Маньяк-извозчик Василий Комаров: как поймали первого в СССР серийного убийцу

Следствию удалось восстановить извилистую биографию «Шаболовского душегуба», как прозвали Комарова в народе. Родился он в 1877 году в Витебской губернии и на самом деле его звали Василий Терентьевич Петров. Родители и братья убийцы были алкоголиками. По собственному признанию Петров пристрастился к алкоголю в 15-летнем возрасте. Парень пил, воровал, а в 20 лет его на четыре года призвали в армию.

Перед Русско-японской войной он уехал на Дальний Восток, где неплохо заработал. Вместе с женой путешествовал по России, а когда деньги закончились, занялся воровством. В 1905 году за попытку обворовать военный склад будущий маньяк на год попал в тюрьму. Пока Петров находился в заключении его жена умерла от холеры.

Выйдя на свободу, он переехал в Ригу, где сошелся с полячкой по имени София. У новой жены было два сына, которых мужчина нещадно бил. Издевался Петров и над Софией. В своем очерке Булгаков писал, что во время суда убийца называл жену: «римско-католической рванью».

Во время Первой мировой войны Петров и его новая семья жили на Поволжье, а после революции 1917 года Василий записался в Красную гвардию. На суде изувер признавался, что: «Однажды мы убили дезертира. Мне понравился сам процесс». У большевиков будущий маньяк дослужился до командира взвода, но попал в плен к белым. После освобождения, по неизвестным причинам, поменял фамилию и стал Василием Петровичем Комаровым. Писатель Демьян Бедный пытался сделать из убийцы белого агента, но эту версию следствие не поддержало.

В 1919 году Комаров-Петров приехал в Москву уже богатым человеком. Откуда у него появились деньги — неизвестно. Скорей всего во время войны Комаров занимался воровством и мародерством. В столице он приобрел дом №26 на улице Шаболовка и перевез в него семью. После внедрения новой экономической политики Василий купил лошадь с коляской и стал извозчиком. Начиналось восхождение «Шаболовского душегуба».

В феврале 1921 года к Комарову подошел неизвестный крестьянин, который приехал в Москву покупать лошадь. Василий предложил провинциалу приобрести его лошадь. Они быстро сговорились и поехали на Шаболовку, где планировалось провести окончательный расчет. Когда сделку закрыли, Комаров выпроводил домашних на улицу, а сам по старой русской традиции сел с гостем обмывать прибыльное дело.

Подвыпивший крестьянин рассказывал, что хочет отвести коня в родную деревню и обменять его на зерно, которое с прибылью продаст в Москве. В это время Комаров пошел во двор якобы за самогоном. Там он взял молот и со спины обрушил его на голову жертвы.

Крови натекло очень много и убрать ее к приходу Софьи убийца не успел. Жену факт убийства не шокировал. Впоследствии Софья была подельницей своего мужа. Труп убитого Комаров закопал в соседнем заброшенном доме и дальше был умней. Он завел специальный таз, в который сливал кровь жертв.

За 1921 году Комаров убил не менее 17 человек. Все жертвы были приезжими и собирались купить в Москве лошадь. Душегуб заманивал крестьян к себе в дом, спаивал их и убивал ударом молота. На всякий случай несчастного душили. Вместе с женой Комаров раздевал труп и избавлялся от него. После этого они вдвоем всю ночь молились за очередного «невинно убиенного».

К 1922 года окрестности Шаболовки превратились в скрытое кладбище. Прятать жертв было некуда и изувер придумал новый способ заметать следы. Он связывал труп в позу эмбриона и засовывал его в мешок, который выбрасывал в Москва-реку. Горожане находили мешки со страшным содержимым и по столице поползли слухи о появлении убийцы. Москвичи называли его «Шаболовский душегуб» или «Человек-зверь». Среди работников милиции нелюдь получил прозвище «Упаковщик».

Провести следствие по поиску маньяка удалось только после привлечения к делу старых криминалистов и царских полицейских. Характер повреждений указывал, что убийства совершает один человек. В большинстве мешков обнаружили следы овса. Следователи сделали вывод, что у убийцы есть лошадь. Тела находили в разных местах, а их надо в чем то перевозить. Милиционеры предположили, что маньяк работает извозчиком.

Для новой власти поимка «Упаковщика» стал делом чести и на его поиски были брошены все силы. Но как найти убийцу если в Москве несколько тысяч извозчиков? Следователям повезло. В своем очерке Булгаков писал: «…И вот в это время очередной труп нашли со свежей пеленкой, окутывающей размозженную голову. Петля сразу сузилась — искали семейного, у него недавно родился ребенок».

В 1922 году у Комарова родился сын, а 18 мая 1923 года к убийце пришли с обыском. Чтобы не спугнуть подозреваемого ему предъявили подозрение в производстве самогона. В чулане сотрудники милиции обнаружили свежее тело с проломленной головой. Комаров выпрыгнул в окно и дворами сбежал от погони. На следующие сутки его арестовали в подмосковном селе Никольское.

Во время следствия душегуб не испытывал раскаяния, а своих жертв презрительно называл «хомутами». Он признался в убийстве 33 человек, но говорил, что готов убить еще хоть 60. Булгаков оставил описание убийцы: «…пожилой обыкновенный человек, лицо неприятное, но не зверское, и нет в нем никаких признаков вырождения.
Но когда это создание заговорило перед судом, и в особенности захихикало сиплым смешком, хоть и не вполне, но в значительной мере (не знаю, как другим), мне стало понятно, что это значит, — не человек».

Комарова обследовали три психиатра. Его признали вменяемым, но психопатом и алкогольным дегенератом. Мотивом убийства была банальная материальная нажива. На вырученные деньги маньяк содержал семью, гулял, пьянствовал и даже приглашал в дом священника. Процесс убийства Василий описывал шутливо: «Раз — и квас!». Изувер вообще постоянно шутил и смеялся. Михаил Булгаков сокрушался: «Убивал аккуратно и необычайно хозяйственно. Так бьют скотину. Без сожаления, но и без всякой ненависти. Выгоду имел, но не фантастически большую».

18 июня 1923 года Комарова и его жену расстреляли. Двух пасынков и годовалого сына душегуба отправили в детский дом. Свой очерк Булгаков закончил такими словами: «От души желаю, чтобы детей помиловал тяжкий закон наследственности. Не дай Бог походить им на покойных отца и мать».