Баку. Часть 9: Молоканка

Молокане не добывали нефть, но - снабжали огромный город зерном и овощами, держали извоз по всему Закавказью, тушили пожары на промыслах и мастерили "баррели" - стандартные бочки для нефти. Район бывших бондарных мастерских и извозничьих конюшен к востоку от Ичери-Шехера, над показанным в прошлой части: Баку. Часть 8: Бакинский бульвар Приморским бульваром, по сей день известен как Молоканка. Даже несмотря на то, что самих молокан тут след простыл полтора века, а на месте слободки выросли самые фешенебельные дома дореволюционного города. Но может быть дело в том, что именно здесь происходило весьма нелёгкое перерождение средневекового персидского Баку в многонациональный европеизированный Париж Кавказа.

Как кто-то заметил лет 10 назад, разглядывая на невыносимо жутких фотографиях Лу Гуанга экологическую катастрофу Китая, "индустриализация - процесс весьма болезненный для индустриализуемых". Баку эпохи нефтяного бума это иллюстрировал сполна: за полвека население города выросло в 30 раз (с 7,5 до 217 тысяч человек), а годовая добыча нефти - в 2500 раз, с 4 тысяч до 9 миллионов тонн. К западу от Ичери-Шехера Чемберекендское кладбище буквально переполнилось до краёв, с востока сгущался чёрный дым бесчисленных керосиновых заводов. Ветры доносили в город то трупный смрад и холеру, то едкую нефтяную вонь и рак, а чиновники в кабинетах тесных, наспех арендованных зданий, проклинали тот день в 1859 году, когда землетрясение выгнало их из уютной предгорной Шемахи. За полтора десятилетия город подступил к грани коллапса где-то между Константинополем-1347 и Бхопалом-1984. Мертвецов из Чемберекенда в 1883 году выгнали выше по склону - на Пир-Вазари, где новое кладбище переполнилось так же стремительно, но хотя бы не мешало городу из-за своей удалённости, а при Советах и вовсе было снесено под Нагорный парк. Ещё раньше от крепостных стен ушли живые: керосиновые заводы с 1878 года строились за портом на Бакинской бухте, образовав жутковатый Чёрный город, молоканские бондарни и конюшни же расположились чуть выше по берегу, с появлением вокзала образовав Завокзальный район. Впрочем, к тому времени и спрос на бочки начал падать - Нобели в борьбе с Рокфеллером искали способы максимально удешевить доставку нефти, и трубопроводы, резервуары, цистерны да танкеры стали главным их оружием на рынке. Словом, индустрия больше не отравляла бакинский воздух, а вот деньги от неё продолжали течь. Богатейшие из бакинцев старались селиться поближе к кремлю Ичери-Шехеру, и в своём посте о прогулке вокруг крепостных стен я уже показывал дворцы магнатов.

Напротив Северных ворот, показанных в посте о Девичьей башне, и примыкающего к ним парка Сабира раскинулся вдоль парадной лестницы парк Низами, он же - Бульвар-Мостовая. На заднем плане виден знакомый нам сталинский дом "Монолит" (1949), а на его фоне внушительных размером монумент (1949) самому Низами Гянджеви, опоясанный барельефами по мотивам пяти его главных поэм:

Глядящий на здание музея Азербайджанской литературы (1939-45):

В арках на фасаде - средневековый тюркский поэт Мухаммед Физули из Ирака (которого у азербайджанцев оспаривают турки), поэт-визирь Молла Вагиф из Карабаха (основоположник собственно азербайджанской литературной традиции) и жившие на рубеже 19-20 веков Молла Ахундов из Шеки, Хуршидбану Натаван из Шуши, Джалил Мамедкулизаде из Нахичевани и почти что местный Джаффар Джабарлы.

Само здание, парадоксальным образом, весьма нетипично в архитектуре Баку - с персидскими мотивами в те времена строили в Средней Азии, а здесь архитекторы сталинской эпохи предпочитали ориентироваться на Средиземноморье. И как ни странно, городу это оказались больше к лицу - ориентальное здание музея в Баку выглядит не более привычным, чем мечеть в петербургских проспектах.

Строился же Литературный музей не с нуля В 1864 году была упразднена как военная единица Бакинская крепость, и растущий город начал понемногу заполнять её эспланаду, или как здесь говорили - парапет. Со временем Парапетом стала называться Колюбакинская (первоначально) площадь у Северных ворот, где по проекту Касым-бека Гаджибабекова, первого азербайджанского архитектора в европейской традиции, был построен комплекс торговых рядов с гостиницами на вторых этажах, по местной привычке называвшихся караван-сараями. Парапет представлял собой пыльный пустырь, где иногда проводились военные построения и парады, а большую часть времени кипела торговля. Но в 1915 году сюда вывели Шолларский водопровод, по которому в Баку потекла чистая вода с кавказских предгорий. У новеньких фонтанов разбили сквер, а квадратный метр в караван-сараях резко подскочил в цене. Один из них был переделан под гостиницу "Метрополь", где в 1918-20 годах не побрезговал разместиться кабинет министров Азербайджанской демократической республики. При Советах же, надстроенный парой этажей да украшенный лучшими мастерами Азербайджана под началом академиков истории и искусства, он сделался литературным музеем.

Остальные караван-сараи были снесены, а бывший Парапет превратился в одно из уютнейших мест азербайджанской столицы. При Советах он назывался площадью Маркса, ну а ныне здесь просто площадь Фонтанов:

На мостовой с волнистыми узорами - пара образцов городской скульптуры, и если внешность азербайджанок они передают весьма точно, то одеваются тут всё-таки построже:

По соседству талисманы "Формулы-1" с их конскими головами - ещё одну такую парочку я уже показывал в Крепости:

Под вечер на площади шумно и людно:

И во всём разнообразии представлен хоть сам бакинец, хоть турист и с запада, и с востока:

А над всей этой легкомысленной движухой - надпись из другого мира, которую, думается, большинство гуляющих по бывшему Парапету уже не в состоянии прочесть.

На волнистой мостовой - ещё какие-то арт-объекты, а вот сами фонтаны в середине мая были ещё без воды. К северу от площади Фонтанов высятся новостройки, вклинивающиеся меж "самого центра" и прилегающих к нему старых предместий.

На юг от площади Фонтантов уходит бывшее предместье, с изгнанием нефтяников и бондарей превратившееся в фешенебельный район. Но о том, что возникло оно раньше большей части центра, напоминает как минимум планировка - здешние улицы в отличие от Ичери-Шехера, прямые, но почти такие же узкие, да и к тому же проложены заметно наискось к сетке кварталов бакинского центра. По улице Азиза Алиева, отмеченной уродливыми заборами трассы "Формулы-1" дома стоят на месте крепостной стены:

Следающая от Ичери-Шехера улица Расулзаде - пешеходная, и фактически продолжает площадь Фонтанов. Вон на заднем плане Литературный музей, посредине - памятник карабахской поэтессе Натаван, а совсем на переднем плане, в бывшем кинотеатре "Азербайджан" - внезапно, "Хард-Рок кафе", по вечерам действительно оглашающее мусульманский город тяжёлым роком:

Сам кинотеатр "Азербайджан" (тут он справа) тоже перестроен из уцелевшего караван-сарая:

С юга за домами просматривается зелень Бакинского бульвара и каспийский простор:

Улицы Молоканки буквально набиты машинами, для пешеходных зон у площади Фонтанов играя роль парковки:

Но архитектура начала ХХ века здесь особенно роскошна:

Если центр Баку от Ичери-Шехера до вокзала можно сравнить с рижской Имперкой, то здесь вспоминается "квартал Эйзенштейна" как её лучшую часть:

Тем более в Баку, как и там, хватает домов "с человеческим лицом":

Впрочем, красивыми деталями этот район богат на любой вкус:

Бакинская "фишка" - изящно украшенные опоры балконов, становящиеся одними из главных украшений домов:

Где-то вклинивается советское или современное:

А за роскошными фасадами - колоритная ветхая изнанка, неповторимая разгильдяйская душевность бакинских двориков, здесь глубоких, словно петербургские "колодцы":

И подъезды, которые, как и в Питере, не жалко и "парадными" назвать:

Собственно, вводный кадр - из левой половины кадра выше. А на правой половине кадра выше и на обеих частях кадра ниже - один и тот же подъезд:

Про отдельные дома же в этой роскоши я могу рассказать не так уж много - в отличие от Риги или Львова, Петербурга или Киева Баку гораздо скуднее представлен в краеведческой литературе, по крайней мере той части её, что просочилась в интернет. Вот например тут на заднем плане местный "первый небоскрёб" - отель "Новая Европа" (1913), где в 1920-х годах останавливался Сергей Есенин, в 1950 году почти год жил Гейдар Алиев, а ныне находится офис местного филиал "Лукойл", даром что возглавляет российского гиганта азербайджанец Вагит Алекперов:

Дом с грифонами (1894) особой историей не примечателен:

Однако грифоны на нём правда есть:

А вот стоявший по соседству Дом с атлантами (1900) в 2010 году зачем-то снесли - теперь на его месте пустырь, за десять лет ожидания новой стройки за высоким забором превратившийся в камышовое болото.

Конечно же, фешенебельный район не мог обходиться без банков. Северный банк своё название оправдывает - словно привезли его на пароходах фирмы "Кавказ и Меркурий" откуда-нибудь из Саратова или Самары:

В то время как Тифилисский банк (1901) - скорее местный, чем действительно тифлисский:

Больше всего в этом районе мне запомнился, пожалуй, дом Адамова - на грани северного модерна, но только в солнечной гюшевой облицовке:

На его брандмауэре, судя по чужим фотографиям, ещё в 2010 году просматривалась дореволюционная реклама. Но в общем никакой информации о красивейшем здании, кроме фамилии его былого владельца, я так и не смог найти. Арочки на переднем плане же принадлежат пассажу (1898) - изначально Шагидановскому, с 1903 года - Тагиевскому, а советским бакинцам и вовсе известному как БУМ (Бакинский универмаг).

В квартале от Тагиевского пассажа располагался ещё и Тагиевский дворец - пожалуй, главное здание Молоканки. На наследие "нефтяных ханов" рубежа 19-20 веков мы набредаем едва ли не в каждом посте из Баку, а историю Гаджи Тагиева я уже рассказывал в дачных Мардакянах. Разными путями выбившиеся в магнаты прямиком из народа, азербайджанские нефтепромышленником во многом и формировали этот народ, тогда не имевший даже единого названия. Гаджи Зейналабдин Тагиев к концу жизни был среди них может и не самым богатым, но безусловно - самым уважаемым и влиятельным.

Выходец из бедноты Ичери-Шехера, он начинал как простой каменщик, но уже в 1860-х годах занялся торговлей, быстро поняв, что лучший бакинский товар - керосин. От керосиновой лавки он быстро перешёл к керосиновому заводу, став одним из первых азербайджанцев в нефтяной промышленности царской России, а в 1872 году, когда частным лицам разрешили владеть нефтепромыслами, удачно вложил своё состояние в промысловый участок. Другие его соплеменники подтянулись в этот бизнес позже, а поначалу было их здесь, включая Тагиева, только двое против дюжины русских и армян. В 1897 году Тагиев продал свои промыслы и заводы Английскому банку, но оставил себе контрольный пакет акций, таким образом войдя в число директоров новой компании "Борн" ("Бакинское общество русской нефти") со штаб-квартирой в Лондоне. А чтобы поставлять нефть в Англию было удобнее, "Борн" стал одним из главных инвесторов первого в мире магистрального нефтепровода (1897-1907) из Баку в порт Батум. Ещё Тагиев владел целым флотом на Каспии, рыбными угодьями, паровыми мельницами и крупнейшей в Закавказье текстильной фабрикой в бакинском предместье Зых, на которой в 1906 году приключилась и крупнейшая в Российской империи стачка рабочих-мусульман. Она изрядно пошатнула светлый образ мецената, спонсор азербайджанских школ и типографий, поборника национальной культуры и одновременно - патриота России. Но многие из критиков Тагиева своим положение были обязаны ему: Гаджи Зейналабдина был крупнейшим покровителем образования в Азербайджане, попечителем Мариинской женской гимназии, Бакинского нефтяного техникума, садоводческой школы в Мардакянах и фонда персональных стипендий для студентов-мусульман, среди которых был и учившийся в Одессе большевик Нариман Нариманов.

В 1890-х годах Тагиев построил себе дворец в Баку и дачу в Мардакянах, на которой и умер в 1924 году. Дворец же большевики конфисковали ещё в 1920-м да разместили в нём Азербайджанский исторический музей. Там богатая экспозиция и прекрасно сохранились интерьеры, но мне не повезло - музей уже давно закрыт на реконструкцию.

Теперь вернёмся на площадь Фонтанов. Всё показанное выше - это компактный район между ней, крепостной стеной и Бакинским бульваром. Наружу из него ведёт коротенькая пешеходная улочка Нигяр Рафибейли:

Особенно зрелищная по вечерам благодаря исключительно яркой подсветке:

Лицом Молоканки можно считать выходящий на неё Дом с ангелочками (1893), появившимися на крыше в 1893 и 1894 годах в честь рождения двух сыновей владельца - нефтяного миллионера Сергея Тумаева:

Не будь хозяин столь любящим папочкой - здание называлось бы Домом с сиренами:

Ещё одна впечатляющая деталь - торговая аркада с расписным потолком:

Задним планом же на прошлых кадрах служит дом Мусы Нагиева (1910), ещё одного нефтяного хана, начинавшего свой путь наверх грузчиком в Бакинском порту.

Галерея выводит прямиком в Молоканский садик, с площадью Фонтанов образующий фигуру наподобие песочных часов. Надо заметить, название его никогда не было официальным - сквер на месте выселенный за город в 1870-е годы бондарных мастерских официально именовался Мариинским, а при Советах был Садом 9 Января (в память Кровавого воскресения в далёком Петербурге). В независимом Азербайджане его название вполне могли передвинуть на 11 дней вперёд, к своим кровавым событиям Чёрного января 1990 года, но видимо сам жизнерадостный облик скверика не располагался к трагизму. Теперь это сад Хагани в честь персидского поэта 12 века, но неофициальное название в итоге пережило всех. Тем более что уехали из Молоканской слободки всякие бондари да извозчики, но остались преуспевшие на продуктовым снабжении Баку молоканские купцы Колесниковы, Кащеевы и Скобелевы, и весь город знал, что где-то в их особняках скрываются потайные молельни.

В центре сквера - фонтан "Три грации", построенный в 1960-х годах по инициативе Алиша Лемберанского, как и знакомые нам по прошлой части Малая Венеция или фуникулёр - регулярно бывая за границей, этот политик АзССР не расставался с фотоаппаратом и таскал в Баку идеи со всего света. "Граций" он вроде бы подсмотрел где-то на родине Нобелей и Тура Хейердала.

Ну а в наше время заграница куда как доступнее, и по соседству ресторан с парой фигур мексиканских марьяччи:

Ну а здание с самой нетривиальной историей, хоть как-то напоминающее о русском прошлом Молоканки, стоит теперь на углу. Первоначально это был обыкновенный склад очередного бакинского миллионера Гаджи Керимова, видимо в силу своей капитальность исправно продолжавший стоять даже тогда, когда вокруг были сплошь доходники с мебелированными апартаментами да буржуазные дворцы. Сын первого владельца Алигейдар-бек Керимов много путешествовал, и вернувшись домой из Китая и Японии, решил, что склад - не лучшее назначение для недвижимость в таком районе. На западе к тому времени бушевала Первая Мировая, но керосиновый город лишь богател на поставкам фронтам. Алигейдар в 1916 году перестроил отцовский склад в японском стиле под театр и синематограф "Микадо":

В Азербайджанской демократической республике его зачем-то переименовали в "Пель-Мель", а при Советах бывший склад заняло заведение с забористым названием Бакинский свободный Сатир-Агиттеатр, вобравший между прочим остатки знаменитой московской "Летучей мыши", улетевшей в Закавказье от большевиков. Следующей метаморфозой в 1923 году стал Бакинский рабочий театр, и даже сама его аббревиатура БРТ, звучавшая как грохот конвейера, совсем не вязалась с легкомысленным японским видом. В 1928 году театр перестроили в брутальнейшем конструктивистском духе.

А в 1937 году он стал Азербайджанским театром русской драмы имени Самеду Вургуна, и хотя здание с тех пор перестраивалось неоднократно, Русдрама в его стенах обитает до сих пор и с фасада её глядит бюст Горького:

Мимо Русдрамы от Молоканского сада, ставшего садом Хагани, уходит бывшая Молоканская улица, ставшая улицей Хагани. В начале её стояли доходные дома молоканских купцов Скобелевых и Мусы Нагиева, первый на рубеже занимала молоканская типография, а второй - меблерованные комнаты, среди постояльцев которых были Сергей Киров и Степан Шаумян. В 1969 году оба здания были перестроены в Дом Актёра имени Шарифзаде:

Впрочем, различные "профильные" дома на улице Хагани вообще обильны.

Дальше - внушительная сталинка 1950-х годов:

Конструктивистский Дом художников (1932) не в меру техногенного облика:

И его более традиционный фасад на углу улицы Бюль-Бюля, прежде Кирова, а при царе - Большой Морской:

Высокий дом Амбарцума Меликова (1911) занимала контора армянской националистической партии "Дашнакцутюн", так что ещё при Советах среди жильцов ходили легенды о спрятанной в здании кассе дашнаков. Также показателен текст по истории дома, написанный одним из жильцов - это к вопросу о том, как мало в интернете представлено краеведческой информации о старом Баку и из каких глубин приходится её вытягивать.

Что это, например, по соседству - я так и не разобрался:

А вот стоят в ряд Дом писателей и композиторов (1915), Дом Пионеров (ныне Школьников) примерно тех же лет и сталинка Центральной библиотеки (1960):

Про библиотеку, впрочем, я расскажу в следующий раз, а самый примечательный в этом ряду - Дом школьников, изначально - ещё один доходник Маликова, только не Амбарцуна, а Тиграна, так что возможно, богатым армянам принадлежал до революции весь этот ряд. Тем более и архитектор тут был один - опять же армянин Вартан Саркисов.
Не знаю точно, когда здание стало Домом Пионеров, а с 1922 года здесь находился Дом Горняков. И помимо немцев, шведов да поляков своё слово в истории Баку сказал и мордвин - в 1924 году фасад горняцкого клуба украсили скульптуры Степана Эрьзи:

Начиная от Дома Художников улица Хагани односторонняя - фасады домов глядят в парк "Сахиль" ("Берег") у одноимённой станции метро. Центр его отмечен фонтаном:

На месте которого до 2009 года находилась могила 26 Бакинских комиссаров. Один из самых громоздких советских топонимов, присутствующий, однако, почти в любом российском городе, крепко врезается в память, и происхождение его искать надо, разумеется, в Баку. После Октября большая часть Закавказья оставалась "белой", и лишь на Апшероне хозяином стал Совет съезда нефтепромышленников, существовавший с 19 века неофициальный совещательный клуб местных магнатов. Но в 1918 году магнатов подвинули в сторону рабочие, и власть в городе взяла Бакинская коммуна, совнарком которой представляли в основном меньшевики и дашнаки, но во главе стоял всё-таки большевик - армянин Степан Шаумян, в нынешнем Азербайджане считающийся криптодашнаком. Оппозицией коммунарам оставался "Мусават" - партия азербайджанских националистов, и подавление её мятежа в марте 1918 года обернулось резнёй, в ходе которой дашнаки безнаказанно убили тысячи мусульман. К лету 1918 года Бакинская коммуна контролировала две губернии (Бакинскую и Дагестанскую), обеспечивала себя продовольствием, ввела на предприятиях 8-часовой рабочий и начала обрастать полноценными органами государственной власти, но первый же бой с османской армией под Геокчаем показал, что своими силами коммунарам Баку не удержать. В августе меньшивики, опираясь на поддержку моряков Каспийской флотилии, низложили Бакинский совнарком, но накануне взятия города турками разрешили большевиками эвакуироваться в Астрахань. Однако судно "Севан" с большевистской командой не дождалось освобождённых комиссаров, а последний отчаливший из Баку пароход "Туркмен" с командой дашнаков повёз их не в Астрахань, а в Красноводск. Там в это время власть держало эсеро-меньшивистское Закаспийское временное правительство, по распоряжению которого большевики были обвинены в сдаче Баку туркам и расстреляны в песках.

Ну а в 1920 году по обе стороны Каспия установилась советская власть, и останки 26 комиссаров были торжественно перевезены в Баку и захоронены в сквере, получившем название Площадь Свободы. Над могилой планировалось поставить удивительный в своей авангардности памятник по проекту армянского художника Георгия Якулова - 56-метровую башню с мемориальном залом, музеем на нескольких ярусах и смотровой площадкой, внешне более всего похожую на архитектуру расы зергов из компьюткрной игры "StarCraft". Но в итоге фантастический проект ушёл туда же, куда Дворец Советов или башня Татлина, а площадь Свободы украсили куда как более заурядные бюсты, причём всего 4 участников - армянина Степана Шаумяна, азербайджанца Мешади Азизбекова, грузина Прокопия Джапаридзе и русского Ивана "Ванечки" Фиолетова. В 1958 сюда же привезли, уже посмертно, ещё одно творение Степана Эрьзи - скульптуру рабочего, освобождающего Земшар от цепей:

Наконец, в 1968 году над могилой был зажжён вечный огонь и выстроен Пантеон в типично позднесоветском казённом стиле. Что удивительно, он пережил Карабахский конфликт и те времена, когда Шаумян, как соучастник Мартовской резни, стал одним из главных врагов азербайджанского народа. Лишь горельеф со сценой расстрела был разгромлен в начале 1990-х, а всё остальное благополучно простояло до конца нулевых и было ликвидировано централизовано: Пантеон - снесён, останки комиссаров перезахоронены на Говсанском кладбище в Сураханах, а Бакинский рабочий слегка побродил по Баку да осел в итоге близ станции метро "Нефтечаляр".

В завершение рассказа пройдём чуть дальше, чтобы полюбоваться на, пожалуй, самый яркий молоканский памятник в Баку - грандиознейшую мельницу Скобелевых (1904), вершину бакинского бизнеса братьев Ивана и Сергея, приехавших в город в 1860-х годах из Маразы.

Теперь в этой части Баку ничто не напоминает ни о комиссарах, ни о молоканах, и даже мельницу занимает бизнес-центр "Лендмарк".