Как за месяц предотвратили эпидемию черной оспы в Москве в 1960 году

Конец декабря 1959-го — Советский Союз охвачен предновогодней суетой. Огромная страна, из руин поднявшаяся после окончания Великой Отечественной войны, расправляет плечи. Уже через год с небольшим именно гражданин СССР покорит космос… Но мало кто знает, что тогда, в 1959-м, наша страна оказалась в шаге от катастрофы, которая перевернула бы ход современной истории.

Прямиком из аэропорта 53-летний график направился к… любовнице.

«Набравшись впечатлений и подарков, он вернулся в Москву на сутки раньше, чем его ждала жена. Эти сутки он провел у любовницы, которой отдал подарки и в объятиях которой не без приятности провел ночь. Подгадав по времени прилет самолета из Дели, он на следующий день приехал домой, вручил теперь подарки жене и дочери», — делился в своих мемуарах хирург Юрий Шапиро.
Через пару дней Кокорекин почувствовал себя плохо: разболелись голова и поясница, поднялась температура, начался сильный кашель, на коже появились высыпания. 27 декабря супруга художника вызвала «Скорую помощь». Алексея Алексеевича госпитализировали в Боткинскую больницу с диагнозом грипп. Еще бы: декабрь — сезон простуд.

Имея определенный статус в обществе, Кокорекин пользовался привилегиями: вопреки правилам, работники больницы разрешали друзьям и родным художника навещать его. Увы, стандартное лечение от гриппа результата не приносило, пациент угасал на глазах.

29 декабря Алексей Алексеевич скончался в кругу близких людей.

Он ушел из жизни, так и не узнав, что вместе с многочисленными подарками привез из Индии саму смерть — черную оспу. Это опаснейшая болезнь, летальный исход от которой достигает 40%. Только вдумайтесь: среди взрослых погибает каждый седьмой, а среди детей и подростков — каждый третий. Пару веков назад оспа выкашивала население планеты.

Удивительное дело: на протяжении долгого времени не догадывались о диагнозе и сами врачи. Почему? Дело в том, что последний зараженный черной оспой в СССР был зафиксирован в 1936 году, после чего эта болезнь была полностью искоренена на территории государства. К 1960-му в нашей стране практически не осталось специалистов, которые бы видели оспу своими глазами и могли ее идентифицировать.

И тем не менее стандартное захоронение тела Алексея Алексеевича не рассматривалось. Только кремация.

«Рабочие, зная, что он умер от какой-то страшной болезни, отказались нести гроб. И мы втроем — я и еще двое художников Константин Иванов и Константин Мистакиди — отнесли гроб к печам. И рабочие, взяв длинную палку, затолкали гроб в топку», — вспоминает близкий друг Кокорекина, художник Рубен Сурьянинов.
Очень скоро с похожими симптомами слегли та самая медсестра и лечащий врач покойного художника. А следом — еще и истопник Боткинской больницы, который на свое несчастье лишь однажды просто прошел мимо палаты Кокорекина.

Молодая девушка выкарабкалась, а вот мужчины скончались в муках.

Осознание надвигающейся катастрофы требовало срочных решений. К проблеме были подключены все светила медицины. Верный диагноз поставил вирусолог Михаил Акимович Морозов — эксперт по оспе, заставший еще царскую Россию.

Именно он благодаря своему уникальному методу серебрения частиц 15 января 1960 года выявил в предоставленном материале элементы опасного вируса.

Профессор Виктор Зуев, в те годы младший научный сотрудник, так вспоминает этот день:

«Михаил Акимович Морозов быстро разобрался, в чем дело. Под его диктовку я писал докладную министру здравоохранения СССР Курашову. Текст помню до сих пор: „В препарате больного Т (речь идет о скончавшемся враче) обнаружены тельца Пашена“. Так назывались частицы вируса черной оспы».

Для начала КГБ было поручено установить, откуда у обеспеченного и уважаемого гражданина, привитого от оспы годом ранее, обнаружилась эта болезнь. Цепочка событий вела в Индию. Согласно правилам такой поездки, советскую делегацию всюду сопровождал специальный человек, а маршрут путешествия был заранее обговоренным и безопасным.

Тем не менее, выяснилось, что художник по приглашению индийских друзей побывал на церемонии сожжения брамина — человека высшей касты.

В Индии трупы жгут веками. Варанаси, где оказался Кокорекин, не зря прозван Городом смерти: каждый день туда со всей страны стекаются тысячи людей, чтобы умереть на берегу священной реки Ганг. Индуисты верят, что благодаря этому они сразу попадают в рай. На набережных Ганга непрерывно горят костры. Жизнь и смерть там настолько переплетены, что никого не удивляют плавающие в реке мертвые тела рядом с живыми людьми, догорающие или догнивающие на берегу останки, трупный запах.

«Художник так любопытствовал, и индусы шли ему навстречу, позволив посмотреть на труп вблизи, взять кусок ткани, в которую был завернут труп. Он забрал этот кусок в Москву и подарил его своей любовнице. А то, что брамин умер от черной оспы, тогда в Индии никто не знал», — рассказывал кандидат биологических наук Федор Лисицын.

В кратчайшие сроки было установлено, с кем общался Кокорекин последние дни перед смертью. Здесь-то и вскрылись подробности про насыщенную личную жизнь художника. Любовница, кстати, к тому моменту успела сдать индийские подарки в комиссионный магазин, тем самым продолжив цепочку заражений. К делу был подключен Комитет Государственной Безопасности.

Сотрудники КГБ (силами, увы, нам сегодня неведомыми) установили всех: от родных и друзей до случайных знакомых.

Были срочно обследованы и госпитализированы не только люди из ближайшего окружения художника, но и члены экипажа и пассажиры самолета Дели-Москва, работники аэропорта «Внуково», таксист, соседи, коллеги, члены партсобрания, продавцы магазинов (включая тот комиссионный), их покупатели, даже случайные собеседники. С учебы был снят весь курс, где училась дочь Кокорекина, а также вывезены все люди из общежития, где жил жених девушки.

Среди тех, кто навещал Кокорекина в больнице, был и Рубен Сурьянинов. Вскоре он и его супруга Нина почувствовали недомогание, тем не менее девушка приняла решение все равно лететь в Ригу, где у нее был экзамен. В столице Латвии Нине стало хуже, и Рубен вылетел за ней, домой они вернулись вместе. Спецслужбы нашли пассажиров всех трех рейсов, а также работников терминалов и посадили их на карантин.

Об одном из потенциальных зараженных сотрудники КГБ узнали, когда мужчина находился на борту самолета, направлявшегося в Париж. В ту же минуту пилотам было приказано (!) развернуть судно. Все находящиеся в салоне пассажиры после приземления без каких-либо объяснений были отправлены в изоляцию.

В результате молниеносной спецоперации были выявлены десятки заболевших, еще 11 тысяч людей находились под круглосуточным наблюдением. Тем не менее цепочка потенциальных зараженных продолжала увеличиваться в геометрической прогрессии. Очень скоро стало понятно: под угрозой находится вся столица, а это — на минуточку! — в ту пору более семи миллионов человек.

Боткинская больница оказалась на казарменном положении, что означало — в здание никого не впускали и не выпускали оттуда. В кратчайшие сроки были привезены дополнительно кровати и матрасы. А вот постельного белья на всех (а это почти 3 тысячи пациентов и пять тысяч медперсонала) не хватило.

«Специальным решением Совета министров Союза ССР вскрывали неприкосновенный запас белья по противовоздушной обороне. Вот какое это было событие», — вспоминает Виктор Зуев, находившийся тогда в эпицентре событий. Вскрыть неприкосновенный запас было скорее вынужденной мерой: власти могли конфисковать белье из магазинов, но это спровоцировало бы слухи и создало угрозу паники.

Спецоперацию контролировал лично Никита Сергеевич Хрущев.

Он приказал не допустить утечки информации, так как понимал: как только москвичи узнают об опасности, тут же побегут из столицы и зараза распространится по всему СССР. Конечно, слухи появлялись, но спецслужбы решительно их пресекали. Город оставался в неведении.

«Начало эпидемии происходило в атмосфере потрясения и страха для врачей и спецслужб. Плюс новогодние праздники — население расслабленно, ни в коем случае нельзя было допустить паники. Бригады, которые занимались дезинфекцией и изоляцией потенциальных носителей, передвигались в крытых фургонах», — рассказывал экс-сотрудник ФСБ РФ Александр Максимов.

Конечно, людей в масках и антибактериальных костюмах, похожих на инопланетян, все равно видели. Как ни странно, паники при этом не было. Вообще.

«Было тревожно, но москвичи вели себя очень достойно. Не было ажиотажного спроса в магазинах, все вели себя спокойно и дисциплинированно», — вспоминает Рубен Сурьянинов.
Сегодня мы, наблюдая панику и огромное количество фейковых новостей про коронавирус, с трудом можем себе вообразить, что 60 лет назад наши бабушки и дедушки так стойко и здраво восприняли похожую ситуацию.

Такого запаса вакцины у Москвы не нашлось.

Было запущено экстренное производство препарата, также было решено использовать государственный резервный запас, находящийся на Дальнем Востоке. Увы, в то время там бушевала непогода, самолеты не летали. Вариант отправить вакцину поездом не рассматривался: ждать несколько дней было слишком опасно. Тогда были подключены военные силы: вакцину в Москву доставляли реактивными самолетами. На все потребовалось меньше суток.

О тотальной вакцинации людей оповещали по радио, с помощью громкоговорителей. Отказаться было нельзя: без соответствующей справки о сделанной прививке невозможно было ни въехать в город, ни выехать из него. Граждане не могли приобрести даже проездной билет.

Прививали всех до единого — новорожденных, малышей, детей, подростков, взрослых, стариков, больных и даже умирающих людей. Вакцинировали везде: в домах, на стихийно оборудованных пунктах, в больницах, электричках, на вокзалах. Прививки были выборочно сделаны даже в других городах — людям, которые контактировали с зараженными.

Всего за неделю, по полтора миллиона человек в сутки, вакцинация была успешно проведена. Черная оспа была искоренена в СССР уже во второй раз. Ликвидация инфекции заняла 44 дня, а если быть точнее — организованная борьба с ней длилась только 19 дней.

Как? Как смогло государство без шума и пыли в кратчайшие сроки ликвидировать катастрофу небывалых масштабов?

Что это — удача, четко слаженные действия, плюсы строгого государственного режима и отсутствие интернета? Нам остается только гадать. Но факт остается фактом: события 1960 года — это беспрецедентный случай, еще и с минимальными потерями (а речь идет всего о трех умерших, включая самого Кокорекина).

«Санитарно-эпидемиологическая служба Советского Союза и России — лучшая в мире. И говорю я это не из сквозного патриотизма, а потому что частично участвовал во всех этих событиях», — признается Виктор Зуев.
Увы, в те годы о настоящем подвиге медицинских работников так никто и не узнал. Хрущев принял решение оставить произошедшие события засекреченными, поэтому никто из врачей, спасших тысячи жизней, не был приставлен к награде.

ВОЗ приняла инициативу Советского Союза, но лишь на словах. Финансирование было скудным, куда охотнее Организация поддерживала США в их борьбе с малярией.

Тем не менее события 1960 года в Москве показали, что оспу можно (и нужно!) искоренить. Тогда ВОЗ полностью поручила эту работу СССР. Несколько лучших вирусологов нашей страны были отправлены в страны Южной Азии и Африки для тотальной вакцинации людей.

То, что сделали наши специалисты, не поддается никакому описанию и сравнению. Посудите сами: в 1980 году Всемирная организация здравоохранения известила человечество о том, что на планете больше нет черной оспы.