"Ханс Хедтофт": последняя жертва айсбергов

Подавляющее большинство парламентариев безоговорочно поддержало этот проект, кто-то из них воздержался, но один из парламентариев — как ни странно, коренной житель острова Ауго Линг — выступил категорически против. Эскимосам не так уж часто приходится бывать в Европе, говорил он, и пользоваться морским транспортом они не будут. Если так, то для кого судно будет строиться?

Линг предупреждал и о том, что судно во время рейсов будет находиться намного севернее зон, контролируемых службой ледового патруля, и что плавание в ледовых условиях, особенно в период полярной ночи, несмотря на самое современное оборудование, будет сопряжено с огромным риском.

Известно, что с отвесных берегов Гренландии сползают в воды Атлантического океана ледники, огромные осколки которых, называемые айсбергами, уносятся течениями и ветрами на юг. Они скитаются по океану по воле волн и представляют грозную опасность для судоводителей.

Столкнувшимся с ними судам они несут почти всегда быструю и верную гибель. Недаром моряки называют их «молчаливой смертью», «дрейфующей гибелью», «белыми призраками» и другими не менее мрачными именами.

Все же большинством голосов фолькетинг принял решение о строительстве судна для плавания в Гренландию.

В середине 1957 года заказ на постройку теплохода был выдан известной судо- и машиностроительной фирме «Бурмейстер ог Вайн».

Работы по строительству судна велись быстро, и примерно через год в торжественной обстановке оно было спущено на воду. Разбив о его форштевень традиционную бутылку шампанского, «крестная мать» нарекла его «Ханс Хедтофт» (Hans Hedtoft) — по имени датского национального героя.

Теплоход еще стоял у достроечной стенки, а столичные газеты уже писали о том, что «Ханс Хедтофт» лучшее из судов, когда-либо созданных для плавания в тяжелых ледовых условиях, что Гренландия, благодаря открытию постоянной трансарктической линии, станет близкой к Дании и что теперь будет переброшен надежный мост между столицей и самой отдаленной провинцией королевства.

В конце 1958 года «Ханс Хедтофт» официально вступил в состав датского торгового флота. Теплоход имел водоизмещение три тысячи тонн и был рассчитан для плавания в условиях зимней навигации в Северной Атлантике. Его снабдили двойным днищем, семью прочными водонепроницаемыми переборками, усиленным набором корпуса и дополнительным ледовым поясом из специальной стали.

Теплоход имел новейшее навигационное оборудование и радиолокационную аппаратуру. Для спасения пассажиров и экипажа на судне имелись спасательные шлюпки, автоматические надувные плоты с аварийным снаряжением и герметично закрывающийся моторный бот. Теплоход отвечал самым высоким требованиям как датских страховых компаний, так и регистра Ллойда.

Своими обводами «Ханс Хедтофт» не походил ни на одно грузопассажирское судно: его отличали острый форштевень и крейсерская корма. Длинная двухэтажная надстройка тянулась от носового грузового трюма до самой кормы.
Проектировщики и строители фирмы «Бурмейстер ог Вайн» считали теплоход «практически непотопляемым». Утверждавшие это словно забыли, что сорок шесть лет тому назад такие же слова говорились и о «Титанике». История, к сожалению, повторяется.

Капитаном «Ханса Хедтофта» был назначен 59-летний Payee Рамуссен, опытнейший датский судоводитель. Тридцать два года плавал он в полярных морях и как никто другой знал все их коварство. За свою долгую службу на море он не раз попадал в опасные ситуации, но всегда благополучно выходил из них. Недаром он носил прозвище “морской волк”. По иронии судьбы и капитану «Титаника» к моменту гибели было тоже пятьдесят девять, и проплавал он по морям-океанам тоже тридцать с небольшим лет...

8 января 1959 года в торжественной обстановке, провожаемый добрыми напутствиями и гудками судов, «Ханс Хедтофт» снялся со швартовых и взял курс на Готхоб.

Приход «Ханса Хедтофта» в Гренландию вызвал там непередаваемый восторг. Теплоходу была устроена торжественная встреча, снова произносились речи, на его борту толпились возбужденные европейцы и эскимосы. Еще бы им не быть возбужденными: ведь далекая провинция получила первую постоянную судоходную линию!

«Ханс Хедтофт» доставил в Готхоб много разных грузов и три десятка пассажиров. На приеме, устроенном в честь благополучного завершения первого рейса, капитан Payee Рамуссен вновь восторженно отозвался об отличных мореходных качествах своего судна и заверил всех, что круглогодичная навигация отныне — дело решенное.

Он не стал говорить о трудностях ледового плавания, об огромном количестве ледяных полей и айсбергов, встреченных ими у мыса Фарвель, где Восточно-Гренландское течение описывает гигантскую дугу, о сложности судовождения в условиях полярной ночи. Зачем пугать потенциальных пассажиров?

Пока теплоход стоял у причала Юлианехоб, он сделался местом паломничества: на нем перебывали почти все жители столицы Гренландии, официальные лица, представители прессы и радио. Команда теплохода, между тем, готовилась в обратный рейс. Судно должно было забрать из Готхоба грузы и пассажиров. Плавание на линии Копенгаген — Готхоб — Копенгаген должно было завершиться точно в назначенный час — не раньше, но и не позже. От этого зависел престиж и судоходной компании, и самого капитана.

Когда наступил день отхода судна, погода резко ухудшилась, стрелки барометра начали стремительно падать. Между тем теплоход уже принял груз, в его каютах разместились пятьдесят пять пассажиров — в основном местные жители. Среди них было девятнадцать женщин и шесть детей.

Был в числе пассажиров и Ауго Линг — тот самый, который три с небольшим года назад выступал в фолькетинге против постройки судна. Он сопровождал важный груз: тринадцать металлических ящиков, в которых находились уникальные архивные материалы по истории Гренландии, в том числе рукописи пастора Ханса Эгеде, относящиеся к 1720—1730 годам. Эти материалы Линг должен был передать на хранение в королевскую сокровищницу в Копенгагене.

В четверг, 29 января 1959 года, «Ханс Хедтофт» отдал швартовы и медленно отошел от причала. На судне были включены все палубные огни, горели оба прожектора, празднично сияли окна и иллюминаторы. Во мраке полярной ночи теплоход, резко выделяясь на фоне темной воды и черного неба, казался сказочным сверкающим дворцом.
Отплывавшие пассажиры толпились у борта, провожающие — на причале. Звучали громкие прощальные возгласы, пожелания доброго пути, удачи и всего того, что обычно желают при расставании.

Погода продолжала портиться. Даже здесь, в фиорде, ветер остервенело и больно стегал снежными зарядами. Небольшие льдины колыхались в черной, казавшейся густой и маслянистой воде, негромко постукивали о борт судна. Прогноз не сулил ничего хорошего — барометр продолжал падать. Надвигался шторм, особенно опасный полярной ночью в океане, да еще у берегов острова, являющегося «родиной» смертельно опасных айсбергов.

Капитан Payee Рамуссен все это отлично понимал, но тем не менее ни на минуту не задержал отход своего судна. Он знал и другое: рейс Копенгаген— Готхоб— Копенгаген мог считаться успешно завершенным только при условии, если «Ханс Хедтофт» точно по расписанию, минута в минуту ошвартуется у назначенного для него причала во внутренней гавани Копенгагенского порта.

Еще несколько дней назад погода была более благоприятной для плавания, и Рамуссен имел значительно больше шансов благополучно провести свой теплоход через опасный район скопления айсбергов у мыса Фарвель. Но капитан получил четкое и категорическое указание компании о продолжительности пребывания в Готхобе и точном времени прибытия в Копенгаген. И никакие самые неблагоприятные прогнозы погоды не смогли бы заставить Рамуссена нарушить это указание.

Ветер завывал в антеннах судна, вихрил на палубах сухой колючий снег, суровая зимняя Атлантика угрюмо вздыхала. Береговые огоньки скоро затерялись в частой сетке метущегося снега. Пассажиры поспешили уйти в уютные теплые каюты. Никто из них и членов экипажа не знал, что эти огоньки — последние, которые они видят в своей жизни, и что «Ханс Хедтофт» упрямо идет навстречу своей скорой гибели.

Пока «Ханс Хедтофт» пробирался через забитый мелким льдом пролив Девиса, подходя к крайней южной оконечности Гренландии — мысу Фарвель, наступило утро пятницы, 30 января. Как только теплоход прошел мыс и оказался на просторе Северной Атлантики, его встретила тяжелая океанская штормовая волна. Снег не прекращался. Крупные льдины встречались все чаще и чаще.

Вахта на «Хансе Хедтофте» была усилена, оба локатора непрерывно обшаривали поверхность океана. И неудивительно: в это время года волны особенно часто носят айсберги, кочующие группами и в одиночку. Одни из них вздымаются над водой на десятки и даже сотни метров и их нетрудно вовремя заметить, другие же еле-еле возвышаются над поверхностью воды. Они-то особенно опасны, так как их изображение на экранах локаторов смазывается отражением от волн.

Капитану все время приходилось маневрировать, уклоняясь от столкновения с возникающими то справа, то слева, то прямо по курсу молчаливыми призраками. Тяжелая волна и обилие льда не позволяли идти полным ходом, то и дело приходилось сбавлять обороты двигателей, а иногда даже и давать задний ход.

Теплоход сильно качало. Тучи брызг вперемешку со снежными зарядами обрушивались на палубы. Началось обледенение корпуса судна, надстройки и палубы покрылись ледяной коркой.

Еще в 10.30 вахтенный радист «Ханса Хедтофта», связавшись с радиостанцией Копенгагенского порта, сообщил, что рейс проходит успешно, но в очень тяжелых штормовых и ледовых условиях. А уже через час с небольшим, в 11 часов 54 минуты, радиооператор станции мыса Рае на острове Ньюфаундленд принял сигнал бедствия: «SOS! SOS! SOS! Теплоход “Ханс Хедтофт” столкнулся с айсбергом. Наши координаты: 59 град. 5 мин. широты северной, 43 гр. долготы западной. До мыса Фарвель 38 миль. Нуждаемся в немедленной помощи».

Одновременно с оператором мыса Рае этот же сигнал бедствия принял и радист корабля береговой охраны США «Кэмпбелл». Он тут же поставил об этом в известность координационный центр береговой охраны в Нью-Йорке.

На десятом этаже старинного здания по Лафайет-стрит, величественного и массивного, по позывным быстро установили государственную принадлежность судна, с помощью расчетов по таблицам и прикидкам на карте так же быстро выяснили, что ближе всех к терпящему бедствие судну находится как раз этот самый «Кэмпбелл», и дали команду полным ходом идти на помощь «Хансу Хедтофту».

Правда, близость «Кэмпбелла» к месту аварии была относительной — почти триста миль. К тому же погода и ледовые условия не позволяли дать полный ход, и в лучшем случае «Кэмпбелл» мог прийти на помощь бедствующему судну не ранее чем через двадцать часов или даже через сутки.

Но приказ есть приказ, и «Кэмпбелл» взял курс на норд. Две его турбины могли выжать при самых благоприятных условиях не более двадцати узлов хода. А огромные волны и все чаще встречавшиеся крупные льды вскоре вынудили командира «Кэмпбелла» снизить скорость хода сначала до семнадцати, а затем и до двенадцати узлов.

События же на «Хансе Хедтофте» разворачивались катастрофически быстро. В 12.30 радист Хуго Виндструп сообщил:
«Повреждения значительны. Справиться с поступлением воды не можем. Вокруг много льда. Машинное отделение под угрозой затопления. Все, кто нас слышит, торопитесь!»

Трагический призыв слышали многие, но в эту январскую ночь повторилась драма апрельской ночи 1912 года: тогда призыв о помощи гибнущего «Титаника» приняло много судов, но ни одно из них не оказалось достаточно близко к месту катастрофы.

Координационный центр береговой охраны установил контакты со многими судами, находившимися в Северной Атлантике. Вскоре выяснилось, что ближе всего к гибнущему судну находится западногерманский траулер «Иоханнес Круесс». Он тоже поспешил на помощь «Хансу Хедтофту». Однако все, что он мог дать, — это десять узлов самым полным ходом. Еще не менее десятка судов сообщило, что идут на помощь, но все они были безнадежно далеко от погибающего судна.

В 12 часов 42 минуты с «Ханса Хедтофта» последовало новое сообщение: «Вода появилась в машинном отделении, хотя работают все насосы. Появился крен на левый борт». Спасатели изо всех сил пробивались к терпящему бедствие кораблю. А с аварийного судна летели в эфир новые призывы о помощи: «13.22. На борту девяносто пять человек пассажиров и экипажа. Тщетно пытаемся задержать поступление воды. Возможно, скоро прекратится подача электроэнергии. Все, кто слышит нас, окажите помощь немедленно!»

«Держитесь! — радировал “Иоханнес Круесс”. — Идем к вам полным ходом. Давайте сигналы прожекторами или ракетами. Спускаете ли вы шлюпки?»

На этот вопрос ответа не последовало. Зато «Ханс Хедтофт» сообщил: «13.50. Осадка растет. Крен тоже. В машине находиться почти невозможно. Левый дизель-генератор затоплен. Торопитесь! Торопитесь!»

Но торопиться не позволяли льды. Уже несколько раз траулер чудом спасался от столкновения с ледяными полями и полузатопленными айсбергами. «Кэмпбеллу» было не менее тяжко.

«14.20. Машинное отделение затапливается. Через несколько минут остановится второй дизель-генератор. Осадка и крен растут...»

«Спускаете ли шлюпки? Мы так близко от вас. Будем подбирать шлюпки. Сколько их спущено?» — вновь и вновь запрашивал радист траулера, но ответа вновь не последовало. В 14.40 «Иоханнес Круесс» передал: «Объект виден на локаторе. Начинаю поиск».

В 15.10 радист «Ханса Хедтофта» сообщил, что работает на аварийном передатчике и что теплоход погрузился в полную тьму. А еще через двадцать минут в эфире прозвучал отчаянный вопль:

«Больше держаться невозможно. Прекращаю работу. SOS! SOS! Тонем! Льдины таранят борт, заползают на палубу. Прекращаю работу. Тонем!»

Передача оборвалась. После этого траулер пятнадцать раз пытался связаться с «Хансом Хедтофтом» по радио, но безуспешно. От первой радиограммы о несчастье до последнего отчаянного вопля в эфире прошло три часа тридцать шесть минут.

Что происходило в эти часы на борту «Ханса Хедтофта», что предпринимал его экипаж, — осталось загадкой. Почему ни в одной из радиограмм капитан не сообщил о намерении спустить шлюпки? Спускали ли их вообще? Почему для спасения пассажиров не воспользовались непотопляемым мотоботом? То ли капитан до конца верил в непотопляемость судна, то ли рассчитывал дождаться помощи? Ответов на эти вопросы нет.

Рассчитывать на то, что кто-то, оказавшись за бортом гибнущего судна, дождется помощи, не приходилось: ледяная вода убивает людей за считанные минуты. И тем не менее «Иоханнес Круесс» и «Кэмпбелл» продолжали упрямо идти вперед. Их команды надеялись, что с «Ханса Хедтофта» все-таки были спущены шлюпки и еще можно было кого-то спасти.

В координационном центре с нетерпением ждали сообщений с борта траулера. Они последовали через час-полтора: «Несмотря на все усилия, ничего не обнаружили. Объект исчез с экрана локатора. Кроме льдин не видно ни обломков, ни шлюпок, ни мертвых, ни живых».

«Иоханнес Круесс» много часов утюжил район катастрофы, но бесполезно. К вечеру его капитан сообщил: «Ничего не найдено. Не видно ни сигналов, ни шлюпок, ни судна. Много льда, движущегося с северо-запада. Появились ледяные поля, началось обледенение судна. Это опасно для нас, мы не можем здесь больше находиться».

Еще через полтора часа капитан сообщил, что траулер уходит на юг.

В Копенгагене родственники и друзья пассажиров и членов экипажа судна беспрерывно звонили в управление Королевской судоходной компании, чтобы узнать об их судьбе, но ничего утешительного им сообщить не могли:

— Связь с теплоходом потеряна, в предполагаемом месте катастрофы пока ничего не обнаружено. Но мы не теряем надежды.

Через сутки, 31 января, ветер стих, прекратился снег, значительно уменьшилось волнение. Над усеянным льдом океаном появились американские патрульные самолеты, поднявшиеся с авиабазы Туле в Гренландии. Снова начал поиск так и не ушедший с места катастрофы траулер «Иоханнес Круесс».

В полдень к нему присоединился изрядно побитый волнами «Кэмпбелл». Увы, поиск оставался столь же безрезультатным: ничего обнаружить не удалось. Эффективному использованию радиолокаторов препятствовали айсберги и льдины. К вечеру «Кэмпбелл» отошел на юг. За ним последовал и траулер.

В воскресное утро ветер стал вновь усиливаться. Тем не менее самолеты продолжали поиск, сбрасывая осветительные бомбы. Продолжал поиск и «Кэмпбелл». Вскоре к нему присоединились и другие суда, подошедшие к месту катастрофы. Но по-прежнему никому и ничего обнаружить не удавалось.

Было уже 23 часа, когда радист «Кэмпбелла» принял какие-то сигналы, но расшифровать их так и не смог. Создавалось впечатление, что сигналы подаются со спасательной шлюпки человеком, незнакомым с аварийным кодом и работой на рации.

У спасателей затеплилась надежда. В эфире эта таинственная рация так больше и не появилась и запеленговать ее не удалось. И тем не менее из координационного центра последовало распоряжение продолжать поиск. «Кэмпбелл» со своей измученной командой упрямо бороздил район бедствия.

Погода портилась все больше. Снова начали налетать снежные заряды, видимость снизилась. Самолеты вынуждены были вернуться на свою базу. В понедельник, 2 февраля, в 20.10 экипаж последнего уходившего бомбардировщика вдруг сообщил, что увидел на воде слабый мерцающий свет, напоминающий блеск светосигнальных ламп.

«Кэмпбелл» тотчас же пошел в указанный самолетом квадрат. Через час один из сигнальщиков взволнованно доложил, что видит «световые вспышки в пяти градусах справа по курсу». Матрос клятвенно утверждал, что их было пять с равными интервалами.

Корабль взял вправо. Целый час сигнальщики «Кэмпбелла» до боли в глазах всматривались в темноту, но... все было напрасно. Ничего не было видно и на экранах локаторов.

Стало ясно, что надежд на спасение людей больше уже нет. К концу недели поиски были прекращены. Королевская судоходная компания «с глубоким прискорбием» сообщила, что «...теплоход “Ханс Хедтофт” и девяносто пять человек, находившихся на его борту, считаются пропавшими без вести, и все дальнейшие поиски прекращены ввиду истечения всех сроков выживаемости людей».

В Гренландии был объявлен траур.

Высказывалось множество предположений о причинах столь быстрой гибели новейшего теплохода. Все сходились во мнении, что в последние минуты с теплоходом произошло что-то внезапное и непредвиденное. Скорее всего, он неожиданно перевернулся.

Но почему? Произошло ли это под натиском льдов — ведь в последней радиограмме радист сообщал, что льдины «заползают на палубу»? Или теплоход столкнулся с айсбергом? Или с увеличением крена потерял поперечную остойчивость и мгновенно перевернулся?

В любом случае ясно, что гибель «Ханса Хедтофта» была почти мгновенной. Не ясно одно: почему такой опытный капитан, как Payee Рамуссен, ничего не сделал для спасения людей? Ведь на «Хансе Хедтофте» были и шлюпки, и спасательные плоты, и непотопляемый мотобот. Что помешало капитану дать команду о спуске спасательных плавсредств? Ведь у него было достаточно времени для принятия разумного и правильного решения.

Это остается тайной той трагической пятницы...

К 2017 году "Ханс Хедтофт" все еще остается последним известным кораблем с человеческими жертвами, который был потоплен айсбергами.

Предполагаемое место гибели "Ханса Хедтофта": 59°4'13"N 42°59'22"W. Но никаких исследовательских экспедиций к месту крушения не проводилось.