Особая форма жизни: доктор Татьяна Буккиева о вирусах, COVID-19, биологическом оружии и зомби

Татьяна Александровна Буккиева — врач-рентгенолог. Окончила Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени академика И. П. Павлова по специальности «Лечебное дело», ординатуру по специальности «Лучевая диагностика и медицинская визуализация» в ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр им. В. А. Алмазова».

В настоящее время работает врачом-рентгенологом в частной клинике МРТ «Доступная медицина», обучается в аспирантуре ФГБУ НМИЦ им. В. А. Алмазова по специальности «Лучевая диагностика и лучевая терапия». Пишет кандидатскую диссертацию на тему «Исследования функциональных и структурных изменений головного мозга у пациенток после радикальной операции по поводу рака молочной железы». Член Санкт-Петербургского радиологического общества, Европейской Академии неврологии.

Личные интересы — кино. Себя называет киноманом со стажем, увлекается не только просмотром фильмов, но и написанием рецензий и статей о них, ведёт небольшую группу во «Вконтакте» о кино.

WARHEAD.SU: Многие эпидемиологи говорят о вирусе, как о чём-то живом. И даже награждают его «мышлением». «Вирус не стремится убивать своих жертв» и так далее. А как обстоят дела на самом деле?

Татьяна Буккиева: В настоящее время учёные спорят, стоит ли относить вирусы к живым организмам, при этом большинство считает, что нет, не стоит.

Критерием понятия «живой» в данном случае является наличие клеточного строения (бактерии, например, это одноклеточные организмы) и собственного обмена веществ. Вирусы же имеют совершенно иную природу. По сути это просто генетический материал (молекула ДНК или РНК), окружённый оболочкой из специальных белков. Вирусы не способны к воспроизведению вне клетки хозяина, поэтому их называют облигатными (обязательными) внутриклеточными паразитами.

Тем не менее некоторые учёные склонны называть их «особой формой жизни», «структурой на границе живого и неживого».

Потому что наличие у вирусов генетического материала предполагает участие в естественном отборе: их ДНК/РНК изменчивы, подвергаются мутациям — таким образом, можно говорить о своего рода жизненном цикле.

Лично я считаю, что все эти дебаты — лишь вопрос терминологии и ничего существенного в понимание вирусов не привносят. Для удобства можно считать вирусы некими «биороботами» — структурами, находящимися вне определений «живого» и «неживого».

Конечно, ни о каком мышлении не может идти и речи. Это всё равно что наделять мыслями и эмоциями цунами или землетрясение. С другой стороны, чисто психологически людям проще одушевлять стихийные бедствия (недаром же принято давать имена ураганам). Я думаю, что подсознательно человеку проще бороться с чем-то одушевлённым, чем с бездушной, безличной машиной или с неизбежностью стихийного бедствия.

WARHEAD.SU: Есть ли у учёных представление о том, когда появились вирусы? При динозаврах или ещё раньше?

Т. Б.: Насчёт появления вирусов также существует несколько гипотез и пока ни одна из них не подтверждена на 100%. Дело в том, что «биороботы» вследствие своего простого строения не оставляют после себя никаких материальных следов. Как правило, они слишком неустойчивы во внешней среде и установить точно время их возникновения в прошлом затруднительно.

В целом все теории можно разделить на две группы: регрессивные — то есть основанные на том, что вирусы раньше имели клеточное строение, но затем утратили его, перейдя к постоянному внутриклеточному паразитированию; и коэволюционные — предполагающие, что вирусы и клеточные организмы развивались параллельно.

Ещё одна интересная версия, так называемая гипотеза побега, говорит о том, что вирусы — бывшие составные части клеток живых организмов, по какой-то причине ставшие автономными.

В одном учёные соглашаются: инфекции действительно существуют с древнейших времён, вероятно, задолго до появления многоклеточных организмов.

Не стоит забывать, что вирусы являются не только человеческими и животными патогенами, — они могут быть паразитами грибов, растений (в частности, первый открытый вирус в мире, описанный русским учёным Дмитрием Ивановским ещё в конце XIX века, — вирус табачной мозаики — поражает растения семейства паслёновых) и даже бактерии!

В современной медицине, например, широко применяются бактериофаги — вирусы, поражающие бактерии — для лечения стафилококковой, стрептококковой инфекции, дизентерии и некоторых других инфекционных заболеваний. Разнообразие вирусов указывает на то, что они существовали уже очень давно, ещё задолго до динозавров.

Более того, в современном научном мире считается, что вирусы являются своеобразным двигателем эволюции живых организмов, способствуя переносу и внедрению в геном новой информации. Мы спокойно живём и не представляем, что около 8% нашего генома составляют так называемые длинные концевые повторы, или ретротранспозоны, — повторяющиеся элементы ДНК, которые, как считают учёные, являются остаточной ДНК когда-то паразитировавших в нас вирусов. Но это — тема отдельного разговора.

WARHEAD.SU: А какой вирус можно считать самым опасным за всю историю?

Т.Б.: Вообще, «опасность» — не совсем медицинский термин. В случае с вирусами используют термин «патогенность» — способность вызывать инфекционное заболевание.

Численным отражением патогенности является понятие вирулентности — то есть количество микроорганизмов, которое необходимо для заражения здорового человека. Например, высоко вирулентным организмом является вирус гепатита В — лишь несколько вирусных единиц в капле крови, попадающей в организм человека, способны вызвать развитие заболевания.

Ещё одно понятие — контагиозность — показывает, насколько активно возбудитель может передаваться от больного человека к здоровому. То есть какой процент из контактировавших с носителем инфекции лиц заразится данным заболеванием. При этом риск подхватить инфекции, которые передаются воздушно-капельным путём, выше, чем инфекции, передающиеся через кровь, даже при более низкой вирулентности первых.

Поэтому опасность вируса можно оценить, условно проведя анализ его потенциала к заражению и летальности (какой процент заражённых умирает от заболевания). В плане контагиозности самыми опасными являются воздушно-капельные инфекции. В том числе грипп и коронавирус. При этом их летальность — к счастью — остаётся на сравнительно невысоком уровне. Очень контагиозными являются так называемые детские инфекции, особенно корь. Её индекс контагиозности достигает 90% (поэтому очень важно вакцинироваться!).

К самым летальным вирусным инфекциям стоит отнести вирусы, вызывающие геморрагические лихорадки, в частности вирус Эбола — смертность составляет около 50% (передаётся через контакт с биологическими жидкостями, однако для данного пути передачи потенциал к заражению довольно высок). Практически 100% летальностью обладает вирус бешенства — в мире описаны лишь единичные случаи излечения.

Да-да, диких собачек, енотиков и ёжиков лучше не гладить.

Но к счастью, данные болезни крайне редки в нашей стране. Зато следует помнить о насущном: вирусы гепатита В и С, ВИЧ-инфекция — болезни, обладающие довольно высокой контагиозностью и летальностью. И, что самое страшное, — очень распространены в России. Не стоит забывать о том, что в течение последних лет уровень заболеваемости ВИЧ-инфекцией в России только растёт и на самом деле достигает цифр эпидемии. Поэтому стоит крайне серьёзно относиться к этой проблеме, ведь она уже может коснуться каждого, а не только некоторых групп населения.

WARHEAD.SU: А теория о том, что вирусы со временем становятся всё менее опасными для человека, имеет под собой реальную основу?

Т.Б.: Во многом патогенность вируса определяется тем, как именно на него реагирует наша иммунная система. Например, если переболеть корью или краснухой — формируется стойкий пожизненный иммунитет.

Поэтому в нашем распоряжении есть высокоэффективная комбинированная вакцина от кори, краснухи и паротита, которая обеспечивает практически 100% защиту от данных заболеваний.

Другое дело, что ряд вирусов, в том числе грипп, обладают высокой изменчивостью — практически каждый год в популяции циркулирует новый штамм гриппа. Эти вирусы как хамелеоны — следить за их постоянной трансформацией бывает непросто. Поэтому вакцина от гриппа разрабатывается каждый год с учётом прогноза о том, какие штаммы будут «актуальны» в этот сезон.

Вакцинация действительно способна уменьшить число заболевших, и, что ещё более важно, — у тех, кто заболел, с большей вероятностью грипп будет протекать в лёгкой форме. Но пока «ослабление» или даже полная элиминация гриппа — лишь научная фантастика.

С другой стороны, когда-то мы победили с помощью массовой вакцинации страшнейшую вирусную инфекцию прошлого — натуральную оспу, так почему же не попытаться вновь?

(Фото: Татьяна Буккиева)

WARHEAD.SU: А как ты думаешь, военные, которые отправились в Италию, смогут там помочь? А чем они помогают вообще?

Т.Б.: Я так понимаю, что в Италию отправились не просто военные, а скорее вирусологи и медперсонал, плюс различное оборудование для диагностики и лечения — так что, вероятно, они действительно смогут там помочь. То есть «военные» в данном случае означает лишь то, что эти специалисты — служащие министерства обороны России, но по факту это медицинский персонал. Я полагаю, что у них есть достаточный опыт и знания для работы в такого рода чрезвычайных ситуациях. Другой вопрос — насколько много таких специалистов требуется сейчас уже нам самим? С каждым днём количество заболевших только растёт.

WARHEAD.SU: Какой фильм об эпидемии, на твой взгляд, наиболее реалистичен?

Т.Б.: В последнее время поднялся интерес к фильму, который в своё время прошёл в прокате относительно спокойно, — это «Заражение» Стивена Содерберга. О художественных достоинствах картины можно поспорить, но в чём ей точно не занимать, так это в реалистичности.

Вообще, Содерберг практически ко всем своим работам подходит со скрупулёзностью и вниманием к деталям, и эта — не исключение. Консультантом фильма, например, стал Йен Липкин — профессор эпидемиологии из Колумбийского университета, а инфекция, описанная в картине, напоминает вирус Нипах, выявленный в Малайзии в конце 90-х после вспышки заболевания среди фермеров-свиноводов. Думаю, этот вирус знаком многим, кто играл в уже упомянутую мной игру Plague Inc.

Кстати, раз уж зашла о ней речь, то хочется сказать пару слов. В игре действительно очень много достоверного, начиная от быстрого распространения болезней самолётами — что прекрасно доказала текущая эпидемия — и заканчивая вполне реалистичными симптомами заболеваний и самими патогенами. Это насколько надо углубиться в тему, чтобы добавить в игру прионы — крайне редкие патогены, вызывающие заболевания головного мозга. Можно подумать, что я рекламирую игру, но я и правда прошла её с большим интересом!

WARHEAD.SU: Откуда вообще пошла идея, что вирус кого-то может превратить в зомби? Такое вообще возможно?

Т. Б: На самом деле, я не вижу каких-либо медицинских оснований для этого. Сами истории о зомби, наверное, происходят еще из древних времён, но в современном мире они больше популярны в связи со страхом неких массовых инфекций. Видимо, какие-то элементы этих историй похожи на известные болезни — укусы напоминают о бешенстве, как и изменение поведения после инфицирования (бешенство поражает нейроны).

То есть формально поведение зомби похоже на модифицированное бешенство: если будет какой-то новый суперштамм бешенства, то можно представить себе эпидемию...но какие-то глобальные сценарии даже при этом кажутся фантастикой — всё-таки путь передачи слишком сложный для распространения

WARHEAD.SU: А в каком из фильмов эпидемия больше всего похожа на то, что происходит сейчас в мире?

Т. Б: Пытаюсь вспомнить фильмы, в которых бы раскупали туалетную бумагу и гречку… Если серьёзно, то какие-то схожие элементы можно видеть в разных фильмах. В том же «Заражении», например, очень точно была показана цепочка передачи возбудителя от животных к людям через готовку пищи и немытые руки. Или, например, влияние СМИ на развитие эпидемии.

Но в целом, конечно, ситуация сейчас иная, чем во всех «страшных» картинах. К счастью, более скучная.

WARHEAD.SU: А какой из фильмов про зомби ты считаешь наиболее интересным и реалистичным?

Т. Б.: Даже не знаю, насколько применим к фильмам про зомби термин «реалистичный», но если уж выбирать, то один из моих любимых на подобную тематику — «28 дней спустя» Дэнни Бойла. Он сочетает в себе как интересный сюжет, так и довольно реалистичную подачу. А уж открывающая сцена в опустевшем Лондоне — это уже настоящая классика постапокалипсиса.