Зачем в средневековье судили животных?

Да, по нынешним меркам это звучит невероятно бредово, но на деле всё довольно логично. Как мы знаем, в средневековье все дико угорали по радикальному христианству. Так вот, по логике того времени, все творенья Господа получали своё место в жизни с конкретными правами и обязанностями.

Следовательно, перед ликом Всевышнего и человек, и кузнечик были равны. И за одинаковые прегрешения и человек, и кузнечик несли одинаковые наказания. Так что если чья-то коза сожрала всю соседскую капусту — виноват не хозяин-растяпа, в бессовестное копытное!

Рисунок с суда XIV века над свиньёй, обвинённой в убийстве ребёнка. Единственный суд за историю человечества, где животное созналось в собственном преступлении. Как она это сделала история умалчивает.

Суд над животными не отличался от суда над людьми от слова совсем. Тот же зал, те же судьи, и даже адвокаты, защищающие честь и достоинство подсудимого. Судей было двое: гражданский и церковный. Первый выносил приговор за проступок: нападение на человека, порча имущества, убийство.

Но что же делал второй, если животные не были христианами? Как что, отлучал от церкви конечно же! Отныне и навек согрешившим животным запрещали участие в любых церковных мероприятиях и занимать посты в церковной иерархии. Очевидно же, что раньше это им делать было можно. А ещё на преступников можно было пойти крестовым походом, чтобы вразумить бестолковых безбожников!

Но приведение приговора в действие — вот истинный театр абсурда! Преступника выводили на площадь на двух ногах, одевали в мужскую или женскую одежду (в зависимости от пола), и даже «родственников» с «друзьями» приводили, чтобы те увидели обвиняемого в последний раз! Ну а дальше — либо голову с плеч, либо верёвка и мыло. Хоронили бедную животинку, кстати, тоже по-человечески, никто её на фарш не пускал.

Вы не поверите, но в Индии животных арестовывают до сих пор! Если быть точными, то только обезьян. В наши дни адвокатов им не предоставляют и прав не зачитывают. Арест — воспитательная мера, чтобы приматы, разбалованные своим привилегированным статусом «священного животного» не перегибали палку.