Владимир Бушин: «На градуснике человеческой дурости давно уже 40 градусов»

Валентина Оберемко, «АиФ»: Владимир Сергеевич, многие наши писатели, ставшие знаменитыми в СССР, предпочли уехать за границу. Да и простые соотечественники часто мечтают о западном береге. Почему этот берег так манит?

Владимир Бушин: Меня не манит. Как говорил Маяковский: «Я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли – Москва». Но многих манит. Поневоле. Ясно же, что не от хорошей жизни такая мечта рождается.

В советское время таких мечтателей было немного, хотя отдельные экземпляры, конечно, имелись. Список у­ехавших можно начать, к примеру, с Горького. В 1921 г. по состоянию здоровья и по совету Ленина он уехал в Италию, а в 1928-м по приглашению Сталина, озвученному Зиновьевым и Бухариным, вернулся. Как вернулись и Алексей Толстой, Куприн, Цветаева, Прокофьев, Конёнков… Это же имена первого ряда русской культуры!

А уже на наших глазах уехали писатели Валерий Тарсис, Анатолий Кузнецов, Анатолий Гладилин, Виктор Урин, Григорий Свирский, Анатолий Алексин, Александр Межиров, Виктор Некрасов, Иосиф Бродский, Владимир Максимов, Анатолий Рыбаков, Евгений Евтушенко. Они все и умерли на чужбине, но двое последних похоронены здесь. А Александр Солженицын, Василий Аксёнов, Эдуард Лимонов вернулись. Но это, повторю, в основном вольные эмигранты советского времени. Многие из них ныне мало кому извест­ны – ни одного Горького, ни одного Толстого…

Для размышления об эмиграции богатую пищу даёт адресный справочник «Московский Парнас» 2000 г. Здесь дан список московских писателей, по доброй воле уехавших за границу. Всего 74 человека, из них в США уехали 24 человека, в Израиль – 16, в Германию – 12. И это только в Москве, только среди литераторов.

– В СССР не было той свободы, которая, как считают сейчас многие западные эксперты, должна быть у человека. Что для вас свобода? Какой она должна быть в нормальном государстве?

– Свобода, сказал один писатель, которого не могу уважать, но в этом я с ним согласен, – дороже жизни в тысячу раз. В Великой Отечественной войне именно за свободу отдали жизнь миллионы наших сограждан. Но моя свобода не должна мешать свободе другого. В этом вся сложность. А сейчас безграничная свобода власти мешает свободе народа.

На Западе во главе угла толерантность. А что такое ­толерантность? Это трусость, капитулянтство под видом либеральности. Ею удалось задурить многие головы, и она сыграла страшную роль в разрушении Советского Союза. Развалу СССР не только не сопротивлялись, но и сами начали его совершенно диким референдумом: «Граждане, а не хотите ли вы разбежаться по своим каморкам?» Граждане дружно, внятно ответили: «Нет!» А они наплевали на ответ и продолжили развал. Рыночную экономику ввели уже безо всякого референдума. А дальше пошло-поехало: вылез Чубайс с американскими советниками, и, чтобы исчез рабочий класс, начали крушить советские заводы, фабрики. Потом – больницы, школы… Больниц в 1991 г. было 10 700, осталось около 5000. В два раза меньше!

Нынешние правители, ненавидя советское время, взяли из него не славу и честь, а самое худшее. Не желают, например, признать день победы над Японией, объявленный Сталиным. Порой замалчивают, что вместе с немцами против нас воевали, да ещё более свирепо, венгры, румыны, даже евреи из разных стран Европы. «Преступники не имеют национальности!» Очень даже имеют – и всегда имели!

– По-вашему, Запад по сравнению с нами цивилизованнее во многих отношениях?

– Цивилизованнее, если забыть, что, истребив население Америки, вчерашние европейцы принялись ловить в Африке негров и обращать их в рабство. Очень цивилизованные, если считать, что не они вскормили Гитлера и спустили его на нашу Родину. Особенно цивилизованная страна Англия с бандитским прошлым по всему миру и со своим Черчиллем, который трижды обманывал нас, обливавшихся кровью, с открытием Второго фронта. А в конце войны задумал операцию «Немыслимое» – англо-американо-немецкий удар по измождённой Красной армии, взявшей Берлин… Но сейчас впереди всех по «цивилизованности», конечно, США, доказавшие это и атомной бомбёжкой мирных городов, и миллионами убитых вьетнамцев, и насаждением своей цивилизации по всему миру, включая Украину, которую прохлопали кремлёвские стратеги.

– Есть мнение, что Россию в мировом сообществе не любят, потому что мы, набравшись силы, вновь стали представлять угрозу. Вы согласны?

– Нас не любят по многим причинам. Одни – по причине своей территориальной мелкости, другие – духовной. Вы подумайте: даже сейчас, после того как отвалились 14 республик, на нашей территории могут разместиться 35 Франций. А сколько Эстоний и разных прочих шведов? Твардовский однажды сказал про Сибирь: «Там три Европы поместится со всею музыкой своей».

Да, в 90-е нас перестали уважать. Помните долгий период ласкательства и заискивания перед Западом, доходившего до того, что наш гарант, будучи однажды в Америке на ранчо Буша-старшего, рухнул на колени перед его первым попавшимся псом, прижал псиную морду к груди и замер в экстазе? Но, ничего не добившись даже такими зоологическими жестами, новая Россия вскоре пересобачилась со всеми и, естественно, обрела множество врагов.
– Запад не может определиться с отношением к нам. А мы – как относиться к своей истории. Например, не можем решить, нужен нам мавзолей или нет…

– Возня вокруг мавзолея не что иное, как градусник политической, да и просто человече­ской дурости. На этом градуснике давно за 40 градусов. Путин побывал в Монголии, ему там показали гробницу Чингисхана, поедет во Вьетнам – увидит мавзолей Хо Ши Мина.

Приближается 75-летие Победы и того бессмертного Парада. И я не удивлюсь, если к тому дню мавзолей снесут, а на его место поставят какой-нибудь памятник работы на всё способного Зураба Церетели.

Я не мог быть на Параде Победы 24 июня 1945 г. Для меня война тогда ещё не закончилась. Нашу часть перебрасывали из Кёнигсберга на Дальний Восток. Предстояла война с Японией. Тот великий Парад я смотрел потом не единожды в кинохронике. И каждый раз сердце билось сильнее всего при виде того, как наши солдаты с орденами и медалями на широкой груди бросали фашистские знамёна к подножию мавзолея. Это наша история, её нужно уважать, беречь, а не стирать ластиком из народной памяти.