Для создания "лагерных" снимков Солженицын устроил с друзьями "фотосессию", надев робу с номерами

Будущий лауреат Нобелевской премии одет в тюремную робу, на которой нашиты номера заключённого.

На втором снимке лицо Солженицына уже не такое жалостливое, а скорее наоборот… матёрое что ли. Фото сделано якобы в момент обыска.

Даже если не знать настоящую историю этих фото, вопросы всё равно возникают.

Ну, например: почему при наличии огромного количества репрессированных, мы не видели персональных лагерных фото других заключённых?

Впрочем, на этот вопрос есть четкий ответ. В сталинских лагерях не снимали заключённых. На редких фотокадрах вы увидите только если группы узников ГУЛАГа.

И ни на одном настоящем! снимке не видно номеров на робах. Не потому, что их не было, а потому, что фото с номерами, попавшими в кадр, уничтожались.

И ещё момент… Даже если представить, что заключённого Солженицына удостоили такой чести как персональная фотосъемка, то разве ему бы отдали этот снимок?

Ведь это не пионерский лагерь. Это, говоря официальным языком, исправительно-трудовой лагерь. И такой снимок ну никак не мог оказаться в личном архиве заключённого Солженицына.

Внешний вид Александра Исаевича тоже вызывает вопросы. Во-первых бросается в глаза некоторая упитанность Солженицына, которой на фоне скудного лагерного питания вроде как быть не могло. Тем не менее, животик под майкой просматривается. 

"Во-вторых" относится как раз к майке. Бушлат, надетый на майку – это нонсенс какой-то. А где рубаха?

Всё расставила на по своим местам вдова Солженицына Наталья Дмитриевна. Она пролила свет на историю этих фото в интервью Российской газете.

Наталья Дмитриевна открыто заявила о том, что эти фото – постановочные.

И что это значит? А это значит, что кадры эти не имеют исторической подлинности, а соответственно и ценности.

И вроде как всё встало на свои места. Те детали, что нас насторожили, объясняются тем, что фото сделаны не в лагере.

Однако рассказ Натальи Владимировны порождает другие вопросы.

В те годы даже для гражданского населения это было роскошью. Что уж говорить о вчерашних заключённых?

И сам фотоаппарат, и приспособления для проявки снимков стоили больших денег, да и приобрести всё это было не так и просто.

Или вот, например, тулуп и шапка "обыскивающего". Это тоже были очень дорогие вещи. Охранникам лагерей их выдавало государство. А этому человеку, который точно не охранник, кто выдал тулуп?

Ведь где то же друзья добыли эту одежду?

Зачем Солженицын вывез из лагеря номера, мы поняли. Память о трудных днях, арестантские традиции и тому подобное...

Но вот когда я представляю, что будущий писатель кропотливо нашивает номера, чтобы поучаствовать в фотосессии, мне становится не по себе.

Очень сомневаюсь, что это было своего рода развлечение. Над такими вещами шутить бывшие солагерники вряд ли бы стали.

А не делались ли эти снимки с расчетом на будущее? Не было ли это началом создания образа?

Ведь одно дело – надеть робу с нашитыми номерами, и совсем другое – "надеть" подходящее выражение лица… скорбное, затравленное, вызывающее сочувствие и сострадание.