район с огромными залежами меди и никеля, алюминия и железа, редких металлов и апатитов. Население Мурманской области в ХХ веке подскочило в 500 раз, и как на востоке её почти нет городов, так и на западе меж городами почти что не видать деревень.

...Итак, "Клавдия Еланская" передумала идти в Чаваньгу. Это позже, три недели спустя, мы вдвоём с верной Ольгой вернулись и таки добились своего от капризной морской красавицы. А тогда самым простым решением казалось идти на Сейдозеро. Но кировчане Лена и Артём сперва уехали в Териберку, а с Мариной ilance и её товарищами я решил разделиться, и вот дождливым утром вместе с Ольгой мы покинули мрачную Росту и отправились на мурманский вокзал. Автобусы в Заполярье, как и на Дальнем Востоке, неприятно дороги, и 100-километровый переезд тут влетает рублей в 400-500. До Оленегорска, к нашему удивлению, подали большой и почти пустой автобус, и через полтора часа пути по дождливым сопкам над озёрами мы вышли у другого вокзала:

У Оленегорска (20 тыс. жителей) сверхтипичная для этих мест история - в 1915 году здесь появилась станция Оленья, в 1932-48 рядом разведали крупное месторождение, а в 1955 начали строить город для его рабочих, видимо тогда же соорудив и нынешний вокзал. Вот только специализация нетипичная: рудничный Мурман больше ассоциируется с никелем и апатитами, а здесь добывают железо, и владеет этими рудниками, конечно же, "Северсталь"

Станция Оленегорск расположена буквально в чистом поле, хотя на самом деле просто город начинается на той стороне путей. Смотреть в нём, судя по чужим постам, даже по моим меркам нечего - серые позднесоветские микрорайоны наподобие окраин Мурманска да типичный для горняцкого городка набор памятников. Вот эта дореволюционная водонапорка - пожалуй, самое симпатичное здание Оленегорска:

Собственно рудники лежат с другой стороны города. В тайге за длинным Пермусозером скрыта ещё и база дальней авиации Оленья. Фасад же города на трассу "Кола" и железную дорогу образует Оленегорский механический завод, поставляющий и ремонтирующий рудничное оборудование всей российской Лапландии.

Из Оленегорска мы съездили в саамское Ловозеро и горняцкую Ревду, откуда сходили к Сейдозеру в горы. Этот поход выпал на самый пик дождей, а вот дальше случилось несколько дней хорошей погоды, и мы ещё не поняли, какая это будет редкость до конца лета. В маршрутке из Ревды мы снова встретились с ilance и её напарниками - они ехали в Оленегорск на поезд, мы же собирались по трассам пробираться в Кировск. Два билета на маршрутку стоили 800 рублей, и когда я сунул водителю 5000, он дал мне сдачу 5200. И укатил быстрее, чем я пересчитал сдачу, оставив меня ломать голову - ошибка это была или подарок.

Мы же встали на трассе "Кола". Даром что в Заполярье, она вполне типична среди российских федеральных трасс - с хорошим асфальтом, но узкая. Вскоре нас подхватил джип до Мончегорска.

Полчаса пути на юг - и на смену красноватым железорудным отвалам пришли настоящие синие горы:

Название "Хибины" мне хочется применить ко всей системе гор Русской Лапландии, однако на самом деле так корректно называть лишь небольшой её фрагмент. Старое и разрушенное, лапландское нагорье превратилось в россыпь небольших круглых плато, которые здесь традиционно называют "тундры" - этим словом, вошедшим в языки всего мира, карелы называли безлесные места. Хибины (1200м) - они тоже на самом деле Хибинские тундры между озёр Имандра и Умбозеро. За последним лежат Ловозерский тундры (1120м) - второй по величине и самый восточный массив, подковообразный хребет, скрывающий внутри Сейдозеро. На юге, над Кандалакшским берегом, нависают низенькие Колвицкие тундры (636м) и Ёлки-Тундры (785м), ближе к финской границе есть ещё Сальные тундры (997м), Заячьи тундры (570м), Туадаш-тундры (907м) и Нявка-тундры (700м), а вдоль трассы "Кола" западнее Имандры тянутся практически единым хребтом Волчьи тундры (955м), Мончетундра (965м) и Чунатундры (1114м). И если Ловозёры и Хибины туристами истоптаны как Красная площадь, то все прочие "тундры" по крайней мере у меня не вызывают никаких ассоциаций. На кадре выше, если я не ошибаюсь, Мончентудра, а на кадре ниже - Волчьи тундры за длинным Мончезером:

А значит где-то рядом Мончегорск (42 тыс. жителей):

Трасса проходит как бы над городом - вдали Мончетундра, а на переднем плане одинокая гора Ниттис (618м), похожая на отвал:

Это потому, что порой по её вершине проходит шлейф "Североникеля" - на самом деле главного завода Мурманской области:

Не самый большой и даже, пожалуй что, не самый грязный, он замыкает промышленный цикл. Сюда сходятся нити медно-никелевых рудников Печенги и Таймыра, будь то почти соседний Заполярный или далёкий Норильск. Где-то там тяжёлые металлы извлекают из недр под вечной мерзлотой, обогащают руды, получают файнштейн, но в итоге везут материалы сюда, и именно в этих цехах превращают в слитки чистых никеля и меди. Всю эту цепочку, для круглогодичного обслуживания которой и создавались атомные ледоколы, объединяет сходство руд и соответственно технологии извлечения из них металла.

Вот только в рудах ли проблема, в технологиях ли, а получилось в итоге едва ли не самое грязное промышленное производство в мире. В первую очередь - из-за примесей серы и тяжёлых металлов: что в Никеле и Заполярном, что здесь в воздухе пахнет серой, а концентрация всякой дряни вроде свинца, цинка или кадмия в почвах превышает допустимую в сотни раз.

От трассы я спустился по выжженной земле. Среди пеньков убитого комбинатом леса подрастают новые деревца - на комбинате и объёмы производства упали с советских времён, и очистные поставлены новые, а в 2015 году закрылся агломерационный цех, дававший (не)добрую половину выбросов.

Мончегорск весьма причудливо стоит среди озёр - с одной стороны длинная Мончегуба огромный Имандры, с другой - мелкие Нюд и Лумболка, так что остаётся только удивляться, как город не прозвали Заполярной Венецией.

Микрорайон впереди расположился как раз между Нюдом и Мончегубой, скрытой за многоэтажками. На той её стороне - гора Каливай (301м), а дальше, за главным плёсои Имандры - вполне уже в узком смысле Хибины, и можете не сомневаться, что в кадре есть хотя бы десяток тургрупп. У подножья Хибин проходит железная дорога, Мончегорск же стоит на тупиковой ветке из Оленегорска, как водится, без пассажирских поездов.

Многоэтажки заозёрного района замыкает Вознесенский собор (1992-97), крупнейший храм во всей Мурманской области:

Левее же просматриваются вполне себе ампирные сталинки - на Монче и на Печенге медно-никелевая индустрия создавалась хоть и в разных государствах, но почти одновременно, да и технологии добычи здешних руд у Финлянди и СССР росли, видать, из общего корня. И "Петсамоникель", построенный канадскими инвесторами, и "Североникель", построенный по указанию грузина Серго Орджоникидзе, выдали первую продукцию в 1939 году. Более того, и зданий 1930-х годов что в Никеле, что в Мончегорске примерно одинаковое количество, только там они остались основой исторического центра, а здесь их вобрал в себя мощный сталинский послевоенный ансамбль. Вот в кадре высокие фасады по проспекту Металлургов и открывающий его "Мужик с кайлом" - памятник покорителям Мончетундры (1977):

Самых красивых сталинок с башнями, я, впрочем, отсюда не углядел, так что за прогулкой по Мончегорску отсылаю в чужие посты. Моё же знакомство со столицей кольской индустрии ограничилось видами с трассы, по которой мы вскоре продолжили путь.

Ещё до Мончегорска мы миновали водораздела Баренцева и Белого морей, Мурманска и Кандалакши - двух портов с разных сторон Кольского полуострова. Но в целом за Мончегорском виды уже не столь живописны, а Чунатундры лишь изредка кажут свои километровые вершины из пространства тайги. После Ямала или Коми я никак не мог привыкнуть к видам кольской тайги, и далеко не сразу понял, чего же именно здесь не хватает. Лапландия - единственный угол нашего Крайнего Севера, где не растут лиственницы:

А у поворота на Апатиты внезапно встретило вот что:

Буддийская ступа Просветления! Совсем как где-нибудь в Бурятии, Туве или хотя бы Калмыкии! И с чего бы оказаться ей у дверей Скандинавии, где уместнее была бы протестантская кирха или толерантная мечеть? Но вот так вот причудливо преломилась постсоветская эпоха перемен, в хаосе и страстях которой буддийские идеи многим пришлись ко двору. Даже в школе, где я учился, в старших классах главный нон-конформист не только рэп читал и писал стихи в подражание Кобейну, но ещё и заявлял, что он буддист. Затем сменилась эпоха, нон-комформисты стали как-то охотнее подаваться в мусульмане, однако и русские буддисты успели оставить на просторах Необъятной весьма заметный след. В уральском Качканаре и в украинских Черкассах действуют целые буддийские монастыри, а уж ступы просветления и вовсе не такая уж редкость - почти такую же, как здесь, я видел несколько лет назад в Ханты-Мансийске.

Вот и здесь братья-бизнесмены из Апатитов Игорь и Олег Беляевы решили, что одного лишь полярного дня для просветления мало, и в 2014 году построили на свои средства пару ступ в окрестностях города. И хотя буддизм в России считается одной из официальных религий, под экзотическое строительство землю выделить согласился лишь леспромхоз, формально ступы принадлежат общине в другом регионе, а первый год они и вовсе стояли неосвящёнными под прокурорской проверкой и угрозой сноса. В итоге ступы освятили двое лам, приглашённых из Тибета, но прокурорские проверки сюда и ныне приходят регулярно - только теперь по фактам вандализма. И всё же на 5-й год своего существования ступа стоит, у её подножья лежат подношения, а на ветках лесной опушки болтаются цветные хий-морины:

У ступы мы и свернули с "Колы" - если Мончегорск стоит в стороне от железной дороги, то Апатиты - в стороне от трассы.
Хибины прикрывают этот уголок от ветров Арктики, поэтому дорога петляет через высокий островерхий лес, манящий указателями на турбазы:

По пути - ажурный фермовый мост (1970) через озеро Имандра:

Вернее - через узкий, как речка, Экостровский пролив между Большой и Экостровской Имандрами, слагающими крупнейшую в Мурманской области озёрную систему.

За Имандрой встречают Апатиты - один из представителей того семейства постсоветских городов, которые без лишних раздумий назвали по своему главному полезному ископаемому: как соседний Никель, уральский Асбест, ленинградские Сланцы или донецко-приднепровские Антрацит и Марганец. Между тем, нынешние Апатиты - второй по величине город в регионе (55 тыс. жителей) и 5-й в мировом Заполярье вообще. Двойная же система Апатит с соседним Кировском потянет и вовсе на третье место, потеснив Воркуту и норвежский Тромсё. Словом, для Мурманской области это вторая столицы, главный город её горной части, где даже есть аэропорт "Хибины" с рейсами в Москву, Питер и Череповец.

Последний в этом списке вовсе не случаен - помимо "Северстали" там обитает ещё и "Фосагро", крупнейший в России производитель фосфорных удобрений, главным сырьём для которых и служит апатит, залегающий с южной стороны Хибин вместе с алюминиевым нефелином. Первые признаки апатитов в этих краях нашли ещё строители Мурманской железной дороги в 1916 году, а открытия геологической экспедиции Александра Ферсмана в начале 1920-х годов предопределили для русской Лапландии дальнейшую индустриальную судьбу. У разъезда Белый почти тогда же была основана ПОСВИР - Полярная опытная станция всесоюзного института и растениеводства, которая вскоре приросла посёлком Апатиты (1926) и совхозом "Индустрия" (1930). К тому времени уже было ясно, что апатитов тут хватит не только на местные нужды, но всё же центром рудников сделался соседний Хибиногорск, почти сразу, в честь своего куратора, ставший Кировском. От Белого разъезда туда в 1930 году протянули железнодорожную ветку, после чего и сам разъезд был переименован в Апатиты. Вот это здание - не бывший ли вокзал тех времён?

Потребность страны в удобрениях, однако, росла пропорционально урбанизации - ведь всё меньше оставалось рабочих рук, готовых копаться в земле. В 1951 году было принято решение делать из Апатитов город, причём в отличие от индустриального Кировска, здесь с самого начала было решено концентрировать науку - в 1954 был основан местный Академгородок, а в 1961 перебазирован Кольский филиал РАН. Полноценным городом Апатиты сделались лишь в 1966 году, но в силу тогдашних архитектурных тенденций - одним из самых невзрачных городов. Примерно 90% Апатитов выглядят вот так:

Хотя и есть у Апатитов даже подобие исторического центра - тот самый Академгородок из "ободранных сталинок" с небольшим Садом Камней имени Ферсмана. И я даже видел его из заднего окна маршрутки, снимая на ходу как из тачанки, но вот Академгородок-то как раз и не снял, понадеявшись осмотреть его на обратном пути. Но на обратном пути, когда и до поезда часа полтора оставалось, мне помешал ливень:

Так что и за прогулками по Апатитам в третий раз за сегодняшний пост отсылаю в russiantowns.

Ещё в Апатитах есть заброшка недостроенной больницы (кадр выше), но в остальном город вполне зажиточен и ухожен:

А до Кировска буквально километров 20, и маршрутки каждые полчаса ходят не от самых ближних, а от самых дальних оконечностей обоих городов. На въезде в Кировск обособлено стоит небольшой микрорайон:

С общей на два города Спасской церковью (2002-03):

Впрочем, Кировск достоит отдельного рассказа, так что пока - стоп. Ещё дальше на юг по железной дороге и трассе стоят Полярные Зори с Кольской АЭС - самый северный город, в котором не бывает полярной ночи. От них уже рукой подать до Кандалакши, где плавят в алюминий хибинские нефелины. Всё это Заполярье, однако на юге Мурмнской области солнце в середине зимы высовывается из-за горизонта хотя бы до половины. И в целом я бы сказал, что все эти Оленегорски, Мончегорски, Апатиты и Ревды вокруг Хибин даже и не кажутся разными городами.

Скорее - такой вот очень странный город Хибиногорск, раскиданный на десятки километров по горам и озёрам. Вписанные в чуждую природу многоэтажки, отвалы и коперы где-то за ними, но всё-таки ближе крутых лысых гор с плоскими вершинами. Немногочисленные и какие-то особо суровые сталинки. Редкие, но очень заметные церкви. Странные и враждебные запахи тяжёлой индустрии, и в горах - то ли рудничные взрывы, то ли камнепады и лавины. Вереницы идущих в этих горы туристов с пудовыми рюкзаками за спиной и обилие фирм с внедорожниками, готовых упростить их путь. Поверх всего этого - общая зажиточность и благоустроенность, а всё вместе складываетя в узнаваемое лицо индустриальной российской Лапландии.

Впрочем, не без традиционно-заполярного "пора валить" - все эти города после распада СССР потеряли по 25-40% населения. На позапрошлом кадре обратите внимание и на направление переезда - среди поднимавших здешнюю индустриию было много спецпереселенцев из Беларуси вплоть до родственников бойцов "Арми Крайовой". Позже из Синеокой особенно активно ехали в Лапландию за длинным рублём. Белорусы и уезжали активнее всего в 1990-х, однако поезд Минск-Мурманск пока в ходу:

Впрочем, пик исхода уже позади, и по итогам 30 лет во многих из этих городов депопуляция оказалась меньшей, чем в областном Мурманске. В Кировске я внезапно встретил девочку из Усть-Цильмы, у родителей которой гостил годом ранее - она закончила геологический факультет и устроилась работать на местный рудник. Словом, Русская Лапландия на нашем Крайнем Севере - весьма неплохой уголок.