Африканское приключение Хунхуза

В одной жаркой стране, шли первые иды января, но жарко было во всех смыслах, ибо жители разбились на пару политических течений и немереное количество иррегулярных формирований и как всегда в таких случаях водится, там наступила гуманитарная катастрофа. Добрая ООН сразу послала туда гуманитарный конвой, он должен был прибыть на пограничный полустанок, который по клятвенному заявлению вождей режима той части этой бывшей колонии, находился под их полным военным контролем. Но тут на столицу вновь образованного государства напали враги и батальон базировавшийся на полустанке был экстренно переброшен на защиту, легитимной на тогда власти. Железка была в порядке, ибо она по всей стране считалась экстерриториальной и за повреждение оной, либо подвижного состава, у всех воюющих сторон полагалась смертная казнь. И грабежи составов считались предосудительными, и поездные бригады и пассажиры считались в принципе неприкосновенными. Дело было в том, что на этой территории работал ряд рудников и прочих приисков и принадлежали они гражданам серьезных государств и за целостность железки, они спрашивали с местных строго. Но шли революции и гражданские войны, и посему были еще и отмороженные иррегуляры и пара таких банд ошивалась в этом районе и наверняка нацелилась на эшелон с гуманитаркой, а в этом эшелоне был санитарный вагон, укомплектованный врачами из стран социалистического лагеря. И группе товарищей, занимавшейся в этой местности, отнюдь не гуманитарными делами, было приказано обеспечить охрану прибывающего эшелона (а особенно этого вагона) вплоть до прибытия подразделений регулярных войск. Надо добавить, что эшелон охраняла, аж дюжина горячих шведских парней в белых касках, именно такое количество местное Гуманитарное руководство сочло достаточным.
На станции остался взвод жандармерии в составе одиннадцати штыков при двух пулеметах, что против большой банды было жидковато.
Мы расположились прямо на полустанке в казарме ушедшего батальона, чему обитавшие там жандармы были искренне рады. Белый "мбвана" (вождь-хозяин") был равен взводу местных, а нас было аж восемь человек, следовательно, почти батальон. Прямо рядом с казармой стояла приличного вида щитовая корчма, с вывеской, украшенной иероглифами и латинской надписью "Campo Via" (дословно - "улица Поле"). Зайдя туда мы обнаружили просторное помещение с чистыми столами, солидную стойку и хозяйничавшего за ней моложавого старика, загорелого до черноты, но с европейскими чертами лица, причем он кого-то явно напоминал.

Но тут наше внимание привлекла огромная бутыль стоявшая на прилавке, вернее не сама бутыль, а каллиграфическая надпись на этикетке, гласящая что прозрачная жидкость в оной, не что иное, как - САМОГОНЪ !
Эта этикетка вызвала у ряда вошедших товарищей, явно неконспиративные восклицания, на что бармен ответил не менее цветастой фразой, закончив ее восклицанием: "Да вы никак русские робяты!".

Мы скромно ответили, что мы группа балканских энтомологов, при этом Птица поправил на плече РПД-44, (как известно самый главный инструмент балканского энтомолога сразу после сачка, разумеется). На что старичок расхохотался и сказал, что сегодня мы его гости. Засуетилась шоколадная прислуга, на столе появилось блюдо с яссой из цыплят (традиционное блюдо Сенегальской кухни, готовят с курицей, бараниной или рыбой), миски с кашей из маниоки с бананами, буквально нашпигованной пряностями, свежеиспеченые лепешки и конечно четверть с надписью: "Самогонъ". Артурыч (так представился нам хозяин), демонстративно осушил натуральный граненый стакан, лично им налитый из данной бутылки и ужин начался (командир разрешил принять по пятьдесят грамм, не пьянства ради, а здоровья и дезинфекции для).

Николай Артурович рассказал нам о своем жизненном пути, приведшим его в Африку. Сын инженера-путейца, ученик Владивостокского кадетского корпуса, в конце гражданской войны с группой соучеников, попал на знаменитый бронепоезд "Хунхуз-Орлик-Заамурец", который побывал и царским, и белым, и красным, и чешским, и японским, и китайским. На момент поступления на службу вице-унтер-офицера Николая Стрелецкого, "Хунхуз - Орлик" как раз был только что передан японцами чешскому полковнику, который увел "Орлика" в Китай, где сделал из него два БП (бронепоезда) и поступил на службу в армию генерала Чжан-Чзу Чана, но молодых кадетов такая служба не устраивала и, будучи, как и все владивостокские мальчишки, моряками в душе, они нанялись на американский пароход, походили на нем по морям и океанам, потом осели в Парагвае и даже поучаствовали в Чакской войне, где Артурыч дослужился до капитана. Потом ненадолго приехали в Европу, где нанялись в качестве команды на яхту бельгийского богача, собравшегося в честь совершеннолетия дочери совершить кругосветное путешествие, и в водах Малайзии умудрились спасти от пиратов и буржуа, и всю его семью, а так как упавшая от стрельбы в обморок именинница, очнулась на руках именно Артурыча, то ему и пришлось жениться. Тесть Артурыча занимался торговлей элитной древесиной и подарил зятю небольшой африканский лесоповал культивированный судя по всему сотни лет назад, где (как позднее выяснилось) росли: сандал, розовая слоновая кость и даже гренадил*. Бывшему кадету поручили организовать охрану, и отправку четыре раза в год транспорта за заготовками для мебели, Артурыч естественно нанял на работу своих друзей по бронепоезду и все было хорошо, пока не начались антиколониальные войны. Артурыч применил русскую смекалку и стал заготавливать тысячами кубометров древесины попроще, вагоны с ней неоднократно проверялись всеми воюющими сторонами, но кому нужны доски, особенно если не знаешь, что некоторые из них стоят 500 000 бельгийских франков за кило. Десять лет назад Артурыч овдовел и окончательно переехал в Африку. А пару лет назад драгоценные породы деревьев кончились и на лесосеке остались только он, несколько его однокашников и ограниченный местный персонал. Сын стал убедительно настаивать на возвращении отца в Брюссель, где находится главная фирма, и к Рождеству он собирается оставить эти места на всегда. Мы спросили у ветерана Волочаевских дней, где можно оборудовать запасную базу, на что Артурыч гостеприимно пригласил нас на лесопилку, до которой на мотрисе было ехать где-то минут двадцать, тем более, что на ужин сегодня будет слон. Командир по этому поводу разрешил еще по пятьдесят под шикарный копченый окорок и мы, загрузившись в изделие бельгийского желдорпрома тронулись в сторону местной "зеленки".
Лесопилка оказалась группой строений, огороженных солидным забором с вышками по углам, на которых были часовые и что-то еще, но зачехленное. На территории были несколько грузовых дебаркадеров и пара небольших перронов, склады, пилорамы и много чего еще. А у одного из перронов, стоял самый настоящий бронепоезд... Паровоз с китайскими иероглифами на броне, две бронеплощадки с орудийными башнями в торцах и кучей пулеметов в спонсонах. Если сказать, что это вызвало шок, то это было бы слишком слабо сказано...
Ну, естественно, был дан торжественный ужин. Слоном оказалась здоровенная хрюшка, которую начали жарить чуть ли не с утра, дабы блюдо поспело к ужину. Хозяева переоделись в непонятные мундиры, как выяснилось парагвайской армии. И Артурыч в своем капитанском кителе, был вылитый поручик Рощин из "Хождений по мукам" (в исполнении актера Гриценко).

Мы пробавлялись безалкогольной пиноколадой, а старички естественно отдали должное самогону. И нам в красках была рассказана история бронепоезда, вернее точной деревянной копии "Хунхуза", которую несколько лет любовно ваяли бывшие кадеты, поставив макеты бронеплощадок на настоящие колесные пары, под паровоз замаскировали тяжелый мотовоз и получился вполне приличный на вид бронепоезд. Причем, если орудия были точнейшей, но копией, хотя стволы были натурально металлические, пулеметы были похожи на настоящие. - Сами понимаете, - сказал Артурыч - найти в Африке дюжину Виккерсов, это достаточно просто. И отдельно восхитили Командира головки заклепок, сделанные из металлических заглушек. Такой вот плод ностальгии по боевой юности.
А старички, расслабившись, спели нам пару "эмигрантских песен" и попросили спеть что-нибудь "красное", ну мы и вдарили "Броня крепка" и "Артиллеристы Сталин дал приказ", и в конце песен экипаж "Хунхуза" нам подпевал.
А Артурыч, утерев скупую слезу, сказал следующее... "Вот что я вам поведаю товарищи краскомы. После того как ваш Сталин собрал все что прогадили его предшественники и Русская армия под его единоначалием, взяла Берлин и Порт Артур, Совдепия для нас, снова Великая Россия. И любую помощь, что будет в наших силах, мы вам окажем. В чем даем слово офицерской чести". После чего ветераны Волочаевских дней вскочили и молодцевато щелкнули каблуками.
Несколько позднее, Артурыч хитровато улыбаясь спросил: "Так вы встречаете тот самый поезд, на котором везут кучу жратвы, медикаментов и несколько ящиков морфина?".
Это было как ведро холодной воды. Ребята схватились за оружие, но Командир рявкнул подняв руку - "Всем сидеть, *****!",и спокойно спросил, а откуда мол информация капитан Стрелецкий ?
Артурыч соболезнующее посмотрев на него, сочувственно протянул; "Это А-а-а-африка сынок. Там-Там, он быстрее любого телеграфа работает. Слухи о поезде со ста ящиками морфина, армейскими аптечками и не мысленными тоннами консервов, уже вторую неделю тут ходят. И банда Костяного Амбера, уже три дня собралась в своем лагере и чего-то ждет."
Как выяснилось, эта банда, числилась свободным иррегулярным подразделением, сочувствующим революции. В этой местности она вела себя корректно, а разбойничать ходила в другие районы и даже на сопредельную территорию. Кстати, Костяным Амбера, прозвали за милую привычку, обозначать границы своих стойбищ человеческими костяками.
Так что нападение грозило только от Амбера, полустанок на той стороне кишел войсками, но по политическим соображениям поезд они грабить не будут, но и на помощь не придут.
Командир неполиткорректно выругался и ушел с радистом на улицу. А старички стали рассказывать о составе и вооружении банды. Там было под сотню народа, вооружены Калашами и FN-FAL, пулеметов и автомашин нет.
А тут вернулся Командир и сказал, что морфин это провокационный слух, запущенный противником для инспирирования нападения на поезд с гуманитаркой. Так что бой будет и надо к нему готовиться. А Артурыч задумался, потом встал, одел фуражку, отдал честь и сказал, что бронепоезд "Хунхуз" к бою готов. И посмотрев на наши изумленные лица добавил, - "... двенадцать Виккерсов у нас настоящие и патронов море, мотовоз заправлен под пробку. Брус из которого изготовлен "бронепоезд", пулю 7,62 держит, сорт дерева такой. Нас с персоналом 17 штыков, да вы еще. Так что ставим "бронепоезд" "Хунхуз" на главный путь и пусть попытаются сунуться".
Короче все бросились обниматься, а когда мы озаботились, а как же храбрые бронеходчики потом после нас тут будут жить, нас успокоили тем, что "бронепоезд" с экипажем, после боя уходит на сопредельную сторону и белый (в смысле кожи) "экипаж" эвакуируется в Европу.
Командир опять уединился с радистом, а мы на радостях приняли со старичками еще по стопке самогонки. И вот наступило хмурое утро...
ООНовский эшелон втянулся на станцию, и остановился в аккурат между двумя бронеплощадками, шведы, предупрежденные по рации, заняли оборону на ремонтной платформе, в псевдо-доте из шпал и рельс, а лесоповальщики притащили им два Виккерса.
Медперсонал из стран социалистического лагеря, был по-быстрому передислоцирован в "бронепоезд", одному непонятливому западноевропейцу, затесавшемуся среди братских медиков, пришлось дать подзатыльник, вкупе с пинком под зад, после чего он стал ярым сторонником революционной дисциплины.

И тут из зеленки поперли бандиты. Бежать им надо было метров двести, и когда грянули Виккерсы, наши РПД-44 и АКМ, эти метры для них окрасились тленом Вечности. И тут вдобавок раздался рубящий звук турбин, и над полем боя мелькнула тень "Василисы", эту помощь нам прислали на помощь союзники, те самые у которых всегда навалом вкусного рома и ароматных сигар. Боевая модификация МИ-8, отработала по бандитам НУРами и турелями, чем привела их к знаменателю.
А нашей группе, за операцию обломилось по нулям. Сначала в политотделе долго выясняли, не белогвардейская ли надпись была на бронепоезде. У нас было подозрение, что это слово обозначало "Хунхуз", но мы все как один назвали нейтральный перевод "Орлик". А героев нашла следующая награда: за успешное выполнение задания благодарность, а за физическое воздействие на сотрудника ООН выговор. Как говорится, по работе и плата.