1 мировая война и настроения русской армии

Дворяне и простонародье жили в разных районах городов, в деревне помещичий дом жил совершено отдельной жизнью от крестьян из деревни, господа и мужики учились в разных школах, читали разные книги, слушали разную музыку, делали покупки в разных магазинах, ели разную еду, носили разную одежду, и даже разговаривали на разных языках - не считая того, что домашним языком в дворянских семьях был французский, так даже "господский" русский язык отличался от "простонародного примерно как сейчас русский язык от украинского (см .расказ Чехова "Злоумышленник").

Отсюда правящий слой империи - имел нереалистичные представления о жизни и настроениях простого народа.

В отличие от них - революционеры (не только большевики ,но и меньшевики, эсеры и тд) - много ездили по стране, в тч посидели в тюрьмах, отбывали ссылку в разных краях (товарищ Сталин из родной Грузии попал аж в Туруханский край).

Соответственно с ними было все наоборот чем с представителями официальной власти - то есть революционеры много общались с простыми людьми в неофициальной обстановке, тот же Ленин в ссылке жил в крестьянской избе, запросто ходил на охоту с деревенскими мужиками, это дало революционерам знание реальной жизни населения, ну и умение говорить с простыми людьми тоже - Ленин, Троцкий, Зиновьев и т.д. после 1917 - легко собирали многотысячные митинги рабочих и солдат, на которых по несколько часов разговаривали с простым народом и их слушали.

Последствия такого социального разделения проявились в частности в 1 мировую войну - правящие верхи были искренне уверены, что широкие массы тоже хотят войны до победного конца, спасать от германцев славянских братушек и вернуть православный крест на Святую Софию.

Не смотря на то что интеллигенты и дворяне, служившие в действующей армии на передовой - буквально кричали об обратном.

Федор Степун, философ и социолог, высланный большевиками в 1922 году из Советской России, пишет 19 января 1917 года жене с фронта: "А война становится все ожесточеннее и все ужаснее. Удушливые газы, огнеметатели, горны, минные галереи, бесчисленные аэропланы — всего этого в 15-м году мы не знали, а теперь у нас прямо-таки французский фронт.

Что же мы всему этому противопоставим?

(Техника и организация нам никогда не давались, и те некоторые усовершенствования, которых мы на третьем году войны с грехом пополам добились, решительно ничего не значат по сравнению с тем, что за это время сделали немцы).

Каратаевский дух «серых героев» и беззаветную храбрость «суворовских орлов»?

Но ведь это фразы, — факты же говорят совсем о другом.

У нас в бригаде недавно получен приказ стрелять по своим, если стрелки будут отступать без приказания.
В N-ой дивизии опять беспорядки и опять расстрелы.

Отношения между артиллерией и пехотой с каждым днем ухудшаются: недавно пехотинцы забросали ручными гранатами наш наблюдательный пункт, а разведчика 5-ой батареи нашли мертвым в пехотных окопах со штыковой раной (немецкой атаки в это время не было).

Сама же пехота сейчас никуда не годится; необученная, неспаянная и трусливая, она все меньше и меньше выдерживает натиск первоклассных немецких ударных батальонов.

Как-никак, все это свидетельствует о такой степени падения пресловутого духа русской армии, при которой продолжение войны становится почти что невозможным.

Не знаю, может быть, я не прав, но иной раз, внутренне созерцая Россию и всю накопившуюся в ней ложь, я решительно не представляю себе, как мы доведем войну не до победного, конечно, но хотя бы до нестыдного, приличного мира.

Руководящая интеллигенция в лице прогрессивного думского блока и группы московских славянофилов, все еще исполненная завоевательных тенденций и плененная пустыми фразами о народности войны и «исконных» задачах России, решительно не замечает, что она — штаб без армии, и, в случае падения самодержавия, во что я мало верю, войны до конца довести не сможет;
ибо армия, т. е. весь народ русский, не только с интеллигенцией против своего врага—самодержавия, но и с самодержавием против интеллигенции — за сепаратный мир".

(Из книги «Из писем прапорщика артиллериста», ее переиздали в 2020 году).

***

Монархисть Василий Шульгин свидетельствовал о том же:
"Я был на фронте. Я видел всё. Я видел неравную борьбу почти безоружных наших бойцов с ураганным огнём немцев... Я принёс в Думу... закипающее негодование армии против тыла"