Ереван. Часть 11: Шенгавит, Ераблур, Тайшебаини

В прошлой части: Ереван. Часть 10: Нор-Норк, Аван, Канакер я показывал нагорные Нор-Норк, Аван и Канакер, а сегодня спустимся вниз по течению Раздана, где река покидает свой глубокий каньон. В окрестностях Ереванского озера примечательны индустриальный район Шенгавит у раскопок древнейшего поселения, холм Ераблур с кладбищем воинов Арцаха и холм Кармир-Блур с остатками города Тайшебаини - последней столицы Урарту.

Ереван - из тех городов, которые берут не достопримечательностями, а колоритом. Главные достопримечательности Еревана - это удивительный пейзаж с Араратом, Арагацем и Араилером, забористый рельеф с вулканическими каньонами и серпантинами, необычная архитектура из непривычных материалов...

...не говоря уж про неповторимый армянский стиль:

Хоть в сталинках, хоть в многоэтажках:

Хоть даже и в частных домах - подобные образцы "ара-модернизма" (не помню, чья формулировка) и в России узнаются с первого взгляда:

И как-то издали, по фотографиям, всё это кажется сказочным городом, что построили ловкие армяне на всесоюзные деньги по мотивам своих мифов и поэм. До поездки Ереван совершенно не ассоциировался у меня с тяжёлой индустрией, а между тем, развивался он при Советах как важнейших центр обрабатывающей промышленности Закавказья. Пыльные рабочие районы у огромных заводов со звучным названиями и посвящениями партийным вождям - хоть и с армянским колоритом, а был советский Ереван из той же породы городов, что Горький или Харьков, Минск или Свердловск. Союзный Центр не столько дарил Армянской ССР деньги, сколько размещал в ней производства, которые мог бы с тем же и даже большим успехом разместить и где-нибудь ещё. Индустриальные гиганты Еревана были особенно плотно интегрированы во всесоюзные промышленные цепочки, которые с распадом СССР серия кавказских войн изрубила в пух и прах. Потеряв поставщиков сырья и рынки сбыта, постсоветский Ереван стал городом заброшенных заводов, на руинах которых в условиях депопуляции даже человейники не растут:

Среди прочих особенно выделяется "Наирит", чьи чёрные руины заметны в любой ереванской панораме, как например на заглавном кадре за тонким шпилем вокзала. Не вполне очевидно, что Российская империя с гигантскими заводами вроде Красного Треугольника в Питере или рижского Проводника была крупнейшим в Старом свете производителем резины, но молодая коммунистическая держава не могла позволить себе критически зависеть от поставок сырья из буржуазных стран! Технологии синтетического каучука были известны с 1910-х годов, а в 1932 году первый в мире завод СК заработал в Ярославле, где сырьём должен был стать картофельный спирт. Но флагманом новой отрасли планировался построенный в 1933-36 годах ереванский завод "Главкаучук" имени Кирова, работавший на бакинской нефти. В 1940 году здесь освоили производство наирита - ближайшего аналога неопрена, о происхождении красивого названия которого я расскажу ближе к концу поста. Новые каучуковые заводы позже строились в самых разных уголках Союза (например, именно копоти ворожнеского СК обязан был своим названием "Сектор Газа"), ассортимент каучуков рос, а специализация "Наирита", закрепившего это название в 1975 году, сужалась, и к 1980-м годам он давал 10-12% мирового производства хлоропреновых каучуков. К тому времени разросшийся завод встретился с разросшимся городом, так что при въезде с юга и запада советской Ереван встречал жуткой вонью жжёной резины, порой накрывавшей даже Кентрон (центр). С началом Карабахского конфликта над "Наиритом" развеялся дым и погасли факелы, в постсоветские годы гигант несколько раз пытался ожить, и окончательно умер в 2009-м. Ныне это, пожалуй, самая огромная заброшенная промзона, что я видел - примерно 1х2 километра, и самые высокие цеха её от заборов даже не видать:

Само собой, на "Наирите" трудились тысячи рабочих, а значит у такого завода не мог не образоваться соцгород. Им стал Шенгавит, расположенный в 2-3 километрах северо-западнее. Конструктивистский дом для особенно высокого начальства и особенно ценных специалистов я уже показывал в Кентроне, а на Шенгавите сохранился уникальный для Армении рабочий посёлок в стиле конструктивизма:

Удивительно похожий на такой же пролетарский Арменикенд в Баку.

Впрочем, посёлок - громко сказано, скорее один квартал вокруг небольшого дворового рыночка:

Ставший ядром куда более обширного района. Конструктивистские дома неплохо видны с угла площади Гарегина Нжде над одноимённой конечной Ереванского метрополитена. На постаменте, впрочем, вместо националиста (или даже круче - цехакрониста) Нжде стоит большевик Сурен Спандарян - площадью Спандаряна это место было при Советах, а памятники своим соплеменником армяне не сносят почти никогда:

Большая часть Шенгавита - сталинки 1950-60-х годов, "ободранные" борьбой с архитектурным излишествами:

Среди которых нам особенно интересна больница:

На её задворках скрывается городище Шенгавит - древнейшее поселение на территории Еревана, где люди жили 4-6 тысяч лет назад:

Проход на городище, надо заметить, весьма непросто найти - указателей рядом никаких не висит, главные ворота заперты и закиданы мусором, а зайти на территорию больницы мне даже в голову не пришло. Я обошёл городище по кругу и наконец, приметив дырку, влез через забор. Городище выглядело заброшенным, но вскоре я заметил, что от домика на его краю на меня смотрит девушка, а затем и смотрительница постарше подтянулась... О том, что у них в заборе есть дырки, хранительницы Шенгавита не знали, моего появления перепугались и поначалу даже хотели полицию звать. Но в общем оказалось, что пришёл я правильно - из-за какой-то аварии на электросетях музей уже несколько часов сидел без света, и от ворот меня скорее всего бы благополучно спровадили. Здесь же девушка согласилась хотя бы провести мне экскурсию по раскопам:

В 1936 году, видимо при строительстве рабочих кварталов Шенгавита, археолог Евгений Бейбуртян открыл на берегу Раздана поселение, размерами достойное города - около 1000 домов, в которых могло быть до 5000 жителей. Вскоре стало ясно, что в Айраратское долине оно не одно такое (см., например, Мецамор), и своё открытие Бейбуртян назвал Шенгавитской культурой. Затем он был репрессирован, и по словам гидессы, из-за этого название не прижилось, а культуру стали называть куро-араксинской, что конечно же не может радовать армян - ведь две реки сливаются в Азербайджане. В то же время, подобные городища с начала ХХ века открывались разными учёными по всему Закавказью с прилегающими углами Персии и Турции. И хотя заметно варьировались они (особенно в плане захоронений) от региона к региону, сама культура оказалась столь обширной, что Кура и Аракс описывают её расположение куда точнее, чем район Еревана. Скорее всего, кура-араксинская культура не была монолитной, объединяла множество народов с разными языками, верованиями и обычаями, а в самом общем смысле представляла собой дальнюю-дальнюю ойкумену одного из центров тогдашнего мира - Месопотамии. И как в наши дни провинциальный город на любом континенте мечтает быть похожим на Нью-Йорк, так и куро-араксинцы пытались доступным средствами воздвигнуть что-то вроде Ура или Урука. У Шенгавита были крепостные стены с башнями из сырцового кирпича, но каменные круги, которыми уставлено городище - не укрепления. Это остатки жилищ, круглых домов с коническими кровлями, составлявшими основу шенгавитской застройки. И с одной стороны логично, что если древнейшими жилищем человека был переносной чум, то первые стационарные жилища были теми же чумами, только из камня. Однако тут сложно не вспомнить, что почти так же был устроен глхатун - традиционное армянское жилище, преобладавшее на этих плато до 19 века.

Глхатуны - в общем-то единственное, чем запоминается само городище, хотя есть тут и стены, и раскопы храмов, и зернохранилище на 4 тонны крупы, и даже потайной ход к реке, ныне видимо основательно замурованный. Вплотную к больничным задворкам примыкает собственно музей с небольшим лапидарием, включая выщербленный каменный фаллос:

Пока ходили мы по городищу, в музее дали свет. Музей совсем не большой, но в отличие от Исторического музей на площади Республики, в нём никто не мешал фотографировать. Самые приметные вещи из шенгавитских руин - очаги-алтари с характерными крестообразными углублениями. Как стационарные в центре глхатуна, так и переносные - немалую часть экспозиции составляют подставки под них:

А самая характерная примета Шенгавитской культуры (как я понимаю, не всей куро-араксинской, а именно её местного подвида) - чёрная керамика с геометрическими орнаментами. Более того, сам этот "орнамент" не всегда ритмичен, так что некоторые исследователи даже предполагают, что у куро-араксинцев была примитивная письменность:

У городища - стела с орлом, а на другой стороне улицы - стадион "Алашкерт" (1960), до 2013 "Наири":

Улица между ними ведёт прямиком на Раздан, здесь совсем не похожий на ту горную речку в бездонном каньоне, что я показывал в позапрошлой части. У его плёса и вырос древний Шенгавит, построив на реке ирригационные плотины для орошения полей и садки для рыбы. Их дальней наследницей можно считать советскую дамбу, в 1963-66 годах поднявшую на реке Ереванское озеро - совсем крошечное, на самом деле, и всё же весьма крупное по меркам Армении. И вот надо ж было случиться 16 сентября 1976 года, что во всей необъятной стране великих рек, бескрайних водохранилищ, старинных заводских прудов и двух десятков морей именно в эту лужу сверзся с моста переполненный троллейбус. Не столь маловероятным кажется то, что в этот момент мимо шёл вместе с братом Шаварш Карапетян, многократный чемпион мира по подводному плаванью. Парой лет ранее ему уже случилось спасти людей, перехватив управление в автобусе, в момент отлучки водителя покатившемся с горы. Карапетян бросился в воду пруда, где обнаружил, что до дна "лужи" около 10 метров. Разбив стекло, Шавраш успел по одному вытащить из троллейбуса, где находилось 92 пассажира, 46 человек и одно кресло - в тёмной воде он не понял, что именно схватил, и позже это кресло, на месте которого мог быть живой человек, снилось ему в кошмарах. Из 46 поднятых со дна людей, впрочем, спасатели смогли откачать лишь 20, то есть погибли в этой воде тогда 72 человека. Сам же Карапетян изрезался осколками окон, 45 дней провалялся в больнице с пневмонией и сепсисом, и так и не смог оправиться от полученных травм. Хотя после реабилитации успел он и последний спортивный рекорд поставить, и в третий раз людей спасти - но об этом позже.

За прудом просматривается Крестовоздвиженская церковь (2010-16) - самый новый из Патриаршьих приходов Армении, как называются официально 8 здешних храмов в окормлении РПЦ. Особенно впечатляет новгородский стиль - пожалуй, наиболее близкий к армянскому в русской архитектуре. Ну а за церковью на кадре выше хорошо виден Ераблур - в переводе с армянского Три Холма.

Из которых правый увенчан заброшенным рестораном "Парос", средний занят свалкой, а левый - кладбищем, на которое я так и не нашёл удобного заезда и взбирался прямо через заросший травой склон из мрачных трущоб у подножья.

Но кладбище это - особенное. Если в Баку Аллея Шахидов нависает над самым центром, соседствует с органами власти и символами столицы, то её ереванский аналог тихо лежит на далёкой окраине. Своих героев азербайджанцы стремятся явить всему миру, армяне же исходят из того, что чужакам незачем ходить у их могил.

Не знаю, в особый день я пришёл сюда или здесь всегда так - но у многих могил я видел компании людей, совершавших матах и воскуривавших ладан:

У Ераблура есть негласный закон - все, лежащие здесь, равны, и все - герои. Хоть и отмечены некоторые могилы бетонными схематичными фигурами орлов. Среди тех, кто покоится на Ераблуре, есть и фидаи начала ХХ века - например, Андраник Озанян (неоднократно писал о нём в прошлых частях) или Сосе Варданян, более известная среди партизан Западной Армении как просто Майрик (Мать). Но в первую очередь на этом кладбище лежат азатамартики (дословно "освободители") - предтечи "северного ветра" на Донбассе: ведь официально с Азербайджаном не Армения воевала, а карабахские ополченцы. Среди этих добровольцев были и армяно-американец Монте Мелконян, и единственный на этом кладбище неармянин Курбанмурад Непесов с позывным Туркмен, который действительно был туркменом, которому в Афганистане выжить после тяжёлой раны помогло переливание крови сослуживца-армянина. Здесь же - Вазген Саркисян, убитый террористам в 1999 году в ереванском парламенте, и Гурген Маргарян, которого спящим убил топором азербайджанец Рамиль Сафаров на НАТОвских курсах в 2004 году в Будапеште.

Хоронить воинов на Ераблуре начали в 1988 году, с первых перестрелок в Карабахе, а официально воинский мемориал здесь был создан в 1992-м. Видимо, тогда же был поставлен памятник из 21 хачкара "плечом к плечу" и стелы с эмблемой войск Армении:

И брутальная, словно топором вырубленная часовня Сурб-Вардана, посвящённая Вардану Мамиконяну, древнему спарапету (полководцу), который в 451 году вёл армян на Аварайрскую битву с персами, пытавшимися насаждать зороастризм. Битву армяне проиграли, Вардан пал в бою, однако и персы от миссионерских устремлений отступились.

Напротив часовни - трибуна, под которой должен быть обустроен музей:

А рядом с ней, пожалуй, самый противоречивый элемент Ераблура - некрополь АСАЛА. Как уже не раз говорилось, армяне умеют воевать, и османский геноцид встретили отнюдь не беззащитными жертвами: турки убили тогда сотни тысяч армян, но и от рук фидаев погибли десятки тысяч турок. В ХХ веке существовало и такое явление, как армянский терроризм, у истоков которого стояли дашнаки, подобно русским эсерам избравшие "бомбизм" элементом политической борьбы. Самым громким из их терактов стал захват в 1896 году Оттоманского банка в Стамбуле, где среди заложников оказалось много французов и англичан - таким образом армяне пытались докричаться до Великих держав об ужасах хамидийской резни, но в итоге лишь вызвали этим её продолжение. Геноцид армян же не случайно стал прототипом многих других геноцидов, в том числе - в последствиях: как "Моссад" охотился по всему миру на причастных к Холокосту нацистов, так и "Дашнакцутюн" в 1919 года провозгласила план "Немезида", в последующие три года воплощённый в Тбилиси, Стамбуле, Берлине и Риме. От рук армянских подпольщиков погибли многие лидеры Первой Азербайджанской республики, куратор османского геноцида Бахаэтдин Шакир и даже двое из триумвирата младотурок - Талаат-паша и Джемаль-паша. Третий Энвер-паша, к слову, тогда же сгинул во главе басмачей в песках Туркестана, причём - тоже от руки армянина, красного комдива Якова Мелькумяна, вряд ли знавшего про "Немезиду". Дважды мстители попадали в руки европейскому правосудию, но в итоге присяжные неизбежно начинали судить Турцию. И хотя Мисака Торлакяна лондонский суд освободил, решив, что азербайджанского министра Бахбуда Джаваншира он застрелил в состоянии аффекта, а Согомона Тейлиряна, который убил Талаата, берлинский суд и вовсе оправдал полностью, не добились армяне главного - прямого обвинения Турции в геноциде и "преступлениях против человечности". Однако их пример остался в памяти, и вот в январе 1973 года старый армяно-американец Гурген Яникян застрелил в Лос-Анджелесе турецкого консула.

Центром армянской цивилизации вне СССР к тому времени был Ливан, где шла гражданская война, а перед глазами армян был опыт арабских террористов. В начале 1970-х годов там возникли две вполне себе террористические организации - леворадикальная Армянская секретная армия освобождения Армении (ASALA) и националистические Бойцы за справедливость в отношении геноцида армян (JSAG). Вот только непосредственные участники геноцида к тому времени иссякли, поэтому теперь целью террора стали турецкие дипломаты. А то и вовсе случайные люди, как например жертвы взрыва у касс "Турецких авиалиний" во французском аэропорту Орли - из 8 погибших турками были лишь двое. Эхом тех терактов стали взрывы в Московском метро в 1977 году, убившие 7 человек - их организаторы хоть и не состояли в АСАЛА или ДжСАГе, но явно брали с них пример (дашнаки к тому времени стали довольно лояльны к СССР и России). Ещё непригляднее выглядели источники финансирования террористов - наркоторговля (или помощь курдских наркобаронов) и вымогательство (в первую очередь - у богатых армян, многие из которых так же стали жертвами террористов). Ну а фактически всё это были лишь акции привлечения внимания: на суде боевики рассказывали миру о всём том ужасе, за который они мстят туркам. Пика активности армянский терроризм достиг в 1979-80 годах, а дальше явно стал идти на спад - войны с Израилем рассеяли террористическую инфраструктуру Ливана, да и сам терроризм в общественном сознании из просто "запрещённого приёма" политической борьбы начал превращаться в абсолютное зло и фатальное клеймо для любой хоть отдалённо причастной организации. Тем не менее, боевики АСАЛА, в первую очередь тот же Монте Мелконян, активно воевали в Карабахе, и тогда же регулярно случались взрывы в поездах и автобусах, идущих в Азербайджан из России и Грузии. Официально последним армянским терактом стало покушение на турецкого посла в 1991 году в Будапеште, а с учётом транспортных атак (за частью которых вполне могли стоять и исламисты) - взрыв в бакинском поезде на станции Дагестанские Огни 13 апреля 1994 года. Если не считать, конечно, расстрела в армянском парламенте в 1999 году.

С Ераблура открываются дальние виды. Вот например Арагац (4090м), высшая точка Армении, над кварталами ереванских окраин:

Аэропорт Зварнтоц с футуристическим советским терминалом (1971) и руины Зварнтоцкого храма правее

Какая-то часовенка чуть ближе к центру:

И на фоне Арарата бугор за Разданом - Красный холм, или, по-армянски, Кармир-Блур:

На вершине которого хорошо заметны руины древнего города:

Около 3500 лет назад хетты в Малой Азии первыми из людей научились ковать железо. Железный меч пробивал бронзовые доспехи, и более того, Ближний Восток накрыл "бронзовый коллапс" - первый в истории человечества глобальный экономический кризис, связанный с исчерпанием руд. Быстрее всех тогда сориентировалась Ассирия, с железным оружием да в рухнувшем мире ставшая первой в истории человечества империей. Но железо неизбежно проникало и к народам Куры и Аракса, и первым научилось с ним обращаться племя наири с северо-западных окраин нынешнего Ирана. Порядка 3000 лет назад наири покорили окрестные народы и построили на закавказских плато Высокую страну - так с ассирийского языка можно перевести её вошедшее в историю название Урарту. Сами наири называли своё государство Байанили, то есть Ванское царство, вот только что именно было Ваном - теперь неясно, так как озеро Ван у них называлось Арсене. Сам наирийский язык входил в давно вымершую хурро-урартскую языковую семью, видимо преобладавшую в куро-араксинской культуре:

Однако лучше, чем у ассирийцев, у урартийцев получались не мечи, а инструменты камнетёса. Если Ассирия стала империей могущественных армий, то Урарту - империей неприступных крепостей. Несколько раз ассирийцы вторгались в Байанили и разрушали её города, но в конце концов Урарту чуть не удушила Ассирию, перекрыв ей торговые пути своей системой укреплений, и вот уже урартийские цари возвращались с окраин Ассирии с богатой добычей. Вместе с тем Урарту оставалась в культурном поле Ассирии, позаимствовав её клинопись, искусство и религию, где над мессапотамскими богами во главе с громовержцем Ададом (Тайшебой) и солнечным Шамашем (Шивини) стоял исконно наирийский демиург-покровитель Халди. Первые упоминания Урарту в ассирийских хрониках относятся к 1280-м годам до нашей эры, а её древнейшие находики, когда современник Семирамиды ванский царь Менуа развернул небывалое доселе строительство, относятся к 9 веку до нашей эры. Расцвет Урарту выпал на эпоху царя Аргишти I, покорившего в том числе страну Аза - то есть, Айраратскую долину, на его языке. Там он построил несколько городов - в первую очередь Эребуни (о котором будет отдельный пост) и Аргиштинили на месте нынешнего Армавира. Тайшебаини, названный в честь бог грома и войны, по-нашему Аресово или Перуновск, был заложен на сотню лет позже, в середине 6 века до нашей эры царём Русой II.

Туда и отступили наири, когда стало ясно, что их время прошло. После сотни лет урартийской гегемонии Ассирия вновь собрала волю в кулак, и с конца 8 века до нашей эры начала теснить Высокую империю обратно на холодные плато. Последним её великим царём был Руса II, а его сына Сардури III уже считал своим вассалом небезызвестный Ашурбанипал. Но цивилизация неуклонно распространялась по миру, на Ближнем Востоке возникали всё новые игроки, и вот в 605 году до нашей эры Ассирию сокрушил Вавилон. Несколько лет спустя Мидия, этот первопредок Азербайджана, отняла у Урарту, первопредка Армении, сердце империи - долину озера Ван со столицей Тушпой. Тайшебаини стал последней столицей наири, и более того, кажется, сама территория бывшей империи ограничивалась в те годы его подножьем - даже над стоявшим в прямой видимости Эребуни развевался чужой стяг. В 585 году до нашей эры молниеносный набег то ли скифов, то ли киммерийцев уничтожил и этот последний оплот, поставив в истории Урарту точку. Последующие исторические бури полностью замели урартийский след. Держава наири уже к Античности была забыта всеми историками и вновь всплыла из небытия лишь в 19 веке стараниями археологов из Европы.

Кармир-Блур стал Красным холмом за обилие осколков кирпича и керамики, но и их след к Новому времени простыл. Древний город разыскали не археологи, а геологи, в 1936 году в базальтах Раздана вдруг нашедшие клинопись. А так как язык урартийских клинописей был к тому времени полностью расшифрован, к 1958 году археологи не только вытащили из бурьян древний город, но и смогли разузнать о нём буквально всё вплоть до подлинного названия, начертанного на заклёпках ворот.

Древнее городище на глухой окраине, в паре километров от странной станции метро "Чарбах" гораздо обширнее, чем сам Кармир-Блур - около 600 метров в поперечнике. Его низкая часть включала кварталы простых горожан и кормивший их виноградник, ну а Красный холм - это бывшая цитадель с дворцом государя, казармами и всякими стратегическими объектами вроде винодельни, пивоварни, кунжутной маслобойни и складов, насчитывавших около 120 помещений для сотен тонн зерна и вина. На момент разрушения города они были почти что пустыми...

Причём укрепления были из сырцового кирпича, а жилые дома и хозпостройки - из туфа, и многие исследователи предполагают, что каменные здания строились местными жителями в мирное время, а цитадель спешно соорудили наири, когда потеряли Ван.

Сложно сказать, сколько в этом городе жило людей - с одной стороны, сам он был невелик, с другой - сюда съехались люди со всех пределов умирающей империи. Атака кочевников, скорее всего, почти сразу пришлась на городские кварталы и уничтожила их, ещё несколько дней ушло на взлом самой крепости, где укрывшие жители даже успели понастроить времянок. Последний оплот Урарту, чьи цари в древних клинописях самодовольно отчитывались о количестве угнанных животных и захваченных рабов, пал в пожаре и резне, так что неизвестно, выжил ли в том бою хоть кто-нибудь. Была разрушена и сложнейшая система водоснабжения города, а потому люди уже не вернулись на его пепелище.

Посмотрим с вершины вокруг, смещаясь по часовой стрелке - каждый следующий вид будет правее предыдущего. Вот на западе, в закатной мгле - аэропорт Звартноц:

Разданчик снова пытается течь в каньоне:

Большая часть Еревана - на северо-востоке, и следующие несколько кадров будут крупными планами этого кадра:

Слева виден Кармир-Блур, а из-за него выглядывает Цицернакаберд, и если мемориал жертвам геноцида скрыт за склоном ближнего холма, то Спортивно-концертный зал имени Демирчяна всё равно прекрасно виден. Построенный в 1983-87 годах, в 1985 году он сгорел, так что строить его пришлось почти заново. А на пожаре вновь спасал людей Шаварш Карапетян - теперь не из воды, а из огня.

Правее - Норк, и пожалуй самый шикарный вид Ереванской телебашни (1974-77, 312 метров):

Вид на восток. Где-то там и Эребуни, но ни его отсюда, ни Тайшебаини с него я так и не приметил:

Сквозь бурьян на городище с одной стороны видны микрорайоны:

А с другой - гордый Арарат. Так и был бы он армянским Масисом, но ведь в Библии говорилось, что Ноев Ковчег причалил к горам Урарту, а это - самая высокая из подпадающих под такое определение гор. Собственно, слово Арарат - это и есть Урарту, на протяжении тысяч лет оно оставалось единственным напоминанием о том, что когда-то такая страна существовала.

Ну а наири были в той империи элитой, страшно далёкой от народа! Власть Урарту в прямом смысле слова говорила на другом языке, чем остальной народ, даже не имевший письменности. Но сам этот народ состоял из десятков племён с совершенно разными языками, один из которых в итоге стал для всех урартийских низов lingua franco. На него же перешли, видимо, и выжившие наири, и гордым персам да надменным грекам покорённый народ забытой империи был известен уже как армяне.