Алмазная афера на заводе «Кристалл»

Автор послания сообщал, что в обмен на сохранение ему жизни готов написать правдивую и назидательную книгу в трех частях – "Алмазной тропой", "Бриллиантовая лихорадка" и "Расплата".

Казаков ответа не дождался. Власти меньше всего нуждались в публичном покаянии преступника, хватающегося за соломинку: все 150 томов уголовного дела № 22/246, в котором следователи Комитета государственной безопасности изложили технологию хищений на режимном предприятии, получили гриф "Совершенно секретно". Что касается назидания, то для коллективов Смоленской и других фабрик в СССР, входящих в объединение "Кристалл", оно заключалось в самом приговоре облсуда: четыре основных фигуранта самой крупной "бриллиантовой аферы" за всю историю СССР находились в камере смертников в ожидании казни.

"Приходя на смену, раздеваешься как в бане догола"
Смоленский "Кристалл" (ныне ОАО "Производственное объединение «Кристалл») сдали в эксплуатацию в 1964 году. Возводили его с советским размахом: он стал одним из крупнейших предприятий Европы по производству бриллиантов. С вводом в строй ограночных фабрик в других регионах СССР за опытом в "бриллиантовую столицу", как окрестили Смоленск, наезжали из Москвы, Белорусссии, Армении и Украины. Не в последнюю очередь новичков отрасли интересовала организация строгого режима на предприятии. На фабрике его называли "голевым".

Чтобы попасть в цеха на смену, работники, раздевшись до трусов и оставив в индивидуальных шкафчиках одежду и обувь, проходили в таком виде через раздельные спецпропусники для мужчин и женщин, где дежурили контролеры, затем в другом помещении облачались в спецовку и обували тапочки. После окончания рабочего дня спецовки возвращалась на место, а обнаженные работники снова дефилировали в спецпропускники, где вычесывали расческой волосы, полоскали над раковиной рот, проходили внешний досмотр и переодевались в свою одежду. Такой порядок во многом сохранился и после появления в цехах различных технических средств наблюдения и контроля.

Раскольщик алмазов Евгений Бабушкин, проработавший 5 лет в "Кристалле" в 90-х годах прошлого века, рассказывал: "В цеха два входа: женский и мужской. Каждое утро людей раздевают до трусов и выдают рабочую одежду. Каждый вечер – раздевают до трусов и выдают гражданскую. Все не так, если где-то в цеху бриллиант вылетает из шлифовального круга. Загорается белым и красным слово «Потеря», и людей раздевают уже догола. Цех пылесосят, мусор сжигают, бриллианты – не горят. Раньше была еще раковина и человек при ней. В раковину плевали. Человек проверял, нет ли в слюне бриллиантов.

Потом человека сократили. Как и психолога, который следил, чтоб у рабочих не было срывов. Бабушкин приводит интересную деталь: в цехах не рекомендовалось перешептываться между собой. Об этом ритуале писал в своем блоге и Александр Черняков, который пришел на "Кристалл" в начале 90-х: "Чтобы попасть в цех, нужно для начала пройти спецпропускник. Приходишь, раздеваешься как в бане догола и бодро в одних тапочках шлёпаешь мимо проверяющего в следующую раздевалку. Там уже одеваешься в свой фабричный комплект одежды и только потом проходишь в цех. Точно такой же нудистский променад совершается в конце рабочего дня по дороге обратно".

"Как таковых хищений на заводе как бы не было"
Почти вся продукция фабрики уходила на экспорт и служила серьезным источником валютных поступлений в государственную казну. В связи с этим особое внимание "Кристаллу" уделяли областные управления МВД и Комитета госбезопасности. В отделе борьбы с хищениями социалистической собственности и спекуляцией (ОБХСС) УМВД выделялся сотрудник, контролировавший деятельность фабрики – от получения якутских алмазных полуфабрикатов до изготовления бриллиантов. Плановые и неожиданные проверки документации, бухгалтерского учета, фактического наличия сырья и изготовленных драгоценных камней на "Кристалле" были обычным явлением. Еще один куратор фабрики – специально назначенный сотрудник УКГБ. В круг задач чекиста входило, в частности, создание на фабрике сети осведомителей, оперативная проверка поступающих на "Кристалл" людей, а также работников, живущих не по средствам.

Тройной контроль администрации, милиции и КГБ позволял предотвращать отдельные попытки хищения продукции, но только спустя годы после открытия "Кристалла" оказалось, что вынос за его пределы бриллиантов и алмазных полуфабрикатов, а также торговля ими на черном рынке носила организованный характер. При этом документальные проверки ОБХСС не выявляли недостачи.

"Больше всего меня поразили масштабы хищений", – вспоминал Александр Табачков, возглавлявший в 1979 году следственную группу областного УКГБ. И тут же отметил парадоксальность сложившейся тогда ситуации. Но... Как таковых хищений на заводе как бы не было. Не было! Директор "Кристалла" Судовский в разговоре со мной, ссылаясь на документы, которые и впрямь оказались в ажуре, убежденно заявлял: "У нас нет хищений, у нас все происходило в соответствиии с технологическим планом". Действительно, количество изготавливаемых бриллиантов соответствовало по нормативам отпущенному сырью.

Человеком, который сумел найти в технологической цепочке "получение сырья – сдача готовой продукции" способ для массового хищения и водить за нос Игоря Судовского, которого называли отцом гранильной отрасли страны, а иже с ним кураторов из МВД и КГБ, стал Василий Казаков.

Из анкеты арестованного:
"Казаков Иван Алексеевич, 1940 г. рождения, в деревне Новая Смоленской области, русский, беспартийный, образование 8 классов. Женат, трое несовершеннолетних детей. Ранее судим. Живет в Смоленске..."

"По своей дури я не считал свои камни ворованными"
22-летний Казаков пришел на "Кристалл" в 1964 году, где прошел производственное обучение, освоив профессии распиловщика, обдирщика, огранщика, сортировщика и кристаллографа, после чего он дал следующую подписку: "Я, Казаков Иван Алексеевич, получив квалификацию огранщика, распиловщика, обдирщика, обязуюсь не принимать никаких частных заказов по своей специальности и не исполнять их в стенах фабрики так и вне ее, не выносить с фабрики бриллианты, алмазы и драгметаллы и готовые ювелирные изделия. За нарушение данной подписки я несу ответственность".

По версии следователей УКГБ, Казаков с самого начала работы на фабрике строил планы по изготовлению и реализации "собственных" бриллиантов". На допросах он объяснил, что его толкнула на преступление "маленькая зарплата", вот он и решил "сам себе помочь". А в дальнейшем хищение камней, по его словам, стало увлечением: "Мне нравились бриллианты, рассматривая их, я словно погружался в другой мир – удивительный и прекрасный. Я видел в них неповторимую красоту игры света". И тут же перешел к прозе жизни: "Но прошу учесть, гражданин следователь, что по своей дури я не считал свои камни ворованными, они появлялись как бы из отходов..."

Следователь предложил подробно пояснить это заявление. "При обработке алмаза неизбежны технологические отходы – крупицы, сколы. Они нигде не учитываются, – рассказал подследственный о придуманной им схеме хищений. – В дальнейшем небольшой скол можно заменить на больший и совершать эти подмены до тех пор, пока он не превратится в пригодный для обработки камешек..." "Но это будет совсем маленький камешек", – полувопросительно заметил следователь. "Да, но его можно "нарастить", то есть, дождавшись следующего заказа, обменять на больший... – ответил Казаков. – Потом из него при обработке выйдет бриллиантик". Казаков также рассказал, что на фабрике на сколы установилась твердая такса – 50 рублей. Крошечный кусочек закатывали в пластилин и в ожидании покупателя прикрепляли в укромных местах. А когда на "Кристалле" были созданы участки закрытого цикла, у "селекционеров по выращиванию алмазов" отпала нужда бегать по цехам в поисках сколков – все было под рукой.

Следствие установило, каким образом "личные" бриллианты и алмазы выносились с особо режимного предприятия. Об этом вспоминал Алексей Кузовов, член следственной группы УКГБ. Наиболее надежным "тайником" для драгоценных камней считали полость рта. Бриллиантик держали под языком или за щекой и в случае вероятности его обнаружения контролерами проглатывали. Кузовов назвал и другие способы: нелегальную продукцию удавалось проносить, прикрепив в волосах или под ногтями, а также в ушной раковине или в интимных местах. Хищениям способствовал и тот факт, что на должностях контролеров в спецпропускниках работали в основном пенсионеры, получающие копеечную зарплату, часть из них закрывали глаза на нарушения режима.

Ударник "теневого производства"
По оценке следствия, на Казакова работали около 40 человек, из них чекисты выделили в детальную разработку ближайшее окружение "дяди Вани", как звали Казакова в команде. В их числе оказался Александр Борисенков.

Из анкеты арестованного:
"Борисенков Александр Дмитриевич, 1950 года рождения, в г. Смоленске, русский, образование 10 классов, ранее не судим, кандидат в члены КПСС..."

Обдирщик алмазов Борисенков не раз становился победителем социалистического соревнования, выполняя план на 150–170 процентов при хорошем качестве продукции. Между тем передовик производства в 1973 году "вырастил" первый собственный бриллиант и по 1979 год успел, по данным следствия, похитить около сотни бриллиантов общим весом 119 каратов и около 80 алмазных полуфабрикатов –всего на 674 тысячи 500 рублей.

Казаков привлекал Борисенкова к поиску новых рынков сбыта драгоценных камней за пределами Смоленска, и тот вывел "дядю Ваню" на покупателей в лице польских строителей, работавших в Белоруссии. Когда в 1975 году Казаков, предупрежденный знакомым милиционером из внешней охраны фабрики, что им интересовался куратор из ОБХСС, решил не искушать судьбу и уволиться с предприятия, он передал бразды правления преступной группой Борисенкову. Обдирщик вовлекал в нее нечистых на руку работников-одиночек, руководил ими, распределял деньги, полученные от продажи драгоценных камней.

В отличие от знатного обдирщика Борисенкова, Эдуард Куртенков был "ударником" теневого изготовления бриллиантов. По данным следствия, самое большое их количество вышло из его рук.

Из анкеты арестованного:
Куртенков Эдуард Сергеевич, 1947 года рождения, в г. Смоленске, русский, беспартийный, образование среднее, женат, трое несовершеннолетних детей. Ранее не судим.

На фабрику он пришел в 1965 году. "За период работы показал себя с отрицательной стороны, – указывалось в характеристике на Куртенкова, представленной суду. – Постоянно проявлял личную недисциплинированность. К работе относился халатно, норму выработки выполнял на 60–70 процентов. Имеет выговоры за нарушения инструкции по работе с алмазами и за прогулы. В марте 1969 года против Куртенкова было возбуждено уголовное дело по факту хулиганства. Передано в товарищеский суд коллектива, который вынес ему порицание, а администрация перевела его до исправления в подсобные рабочие..." Такое снисходительное отношение к Куртенкову некоторые были склонны объяснять тем, что отец Куртенкова многие годы служил в областном управлении МВД.

В суде Куртенкову было предъявлено обвинение в том, что он с сентября 1973 года по октябрь 1979-го "совершал хищения природных драгоценных камней, являющихся валютными ценностями, в особо крупных размерах, и продавал их, тем самым нарушая правила о валютных операциях". В ходе предварительного следствия ему был задан вопрос о том, чем он объясняет хищения на "Кристалле". Он ответил: "Массовое воровство происходило из-за того, что плохо поставлена воспитательная работа. У нас среди рабочих было такое мнение, что мы берем как бы свое, а не государственное". И объяснил, что полученные за ворованные бриллианты деньги рабочие использовали по-разному: "Кто-то оставлял на черный день, кто просто сразу проедал..."

Сам Куртенков, получавший на фабрике 150 рублей, за 300 рублей в месяц нанял владельца "волги", которые привозил его на работу и забирал после окончания смены. Он мог позволить себе на такси с приятелями приехать в Москву, покутить в ресторане, а затем на том же такси вернуться в Смоленск.

Бывший следователь УКГБ Табачков рассказал о таком случае. Как-то Куртенкову пришлось добираться домой на трамвае. Билета он не взял, а когда вошедший в вагон контролер потребовал заплатить штраф, он достал пятирублевую купюру и демонстративно пробил ее на компостере и протянул ее контролеру (проезд на трамвае стоил 5 копеек). Оставлял он и на "черный день". По данным следствия, через его руки за несколько лет прошли 123 неучтенных бриллианта весом 155 каратов, часть из них он заложил в тайник, устроенный на могиле отца. Но при проведении следственного эксперимента установили, что он пуст. Подозрение в том, что камни перепрятала сестра арестованного, доказать не удалось.


Всесоюзная сходка похитителей бриллиантов
Куртенков, как и Борисенков, по поручениям Казакова искал пути сбыта смоленских бриллиантов на черных рынках страны, минуя при этом посредников. Но Казаков пришел к мысли, что ему нужен человек, которому он мог полностью доверять и направлять в длительные вояжи по стране для заключения сделок с крупными оптовыми покупателями. При этом он не должен быть связанным непосредственно с фабрикой. В конце концов, "дядя Ваня" остановился на кандидатуре своего старшего брата Николая.

Из анкеты арестованного:
"Казаков Николай Алексеевич, 1923 года рождения, в деревне Новая Смоленской области, русский, беспартийный, слесарь со средним образованием, на пенсии. Без определенных занятий. Ранее трижды судим".

За первой сделкой Казакова-старшего в Смоленске с "купцами" из Армении младший брат наблюдал из машины, припаркованной недалеко от места встречи. В ходе переговоров была достигнута договоренность о регулярных поставках в Армению, а далее в Иран. С того дня и до ареста в 1979 году Николай Казаков совершил десятки незаконных операций с огромными валютными ценностями. И впоследствии попал в число основных фигурантов уголовного дела.

Первый пункт сбыта бриллиантов Казаков-младший организовал на Краснинском рынке областного центра еще в 1972 году, затем еще в нескольких районах города и загородном мотеле. Постепенно торговля смоленскими драгоценными камнями вышла за переделы города и области. Продукция, изготовленная подпольно на местной фабрике, появилась в Сочи, Алуште, Юрмале, Риге. И, конечно, в Москве.

Но у команды Казакова со временем появились конкуренты на Украине, в Белоруссии и Армении, где были открыты фабрики, вошедшие во всесоюзное объединение "Кристалл". В декабре 1978 года по инициативе Казакова в санатории "Красный бор" под Смоленском тайно встретились расхитители алмазов из этих республик, чтобы установить взаимовыгодное партнерство и "цивилизованный" раздел черных рынков сбыта драгкамней. "Делегаты" сошлись на том, что в целях повышения доходов необходимо избавляться от услуг перекупщиков и наладить прямой выход на крупных московских и зарубежных покупателей. А "дядя Ваня" в заключительном слове призвал к взаимному доверию, "честному" сотрудничеству и увеличению выпуска "собственных" бриллиантов.

Казаков не подозревал, что его подпольный "трест" уже попал в поле зрения Комитета Госбезопасности. В СССР готовились принять многочисленных участников и гостей летних Олимпийских Игр 1980 года и чекисты загодя "очищали" столицу от "нежелательных элементов": так в ходе нескольких оперативных мероприятий на черном валютном рынке задержали нескольких продавцов больших партий драгоценных камней, в том числе московскую валютную проститутку Александру Кристинсен и жителя Каунаса Геннадия Александрова. Эксперты установили их происхождение – Смоленская фабрика. Кристинсен и Александров на допросе показали, что приобрел бриллианты для продажи покупателям из Европы, а Александров сказал, что получил их у некого Куртенкова из Смоленска. Чекисты областного центра к тому времени уже установили наружное наблюдение за людьми, подозреваемыми в торговле неучтенными бриллиантами в городе и области, а также выявили места, где заключались такие сделки, а показания Александрова ускорили события. Были поставлены на ноги и управления КГБ в других регионах, где отмечались случаи реализации бриллиантов. Близилась развязка.

Операция "Бриллиантовая паутина"
О ходе операции, которой в КГБ дали кодовое название "Бриллинтовая паутина", докладывали непосредственно Председателю Совета Министров Алексею Косыгину, которого обеспокоили масштабы преступных посягательств на валютно-кредитную систему государства. Аресты начались в 1979 году. Бывший старший следователь по особо важным делам КГБ СССР Борис Чечеткин в своих воспоминаниях привел любопытную деталь: Куртенкова арестовали в Москве на квартире его сестры на улице "Матросская Тишина", на которой расположено известное СИЗО.

О подробностях арестов в Смоленске рассказал тележурналистам бывший оперативный уполномоченный УКГБ по Смоленской области Владимир Куклин. По его словам, старшим группы, которым предстояло задержать братьев Казаковых, Борисенкова и некоторых других подозреваемых, вручили конверты с адресами и планом действий, которые они вскрыли только после того, как выехали с территории управления. Главного организатора "алмазной аферы" дома и в городе не нашли, он каким-то образом узнал о готовящейся поимке и накануне улетел в Кисловодск, где решил на первое время затеряться среди партийно-чиновничьей публики в одном из санаториев. В руки КГБ он попал 5 ноября 1979 года.

Следствие по уголовному делу о хищениях на Смоленской фабрике велось около 2 лет. "Дядя Ваня" долгое время отказывался указать на тайники, где он хранил драгоценные камни, а когда пошел на сотрудничество со следствием, только в одном из пяти тайников нашли 153 "собственных" бриллианта, 35 алмазов, 6 слитков золота и россыпь золотых монет царской чеканки. А его подельники показывали, что Казаков похитил в общей сложности около 10 000 тысяч камней. Его брат места своих "заначек" следствию так и не указал. В тайнике Борисенкова нашли более 600 тысяч рублей.

За год до ареста фигурантов "алмазной аферы", а именно 21 сентября 1978 года, Совмин принял постановление № 786 "О частичном изменении Постановлений Совета Министров СССР от 11 июля 1957 г. № 820 и от 20 марта 1970 г. № 180". Документом многократно увеличивались размеры материальной ответственности лиц, виновных в хищении, недостаче и сверхнормативных потерях драгоценных металлов, драгоценных камней и других валютных ценностей. Так вот, по подсчетам экономистов из КГБ, преступная группа Казакова нанесла государству колоссальный по тем временам ущерб – 13 миллионов рублей.

В областной суд дело было передано в апреле 1981 года. Суд решил, что братья Казаковы, Куртенков и Борисенков представляют исключительную опасность для общества, своими действиями они подрывали экономическую мощь советского государства. За хищения драгоценных камней в крупных размерах в составе организованной группы, нарушение правил о валютных операциях и спекуляцию валютными ценностями при отягчающих обстоятельствах все четверо были приговорены к смертной казни.

Вместо эпилога
В 2006 году председатель Смоленского областного суда Владимир Войтенко в интервью журналу "Судья" (№ 6 (918), 2006) рассказал, что "опытный, зрелый судья областного суда", рассматривавший нашумевшее дело на фабрике по производству бриллиантов, после процесса "так сказать, развинтился, дал слабину. А ведь был на хорошем счету. Но у него хватило ума самому уйти в отставку".