«Пока живу, играю. Пока играю, живу»

26 января 1941 года в Ленинграде, на Лиговке, родился советский и российский музыкант, джазовый саксофонист, участник многих музыкальных коллективов и проектов Михаил Семёнович «Дядя Миша» Чернов. Мать его была невропатологом, хорошо играла на фортепиано, а отец по окончании Центрального Института Живых Восточных Языков/ЦИЖВЯ (затем Ленинградский Восточный Институт им. А.С. Енукидзе, ликвидирован в июне 1938 г.), работал журналистом в партгазете Новороссийского порта «Портовик». В совершенстве владел китайским. В 1937 году, во время его дежурства по редакции, в печатной матрице «запали» 2 буквы, и газета вышла с опечаткой: вместо «стахановские победы», получилось (почти как в известном мультике) «стахановские беды». Всю смену арестовали. Отцу приписали контрреволюционную троцкистскую деятельность и репрессировали по ст.58 УК СССР. Но через год дело пересмотрели и его отпустили, не найдя в действиях состава преступления. По дороге из лагеря, в Архангельске, он встретил будущую мать Михаила, которая была там в ссылке, работала ассистентом у известного невропатолога, доктора наук, профессора В.В. Михеева, заведовавшего кафедрой нервных болезней местного мединститута, воспитывала дочь. Оба родителя вскоре были реабилитированы и перебрались в Ленинград. По возвращении у них и появился будущий музыкант. Затем началась война, и отец ушёл добровольцем на фронт. А мать с маленьким Мишей и его 10-летней сестрой эвакуировалась в Пермский край, в г. Чусовой. Там до 1945 года она служила начмедом в госпитале. А в 1945 году они возвратились в переживший блокаду Ленинград. Отец же с войны не вернулся – пропал без вести.

Маленький Миша очень рано, буквально в 3 года и не без помощи сестры, научился читать, за что в детсаду получил прозвище «Профессор». И воспитатели часто оставляли группу на него, давая читать «аудитории» какую-нибудь книжку, а сами занимались своими делами.
Сестра вообще много с ним занималась, и к школе Михаил умел не только читать, писать и считать, но и неплохо петь. А вот учиться ему было скучно – разброс возрастов и уровня знаний у послевоенных первоклашек был большой, рядом могли сидеть и дылда «ни уха, ни рыла», и малолетний вундеркинд. Много было инвалидов: кто без руки, кто без ноги, кто без глаза, и все очень хулиганистые. На переменах нередко происходили стычки, порой даже и с поножовщиной.
В 6-ом классе Мишу до полусмерти избил восьмиклассник, после чего он решил заняться боксом. Правдами и неправдами прошёл медкомиссию, добыв необходимые справки, и к концу учебного года уже лупил десятиклассников. Перевоспитал в окрестных дворах всех хулиганов. И боксировал после этого до 21 года.

«С боксом я завязал в двадцать один год. Не то, что я разочаровался в этом виде спорта: всё же получил звание мастера спорта, и на первенстве Союза стал чемпионом Северо-Западной зоны, но, всё же, играть на духовом инструменте с разбитой губой было весьма проблематично. Тренером я становиться не хотел – самая неблагодарная работа. Научишь, а потом его заберёт вышестоящая инстанция, и заново всё. Чемпионом Союза вряд ли бы стал, потому что за верёвками сидят люди, которые заранее знают, кто будет чемпионом, и всё делают для этого. Даже в любительском спорте система была коррупционная, как и везде. И что? Пробоксируешь до тридцати лет, а потом? С разбитыми мозгами, не нужный никому и ни на что уже не способный» (из статьи «Мелодическая линия Дяди Миши», портал Specialradio.ru, декабрь 2016 г.).

Когда ему исполнилось 11 лет, сестра вышла замуж. Её муж принёс в их дом семиструнную гитару, и сестра научила Михаила на ней играть. Нот он не знал, но пытался учится, наблюдая как во дворе играют на инструменте большие мальчишки. И к 17 годам уже неплохо аккомпанировал, пел на школьной сцене песни гастролировавшего тогда в СССР Ива Монтана, производил впечатление на местных ребят, исполняя и популярный в то время репертуар. В своём микрорайоне стал почти героем и по ночам ходил без опаски.
В 1956 году муж сестры привёз из командировки в Англию множество грампластинок, среди которых оказался «Rock Around The Clock» Билла Хейли, который Михаил немедленно разучил и представил в школе. Выучил ещё Cotton Fields американского блюзмена Хадди Лидбетти, и другие произведения из коллекции мужа сестры, которые довольно прилично играл.
После школы, в 1959 году, Чернов поступил в Ленинградский техникум железнодорожного транспорта им. Ф.Э. Дзержинского/ЛТЖТ. Там почти сразу образовался музыкальный квинтет, где он играл на гитаре. Там также играл блестящий аккордеонист Арнольд Кононов, немного игравший ещё и на саксофоне. А когда парня, бывшего «штатным» саксофонистом, отчислили за неуспеваемость, Миша предложил Арнольду себя ему на замену. Тот поначалу отговаривал его, «– ты же прекрасно играешь на гитаре», но гитариста найти было не сложно, а вот саксофониста в техникуме больше не было. В итоге Чернов записался в духовой кружок и получил в руки… кларнет, который освоим спустя всего месяц.

Шефом техникума был Гипротранссигналсвязь/ГТСС – проектно-изыскательный институт МПС СССР, в котором был свой оркестр. И Михаила туда пригласили в качестве гитариста, но очень обрадовались, когда узнали, что он уже и кларнетист. Потом в оркестр пришёл руководителем Геннадий Соболев, отец пианиста Юрия Соболева, и предложил сыграть на извлечённом из какой-то кладовки альт-саксофоне отечественного производства.
Однажды, в одной из пьес, Чернов решил сымпровизировать соло, после чего Геннадий Петрович предложил ему сходить в оркестр п/у Вайнштейна и послушай, как там играет Геннадий Гольштейн. Такого исполнения Михаил никогда раньше не слышал – это уже был настоящий джаз! И 20-летний начинающий музыкант решил пойти на курсы к Гольштейну, который набирал платных учеников. Но тот тогда его не принял, не объяснив причину.

А затем, 1962 году, пришло время иди в армию, и Чернова, как специалиста, призвали по спецнабору в железнодорожные войска. Несмотря на то, что как спецнаборовец он должен был учиться на замкомвзвода, его, как спортсмена, после курса молодого бойца направили в спорт-роту. Но, буквально на следующий день после пребывания на службе, на стадионе случился какой-то спортивный праздник, на котором играл полковой оркестр, и его однополчане подошли к музыкантам и поинтересовались, не нужен ли им кларнетист. Музыканты оживились, кларнетист им был очень нужен. После окончания мероприятия Михаилу дали ноты и попросили сыграть. Он сыграл, и стал участником коллектива. И там он осознал, до какой степени ничего не умеет, и стал учиться уже по-настоящему. Впоследствии, ему даже пришлось остаться на сверхсрочную, потому что своих инструментов у него не было, а служба помогла их приобрести – за 2 года он купил и саксофон и кларнет. Тогда же познакомился со ставшими впоследствии известными джазменами Алексеем Кузнецовым и Алексеем Козловым.
В 1967 году Чернов демобилизовался уже вполне профессиональным музыкантом со своими инструментами. И уже на 2-ой день «на гражданке» работал в кафе «Север», откуда после полугода работы, его пригласили в Ленинградский джаз-оркестр. Хотя Михаилу было уже 27 лет, оркестровой практики у него не было, и в качестве первого альтиста он не потянул. Вместо него прослушивание прошёл хорошо известный в тех кругах Толик Сычёв. Он был алкоголик, но играл бескомпромиссно хорошо, и его взяли. А Чернов остался без работы и не знал, что делать. В «Севере» до него работал очень известный альтист-саксофонист Фред Вишинский, который «сосватал» Михаила вместо себя, а сам ушёл в большой зал ресторана «Нева». И тогда Фред составил Чернову протекцию в Одесский эстрадный оркестр п/у Евгения Болотинского, куда его и приняли.

Так Чернов уехал работать в Одессу, где резко пошёл в рост. Болотинский его всячески привечал, там Михаил научился играть на купленной ещё у Вишинского, флейте, а кларнет брал лишь на диксилендовских номерах. С Одесским оркестром он проработал 3 года, вплоть до 1970 года. Было тяжело – гастроли по 4 месяца, зарплата не очень большая, и 1974 году Чернов решил вернуться в Питер, и вновь попробовать себя в каком-нибудь ресторане. Но мест нигде не было, и пришлось устроиться в областную филармонию.
Там он немного поработал в ансамбле у модной, но не сильно талантливой певицы Нины Максимович. Потом ансамбль успешно разогнали, и Михаил перешёл в коллектив Анатолия Беленького под названием Полный вперёд! Это был уже совсем приличный профессиональный ансамбль, где Чернов доигрался аж до музыкального руководителя.

А в один прекрасный день на улице он увидел объявление: «Музыкальное училище им. Римского-Корсакова объявляет приём на отделение эстрадной специализации по инструментам: труба, тромбон, саксофон, фортепиано, бас, гитара и ударные». И сразу же подал туда документы. Преподавал там его приятель, тенор-саксофон Михаил Костюшкин, с которым они вместе работали в Одессе, после чего тот ушёл на экскурсионный пароход, а по возвращении в Питер, поиграл у известного пианиста Давида Голощёкина и сам стал преподавать.
Найдя себе замену, Чернов расстался с филармонией и поступил в музучилище, куда на 3-ем курсе пришёл преподавать всё тот же Гольштейн. И Михаил старался впитать всё, что тот даёт – Геннадий Львович был абсолютно неподражаемым саксофонистом, на уровне лучших американских.
Во время обучения Чернов поиграл в разных ансамблях – Валерия Мысовского, в оркестре Вайнштейна, участвовал в ежегодном фестивале «Осенние Ритмы», пока его не заметил Голощёкин и предложил вместе поиграть. Михаил с радостью согласился и проработал у него 3 года, играл с известными музыкантами – Губерманом, Костюшкиным, тромбонистом Морозовым, Борисом Лебединским — у Голощёкина была огромная команда профессионалов.

Затем, в 1978 году, Михаил с красным дипломом закончил училище, и поступил на заочное отделение Ленинградской государственной консерватории им. Н.А. Римского-Корсакова, хотя Гольштейн его и отговаривал:
«– Зачем тебе это надо? Ты знаешь музыку, знаешь джаз неплохо. Тебе надо заниматься джазом, потому что поздно начал, и пробелы всё-таки есть».
Но для Чернова это был настоящий рог изобилия – неисчерпаемые запасы знаний по части джазовой музыки, множество различных стилей и новых инструментов. Тогда же он начинает и педагогическую деятельность: среди его первых учеников – Игорь Бутман, Александр Журавлёв, более известный в рок-н-ролльных кругах, и другие. Через год по опросу джазовых критиков Михаил Чернов признается лучшим джазовым альт-саксофонистом города. Там его и «перехватил» Вайнштейн. С ним Михаил проработал 1,5 года, пока оркестр не попал под сокращение. Чернова уволили, и Гольштейн порекомендовал его после этого в Москву, в оркестр Олега Лундстрема. Где с 1979 года Михаил больше года «серенадил солнечную долину», участвовал в подготовке культурной программы Олимпиады-80. Но тут пришёл приказ: перед событием всех иногородних из оркестра убрать.
«Тогда Лундстрем сказал:
– Ну вот, Миша, такая разнарядка пришла, я ничего не могу изменить. Давай я тебе помогу вступить в кооператив? – я говорю:
– Нет, Олег Леонидович, я коренной ленинградец, у меня ленинградская прописка, и это дорогого стоит, а Москва мне не нравится как город, и жить я в Москве не хочу.
– Тогда, Миша, нам придётся расстаться, так как мы только с пропиской имеем право к себе принимать.
И в 1981 я уехал» (из интервью М. Чернова).

Михаил возвратился в Питер и сел опять играть в ресторан, где и проиграл несколько лет, попутно, в 1981-1985 гг. руководил эстрадным ансамблем, аккомпанирующим вокальной группе джаз-клуба «Квадрат». Вместе с ансамблем стал лауреатом джаз-фестивалей в Архангельске и Баку.
В 1983 году закончил Консерваторию. По её окончании ему дали серьёзную работу – руководить танцевальным оркестром ДК им. Ленсовета, в котором когда-то играл сам Вайнштейн. Всё было хорошо до тех пор, пока Чернова как-то раз не избили в милиции, после чего что-то в нём надломилось и он уже не мог руководить большим коллективом – не смог больше командовать. И его перевели на административную должность.
И в то же самое время его пригласил в свою Популярную Механику Сергей Курёхин (подробнее – здесь: «Капитан»), с которым они учились в одном музучилище. А также, Сергей играл авангардный джаз с вместе консерваторским учителем Михаила Анатолием Вапировым. На концертах Поп-Механики Чернов познакомился со многими рокерами, которые стали приглашать его и на свои записи. Приглашал записаться с ним у Андрея Тропилло и Виктор Цой, но что-то там не срослось. В итоге, Тропилло позвал Бутмана, но Виктору его игра не нравилась, казалась нестройной, и Цой долго потом ещё обижался на Чернова из-за этой неудачи.

Тогда же Михаил познакомился с братьями Сологубами, записывался с Гребенщиковым (тот самый рифф в «212-85-06», придуманный БГ, Чернов разложил на голоса и сыграл). Тропилло так же часто его звал, когда было нужно куда-то вставить саксофон. Так в альбоме Алисы «Энергия» Чернов сыграл в песне «Идёт волна», и лишь потом Павел Кондратенко повёл его знакомиться с Константином Кинчевым (подробнее – здесь: Мы вместе! К юбилею Константина Кинчева и здесь: "Алисе" - 35!), т.к. тот ещё и не видел того, кто играл у него в песне. Кинчев предложил ему записаться в Шушарах на новом альбоме. Михаил приехал в передвижную студию «Видеофильма», но у звукорежиссёров что-то не ладилось. Записи не было, музыканты целый день хлестали пиво, а под вечер Костя предложил остаться сыграть на концерте. Но Чернов тогда не привык ещё к рок-н-рольной сцене – грохот и ничего не слышно ни себя, ни инструментов. Он что-то там с грехом пополам наиграл, а на выходе со сцены встретил – Игорь «Доцу» Доценко, которого часто встречал возле своего дома – жили неподалёку друг от друга на Васильевском. В разговоре выяснилось, Доца работает в DDT, о которых Чернов даже и не знал тогда ничего. И однажды Игорь предложил Михаилу записаться вместе с ними.

Он приехал, познакомился с Юрием Шевчуком и с первого раза записал с ними «Революцию», «Ни шагу назад» и «Террориста». «Ни шагу назад» получилась настоящая фирма. Она затем присутствовала ещё и на диске «Дядя Миша in Rock», и в альбоме DDT «Пластун». Был автором всех симфонических обработок песен группы.
Так с 1984 года Михаил поучаствовал в записи альбомов с ленинградскими рок-группами Аквариум, Зоопарк, Мифы, DDT и другими. Тогда же и стал всем знакомым «Дядей Мишей». Он записывает пластинку "Город ночных фонарей" с джаз-рок-оркестром Пульсар Болотинского и создает квинтет с пианистом Юрием Вихаревым. В 1987 году композиция Чернова "Грустное лето", записанная квинтетом Вихарева, занимает 3-е место на общесоюзном конкурсе джазовых композиций.

Кстати, с Кинчевым на следующее утро после того самого концерта они-таки записали альбом «Блокада». У них тогда был свой саксофонист – Александр «Пончик» Журавлёв, но попросили сыграть именно Чернова, который его весь в оконцовке и записал. Там же, в Шушарах, Михаил записался с Объектом Насмешек Александра «Рикошета» Аксёнова (подробнее – здесь: «Блюз для Негодяя») в альбоме «Эпоха для нас». А когда Шевчук окончательно перебрался в Питер, Чернов влился в его команду. Альбомы «Я получил эту роль», «Предчувствие гражданской войны» – и пошло, поехало. Много ездили по гастролям, достойно зарабатывали – 200 руб. за концерт – огромные деньги по тем временам, месячная зарплата «обычного» человека.
Тогда Шевчук и предложил Михаилу уволиться из Дирекции музыкальных ансамблей, и перейти к нему в группу уже на постоянной основе. И 9 сентября 1988 года Чернов пришёл в группу, где и проработал следующие 22 (!) года. Его саксофон и флейта стали важными элементами аранжировки песен DDT того периода.

«— Как вы, джазовый музыкант, влились в рок-команду?
— Легко. Тогдашний DDT от остальных рок-команд отличался. Это была абсолютная доброта, без какой-то агрессии. Мы старались её гасить. Кстати, я пришёл в группу довольно резким человеком, ведь я в прошлом боксёр, но благодаря работе с Шевчуком, изменился. А начинал я в Алисе, да только мне там не понравилось. Я эту группу всерьёз не воспринимал, относился к ней как к художественной самодеятельности. Лишь Кинчева считал талантливым поэтом, хотя и в смысл стихов его тогда толком не врубался. Самое ужасное было, что, находясь с Алисой на сцене, я себя не слышал. Не понимал, что играю. Зато на концерте Кости Кинчева меня заметил Шевчук. И попросил барабанщика Игоря Доценко нас познакомить. Так всё и началось...» (из интервью М. Чернова Н. Черных, газета «Московский Комсомолец», 9 ноября 2011 г.).

А в 1996 году Дядя Миша знакомится с Ильдаром Казахановым, талантливым гитаристом, лидером джазового ансамбля Старый Карфаген, и становится участником этого ансамбля. В репертуаре - свыше 700 джазовых стандартов и авторских композиций.
«В DDT у меня были лёгкие партии с профессиональной точки зрения. За исключением пары соло остальное мог бы сыграть ученик четвертого класса музыкальной школы. А я не хотел терять квалификацию. Первые месяцы, когда я играл в DDT, мы много ездили на гастроли, и у меня не было джазовой практики. И потом я вдруг понял, что не могу сыграть то, что раньше давалось легко. Пальцы меня уже так не слушались. Задумался и, когда в свободное от DDT время мне предложили играть джаз в клубах, с радостью согласился», — отмечал музыкант.

И всё было бы хорошо, пока Юрий Юлианович не решил «омолодить» состав. Он был недоволен как игрой Доценко, так и игрой Чернова, считал, что они уже устали, что они больше уже не рок-н-рольщики и им пора на покой.
До этого он выгнал Андрея «Мурзика» Муратова, отправил гитариста и скрипача-виртуоза Никиту «Зольцмана» Зайцева лечиться в Штаты от наркозависимости, надолго изолировав его от группы. Затем взял в группу Константина Шумайлова, которого Доца назвал могильщиком DDT. Дело в том, что Шумайлов был великолепны компьютерщиком, и умел делать всякие «кольца», что очень нравилось Юрию. И он стал вводить в репертуар DDT некую семплерную составляющую, и во многих музыкантах надобность просто стала отпадать. Это началось сразу после «Чёрного Пса». Уже на «Это всё» Дяде Мише доставалось лишь 50% программы. А когда репетировали «Мир номер ноль», Юрий обидел Андрея «Худого» Васильева, сказал ему, что тот прячется за чужими спинами и не способен уже играть. В то время группа осталась без соло-гитариста, и Шевчук ожидал от Худого того, что тот по определению не мог дать. Будучи хорошим ритмистом, он боялся играть соло. В комнате играл – можно заслушаться, а на концерте его стопорило. В общем, Андрей тихонечко, по-английски удалился из группы навсегда. Вместо него тщетно пытались найти гитариста, и басист Вадим Курылёв взял гитару, и всем это очень понравилось. А он и сам, оказывается, всю жизнь мечтал именно на гитаре играть. На его место взяли другого басиста – Павла Борисова. Курылёв оказался обалденным гитаристом, и всё стало на свои места и всё заработало. Наконец, группа достигла звучания и разыграла программу вместе с вернувшимся Зайцевым. А потом Шевчук вдруг сказал Чернову:
«– Мишаня, без обид, я хочу взять трубача.
– В чём проблема-то, Юра, давай конечно бери, мы с ним такое тут разыграем, ух!»
И поначалу Шевчуку всё нравилось. Дядя Миша с трубачом Иваном Васильевым напридумывали всяких штук, и это его заинтересовало, но потом он решил, что медная группа слишком облегчает фактуру, и целый год он отъездил без них. Михаил пришёл к Шевчуку, пожаловался на то, что вынужден играть на улицах в то время, когда они ездят по гастролям. На что тот ответил: «А мы не благотворительная организация».

Несмотря на обиду, Чернов с Васильевым вернулись, стали снова играть, записали очередной альбом, в котором Курылёв исполнил рок-н-ролл «Дядя Миша». И тут Шевчук наехал на Вадима, дескать, отлыниваешь, плохо играешь… А тот много вложил в этот альбом: на нём были и бас, и гитара и барабан. Он в сердцах вытащил из кармана свою часть гонорара и бросил Юлианычу, дескать, на подавись! И ушёл в Разные Люди к Александру Чернецкому (подробнее – здесь: SuperБизон). Позже Юрий переживал, что так получилось. Но он не умеет включать заднюю, она у него изначально была сломана – не умеет он и не привык извиняться. Даже потом, когда пути РЛ и DDT пересекались на сборных концертах, Курылёв уходил из помещения, когда туда заходил Шевчук.
А потом Шевчук наехал и на Доца, одного из ключевых музыкантов группы, мол, много лажал. Тот обиделся, тут же привёл вместо себя Артёма Мамая и ушёл к Сергею «Чижу» Чигракову. Да и группа целиком решила переориентироваться на электронно-компьютерный стиль. Так после концерта в древнеримском амфитеатре в Кейсарии (Израиль) 25 сентября 2010 года ушёл из DDT и Дядя Миша. Шевчук же решил взять вместо него тромбониста.
«— Наверное, если бы я не играл в группе, был бы просто Михаил Чернов, известный в Петербурге джазовый саксофонист. И не было бы ко мне такой всенародной любви. Звездой я себя почувствовал после того, как DDT впервые выступил на Дворцовой площади. Утром вышел на улицу, ко мне стали подбегать люди и просить автографы.
— Когда, по-вашему, было золотое время DDT?
— Программа «Чёрный пёс Петербург» — вершина роста группы и начало её падения. По моему личному мнению, на этом DDT и закончился.
— Почему?
— Потому что вскоре после выхода «Чёрного пса» ушёл Андрей Муратов — клавишник, человек, дававший коллективу симфонизм. Без него начались разброд и шатание. Появился скрипач Сергей Рыженко и потащил DDT в другую сторону. Коллектив вскоре от него отказался.
— А вообще легендарная рокерская широта души и братство в рок-клубе существовали? Или это легенда?
— Существовали, но не в том масштабе, в котором принято об этом говорить. Некоторые группы между собой дружили, помогали друг другу бесплатно записываться. Шевчук общался с Кинчевым, они и сейчас вроде бы помирились. С Гариком Сукачевым, с Чайфом были хорошие отношения. А потом Юра со всеми перессорился. В чём-то он прав: когда музыканты стали ездить по концертам в поддержку политиков и молотить деньги, группа DDT от этого отказалась.
Момент ухода из группы был довольно тяжёлым. Молодых саксофонистов более, чем достаточно, и такому как я найти работу было уже не так легко, как в былые времена» ...» (из интервью М. Чернова Н. Черных).

Дядю Мишу на концерты приглашали больше «для понта», и он каждый раз сам собирает себе состав с которым выступает и записывает альбомы. Так 75-летию музыканта дуэт ностальгического джаза Тандем с Дмитрием Силкиным выпустили альбом. Также играет в блюзовой команде Forrest Gump/Форест Гамп.
Виртуозный музыкант, один из ярчайших джазменов Питера (и не только), Дядя Миша избегает "мелкой" техники, играет крупными доходчивыми фразами и является непревзойдённым в Санкт-Петербурге исполнителем джазовых баллад и босса-нов. Своими фаворитами считает Геннадия Гольштейна, Декстера Гордона, Стэна Гетца, Зута Симса, Джошуа Редмана.

А с 2012 года Михаил Семёнович стал заниматься преподавательской деятельностью, когда с лёгкой руки Силкина он 3 месяца проработав в школе с детишками, и понял, что это именно его. Так Чернов и трудится в Охтинском центре эстетического воспитания/ДШИ «Охтинский Центр Эстетического Воспитания». Зарплата приличная – около 50 тыс. в месяц, учит детей джазу. У него занимался внук Вилли Токарева Егор – будущая звезда. Там самому Бутману делать нечего. Когда его послушал Костюшкин, сказал музыканту: – «Мишаня, ты шикарный педагог!»

«Пока живу, играю. Пока играю, живу» - девиз Дяди Миши. Что ж, дай Бог!

Источники:
А. Бурлака «Рок-энциклопедия. Популярная музыка в Ленинграде-Петербурге. 1965-2005», т. 3»
https://polit.ru/news/2018/01/26/m_chernov/
https://specialradio.ru/art/620/
https://mk-turkey.ru/culture/2011/11/09/legendarnyj-saksofonist-dyadya-misha-rasskazal-pochemu-emu-prishlos-ujti-ot-shevchuka.html
https://www.jazz.ru/pages/chernov/