Алаверди. Часть 2: Санаин

На самом деле нам в Стране Рек к подобному не привыкать: "тот берег" за вечно стоящим в пробках мостом - такая же привычная часть российских городов, как замена трамвая маршруткой. Логистически Алаверди более всего напоминает Тутаев, стоящий на двух берегах Волги, но лишённый моста, и то, что преграда здесь сухая да поставленная ребром - это только выглядит непривычно. Два яруса Алаверди соединяет серпантин, начинающийся около центра, и по нему с 8 до 18 часов раз в полчаса ходит местный "паром" - забитая до отказа маршрутка:

В тех странах, где горы привычнее равнин, скорее всего сам город рос бы вверх вдоль серпантина, с кварталами между его петель. Но градостроители Страны Великих Равнин даже здесь, посреди гор, решили строить на ровном. Тем более что ровные места тут правда есть: вырезав в хребтах Малого Кавказа изрядной глубины каньон, река Дебед оставила множество небольших, полностью изолированных друг от друга, но совершенно плоских "балконов", висящих в сотнях метров над дном. На эти "балконах" находилось место и полям, а потому испокон веков на них стояли древние армянские сёла - как Ахпат, Санаин или уже нам знакомый Одзун в перспективе долины:

Дно каньона люди стали обживать лишь в конце 19 века, когда французские инвесторы заложили медные рудники (1887), а вдоль них прошла Тифлис-Карсская железная дорога (1899). Та попытка освоить местные руды была далеко не первой - основателями Алаверди считаются греки из горняцкого Гюмюшхане, приглашённые в 1770 году грузинским царём Ираклием II поднимать металлургию. Но лишь к середине ХХ века городу в щели каньона сделалось тесно. "Выход на плато" (простите!) начался в 1962 году, когда был принят очередной генплан Алаверди, а кульминацией его стал запуск в 1977 году канатной дороги - обе её станции я показывал в прошлой части, но стоит она уже 4-й год.

Мы же покинули маршрутку, едва "выйдя на плато", да побрели вдоль него. Навстречу маршрутке откуда-то сверху прикатил вот такой агрегат, на классификацию которого моих познаний не хватает:

Верхний Алаверди - это действительно "тот берег". Изнанка и без того не самого весёлого города, за постсоветскую эпоху ужавшегося почти вдвое, с 25 до 13 тысяч жителей. Если нижние районы тянут скорее на "депрессивный моногород" с тем особым мрачным духом 1990-х, когда враз оставшийся безработным народ не знает, как с этим жить, то в верхних районах больше от "города-призрака", как в Казахстане или на Северах - вплоть до глазниц пустых окон в многоэтажках:

И кто-то держит во дворах кур, а на кадре выше можно заметить роющегося в помойке коня:

Всё это особенно контрастирует с прогрессивной архитектурой последних лет Советского Союза:

Центр Верхнего Алаверди - площадь у заброшенной гостиницы "Дебед":

Среди нескольких "недо-центров" Алаверди она выполняет роль Театральной - внизу просто не нашлось бы ровного места для здоровенного ДК:

Эта площадь - конечная остановка маршруток, и не удивлюсь, если с заходом Солнца их водители оборачиваются в таксистов - "паром" ходит только до 18 вечера, а частники берут с пассажиров, кажется, 2000 драм (около 300 рублей) за спуск и 2500 за подъём. Здесь же, однако, на одной из прилегающих к площади улиц, обнаружилось самое приличное в Алаверди кафе, причём с европейской кухней и совершенно не туристическое - при нас в нём исправно сиживали компании местной молодёжи:

Что интересно, к краю "балкона" Санаинского плато можно подойти, фактически, лишь у верхней станции канатной дороги, а в основном вдоль крайней улицы тянется забор, за которым ещё сотня метров не застроенного пространства. Причём - явно разбитого на участки, где растёт, однако, в основном бурьян. Единственным исключением оказалась вот такая вот чудо-площадка с бесплатным вай-фаем на сгибе улицы:

На цветах у которой вился толстый пушистый бражник - помнится, увидев такого впервые, в Киргизии в 2013 году, я принял его за колибри:

Но в общем из мрачных кварталов Верхнего Алаалди (почему я его так называют - смотрите прошлую часть) откровенно приятно выйти на солнечные ветреные луга:

Где пастораль всё равно...

...продолжает соседствовать с трэшем:

Нынешний Санаин - это фактически шлейф частного сектора, тянущийся от многоэтажек Верхнего Алаверди выше по горам. Но в состав города он вошёл в позднесоветские времена, а как село был старше Алаверди минимум на тысячу лет. Более того, и древний монастырь - не единственная достопримечательность Санаина: среди сельских улиц внезапно возникает реактивный самолёт под бетонным навесом! И это вовсе не случайно МиГ-21 - из Санаина родом были братья Анастас и Артём Микояны, сыновья армянской крестьянки и работяги с медного завода:

Младший из братьев Анушаван Микоян, позже в русских документах назвавшийся Артёмом, родился здесь в 1905 году, закончил два класса воскресной школы при Санаинском монастыре, а после смерти отца в 1918 году отправился к тётке в Тбилиси, тогдашний центр "белых" сил Закавказья. Но в Гражданской войне подросток не отметился, по окончании её отправился к старшему брату Анастасу в Ростов-на-Дону, и за полтора десятка лет, кружными путями через школы, заводы, воинские части и военно-воздушные академии, Москву, Иваново-Вознесенск, Орловщину и Харьков оказался на Авиазаводе №1 у Ходынского поля. Где накануне войны, вместе с Михаилом Гуревичем, сконструировал первый советский скоростной истребитель Микояна и Гуревича - впоследствии просто МиГ. Дальше, на Аллее Мигов в небе многострадальной Кореи уже весь мир познакомился с изобретением армянского инженера, да и для первых космонавтов творение Микояна стало предпоследней ступенькой перед творением Королёва. Юркий и хищный, геральдически треугольный МиГ стал одним из символов русского оружия, а крестьянский сын из Санаина, покинувший это село полуграмотным мальчишкой, внёс пожалуй известнейший армянский вклад в советские технологии. Ну а принятый на вооружение в 1959 году МиГ-21 был, как считается, любимым творением Микояна. Конкретно этот самолёт, впрочем, был выпущен уже после смерти конструктора - в 1975 году:

За козырьком видна аллея, ещё один памятник и собственно здание музея. Анастас Микоян был старше Артёма на 10 лет, а жизнь прожил не менее головокружительную: учился в Тифлисской семинарии, воевал с турками в отрядах Андраника Озаняна, после тяжёлой болезни демобилизовался и продолжил духовную учёбу в Эчмидазине... да познакомился на том пути со Степаном Шаумяном и вскоре стал большевиком. В Бакинской коммуне он нажил прозвище "мусульманской коммунист", так как выступал за независимость Азербайджана в качестве коммунистической республики, а в туркменских песках, куда попал после падения коммуны, чудом избежал расстрела - 26 бакинских комиссаров были казнены по списку распределения продуктов, найденному в кармане у одного из них, и Микоян в этом списке не значился. В итоге бурная военная молодость сменилась карьерой партократа, в основном в сферах внешней торговли и пищевой промышленности, о чём напоминает теперь второй "микояновский" бренд - гигантский мясокомбинат в Москве. В этом есть какая-то ирония: Микоян был вегетарианцем, и даже "рыбные дни" в советских ресторанах внедрил он. Не без помощи брата, думается, выбился в люди Артём Микоян, ну а сам Анастас Ованнесович благополучно пересидел Ленина, Сталина и Хрущёва, организовывал реабилитацию депортированных чеченцев и ингушей, вёл переговоры с Кубой и Америкой в год Карибского кризиса, в 1963 году присутствовал на похоронах Джонна Кеннеди, а в 1965 году вышел на пенсию с должностипредседателя президиума Верховного Совета СССР (аналог президента в сверх-парламентских республиках). Прожив "от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича", Анастас Микоян умер в в 1978 году, на 8 лет позже младшего брата.

Ну а в Санаине у Анастаса и Артёма осталась родня, в том числе средний брат Ерванд и двоюродная сестра Нушик. Последняя, конечно, судеб мира не вершила, но всё же дослужилась до директора местной школы и задалась целью создать в Санаине музей своих великих родичей. Первоначальные попытки организации дома-музея потерпели неудачу - дом Микоянов ещё стоит примерно в километре отсюда, но Ерванд Ованнесович категорически отказался его уступать, и там по сей день живут его потомки. Среди которых - и Айкуш Акбалян, нынешняя директорша музея, который Нушик Микоян всё-таки сумела организовать в 1982 году при школе. В саму экспозицию, где есть и крестьянские вещи из дома Ерванда Ованнесовича, и макет ледокола "Анастас Микоян", и знамя колхоза имени Микояна, мы так и не пошли. А вот в павильончике за ней - чёрный ЗиМ о 6 дверях, причём не Анастаса, а Артёма Микояна:

Идём дальше. Н холмах вокруг села взгляды выхватывает древние часовни - Сурб-Карапет (11 века):

И Сурб-Саркис (13 век) на остроконечной высокой скале:

В однообразном частном секторе предместья появляются "дилижанского" вида здания - то ли дачи тифлисцев, то ли паломнические гостиницы:

На маленькой площади в центре села - уютная чайная (где, впрочем, кроме чая ничего нет) и сувенирный базар. В проёмах за этими домами виднеется благородный древний камень и остроконечные купола:

А среди сувениров - иконы, кресты, макеты храмов:

Как и у любой армянской святыни масштабом выше районной, историю Санаина предания возводят в 4-й век, когда Григорий Просветитель крестил в Вагаршапате царя. Но достоверно обитель над Дебедом известна с 920-х годов, когда здесь обосновалась группа армянских монахов из Константинополя, изгнанных оттуда императором Романом I Лакапином. Из столицы они принесли богословские и научные знания на острие тогдашней человеческой мысли, и в таширской глуши их община превратилась в самый что ни на есть чемаран - то же греки называли академией. Особенно актуальной она стала на рубеже 10-11 веков, когда на стыке Армении с Грузией образовалось независимое Ташир-Дзорагетское царство, спорившее за господство в армянском мире со стольным Ани. Санаинский чемаран возглавил Григорий Магистрос из рода Пахлавуни - древней династии, корнями уходивший в Парфию, в один из её Семи великих домов Карен. И хотя Ташир-Дзорагетское, а с 1064 года Лорийское (после переноса столицы в Лориберд) царство пало в 1118 году, став одной из провинцией окрепшей Грузии, Санаинский чемаран просуществовал ещё несколько веков, повидал немало именитых преподавателей и покровителей (в первую очередь Закарянов), отстроился от нескольких разорений кочевниками и землетрясения в 1139, а зачах лишь после нашествия монголов, да и то не сразу. И в целом сохранил архитектурный облик своего расцвета:

Лучший вид на Санаинский монастырь открывается не с его официальной территории, а из окрестных садов. Не знаю, как бы отнеслись хозяева, начни мы ломиться в калитку, но при попытке забраться в сад с территории монастыря (не зная, что сад уже частный) нам без малейших вопросов показали самый удобный подъём. По армянским меркам Санаин весьма велик, но главные его постройки стоят конгломератом - на фото это церковь Сурб-Аствацацин (934), или вернее её более молодой купол (1654), её "увеличенная копия" собор Сурб-Аменапркич (957-64) и Четырёхстолпный гавит (притвор) с характерным местным куполом в виде усечённого конуса:

Надо заметить, уже на цифровых фотографиях и в чужих блогах Санаин можно увидеть полузаброшенным, с травой и кустами на облупившихся куполах. Но буквально считанные годы назад он был приведён в порядок, да при том как-то очень тактично, без малейшего привкуса новодельности. Вот лишь цифры на камнях напоминают, что облицовку ещё недавно снимали и увозили на реставрацию:

А вот такой вид на обитель открывается от ворот - звонница 13 века, левее крупнейшее в Армении книгохранилище Магистроса Пахлавуни (1063), правее пара гавитов - Трёхнефный (1185) и Четырёхстолпный (1211):

На первом ярусе колокольни был монастырский склад, второй служил часовней, на третьем под ярким окнами работали переписчики книг чемарана, и лишь над ними - собственно звонница, украшенная резьбой:

Необычный для армянского зодчества Трёхнефный гавит церкви Сурб-Аствацацин (он же на вводном кадре) служил собственно чемараном, или вернее, его "поточной аудиторией". Бесчисленные духовные и научные надписи на стенах напоминают об исписанных вузовских партах:

Чемарану же принадлежала узкая галерея, соединявшая гавит с книгохранилищем - построенная на рубеже 10-11 веков меж чуть более старыми церквями, она фактически представляет собой общий для них контрфорс, и как считается, помогла монастырю выстоять во время землетрясения 1139 года. Пол гавита же за века стал усыпальницей, и под хачкарами непосредственно в галерее покоится сам Григор Магистрос Пахлавуни:

Как часто бывает в армянском зодчестве, церковка Сурб-Аствацацин (Богоматери), хоть и древнейшая постройка монастыря, совершенно меркнет на фоне своего гавита:

Четырёхстолпный гавит же больше всего впечатляет куполом - не только снаружи, но и изнутри: за тысячу лет на нём отпечаталось Солнце!

Хачкары на колоннах:

И высокий каменный зал собора Сурб-Аменапркич (Спасителя), запомнившийся парой из хачкара и мемориальной доски у камней алтаря:

Считается, что когда-то у санаинских храмов было не по-армянски пышное убранство, возможно привнесённое византийским происхождением их основателей, но всё это погибло в набегах кочевников и веках запустения. Остались только камни, и потому армяне предпочитали украшать свои церкви только тем, что нельзя сжечь или украсть:

Покинув гавиты, обходим обитель мимо колокольни. Библиотеки 1000 лет назад были не чета нынешним, и хотя бы полтора десятка книг уже казались огромным собранием - ну а как эти книги выглядели, можно оценить в постах про армянскую историю и про ереванский Матенадаран. А это - здешний матенадаран, принадлежавший санаинскому чемарану:

Основанный ещё Григором Магистросом и построенный на средства и под покровительством царевны Грануш, он считался крупнейшим в средневековой Армении:

Изнутри здание весьма интересно технически: от улицы с её переменчивой погодой собственно книгохранилище отделял специальный шлюз с тяжёлыми дверями, которые старались не открывать одновременно. Манускрипты были разложены в десяток ниш-"шкафов", отличавшихся размером и формой и таким образом обеспечивавших в помещении оптимальную циркуляцию воздуха. И хотя книг внутри давно нет, там хранится церковная утварь и уцелевшие в обители предметы старины, поэтому здание большую часть времени заперто. Спрашивать, "как пройти в библиотеку", надо у смотрительницы, однако ключ она выдаёт только группам с гидами да паломникам. Нам же оставалось только любоваться на изящные детали и чуднУю фактуру камней:

Тимпан с кадра выше, впрочем, принадлежал часовенке Сурб-Григор 11 века - одному из последних в Армении круглых храмов, измельчавшему потомку разрушенного землетрясением Звартноца.

Здесь же - единственное место, с которого церковь Сурб-Аствацацин видна в полный рост, то есть не купол 17 века, а основание 930-х годов. Слева - уже нам знакомая галерея и могила Григора Магистроса:

С другой стороны которой высится собор, отсюда выглядящий действительно огромным:

Самое впечатляющее в нём - барельеф, на котором собор держат в руках цари Смбат II и Гурген I из династии Багратид. Смбат II правил всей Арменией в Ани, Гурген I в своём Гугарке положил начало местной династии Гургенидов (Кюрикидов) и основал в 986 году Ташир-Дзорагетское царство. Воевать с Ани пытался его сын Давид I Безземельный, а здесь запечатлены вассал и сюзерен, в чьих руках был общий храм христианской Армении.

За храмами располагался некрополь, один из самых именитых во всей Армении. Вот эта плита, например, отмечает могилы Кюрикидов, то есть, на минуточку, царей!

Следующим родом, писавшим историю Лори, были Закаряны - в конце 12 века братья Иванэ и Закарэ возглавили поход армяно-грузинского войска против мусульман, и дошли в нём аж до Алеппо, покорив по пути многие сельджукские, арабские и персидские города (например, Казвин). Вплоть до нашествия монголов они прервали тюркскую гегемонию в Передней Азии, и в первые десятилетия 13 века остались царями Восточной Армении, вассальными грузинским царям. Само собой, при таком раскладе их оплотом стала именно "Армяногрузия" Гугарк, лежавшее в её пределах бывшее Лорийское царство. Происходили Закаряны из крещённых курдов, и хотя армянами были по вероисповеданию (да и считали себя потомками Багратидв), в Грузии они известны как грузинский род Мхрдрзели, тем более немалая их часть перешли в халкидонизм (православие). Красивое и малопроизносимое грузинское слово восходит к прозвищу - Долгоплечие, а потому поздняя ветвь армянских Закарян на рубеже 18-19 веков интегрировалась в российское дворянство как Аргунтинские-Долгоруковы (Аргутян-Еркайнабазуки). И крестовых походов они уже не совершали, однако именно их землю в 1887 году взяли в концессию французские инвесторы, построившие нынешний Алаверди. Некрополь Аргутинских-Долгоруковых под раскидистым деревом напоминает скорее о русских усадьбах, и ему же принадлежит серая часовня справа:

А вот часовня поодаль куда интереснее - это усыпальница самих Закарян. Вернее, Закарэ Закаряна и его потомков - Иванэ Закарян крестился в халкидонитстве, тем самым основав грузинскую ветвь Мхргрдзели, и его могила находится в соседнем монастыре Ахтала, куда мы ещё доберёмся.

Вокруг Закаряновой усыпальницы стоят и другие часовни с характерной кладкой - красивым тёсанным камнем армяне лишь облицовывали свои храмы, а на самом деле главным стройматериалом средневековой Армении был "римский бетон", смешанный с бутовым камнем:

Рядышком - руины церкви Сурб-Акоп и часовня Сурб-Арутюн:

Вернее, часовней её называют условно - алтарь тут есть, и даже два: Воскресения (собственно "Арутюн") и Григора Тутеворди, настоятеля монастыря эпохи Закарянов. Последнему посвящён и роскошный хачкар, чуть ли не официально считающийся лучшим в Армении и как-то ездивший на выставки в Париж и Нью-Йорк. Но берегут его так, что с первыми дождями в октябре упаковали в плёнку:

В руинах церкви Сурб-Акоп же нам повстречались двое весёлых реставраторов, сперва угостивших нас виноградом. Дальше разговор пошёл сам собой: к тому времени мы уже без трёх 40 дней колесили по Армении, и мне было, о чём расспросить знатоков её зодчества. Как и оказалось, и им меня тоже - ведь тремя месяцами ранее я был в Азербайджане, состояние армянского наследия в котором - для них тема больная и животрепещущая. Впрочем, тут я не принёс им хороших новостей... С развалин часовни мы переместились в ту самую чайную на площади перед монастырём, и хозяйка наливала нам четверым чай за счёт заведения. А напоследок реставраторы на своей машине отвезли нас в центр Верхнего Алаверди, к тому самому итальянскому кафе, о котором я писал в начале рассказа.

Напоследок - вид на Санаин из соседнего Ахпата:

Село с часовнями на скалах и монастырь посреди него:

И вид из Санаина на Ахпат:

На похожую обликом и судьбой, но как бы ни ещё более роскошную обитель: