Быт на войне, вторая чеченская кампания

август 2000 года. Пехота.
Люди не знакомые с боевыми действиями, думают, что солдат кормят на убой - одной тушёнкой и наливают каждый вечер по чарке вина - Это заблуждение! Консервы из говядины и рыбы конечно присутствовали, но приходилось каждому отделению варить каши из разных круп, супы из той же кильки иначе бы консервы быстро заканчивались.
Многие возможно вспомнят про зелёные эРПшки (индивидуальный рацион питания), да они были, но выдавали их только по блату и за полгода я их видел раза два, один раз даже пробовал.

Обычный хлеб нам заменял спиртовой, в слюде. Иногда нам выдавали пшеничные сухари в больших бумажных пакетах - вот их любили. Позднее полковая пекарня наладила выпечку хлеба - какой же он был вкусный, тёплые хрустящие буханки из пшеничной муки!

Вина не видел. А вот спирт с портретом Брынцалова на этикетках - был. Доводилось мне пару раз его пробовать досыта... Противный и голова с него гудела на утро, как трансформатор. Чай выдавали грузинский, тоже немного. Картошка? Гречка? - минимум. В основном перловка, пшено, сечка. Лука выдавали прилично, но иногда и его не было.

Курить выдавали "Приму" ростовскую, кстати отличные сигареты, не знаю есть ли они сейчас. Курево приходилось экономить т.к. когда будет следующая выдача, заранее никто не знал. Всё зависело от погоды. С выдачей продуктов можно было пролететь и на неделю и на две. Каждый окурочек потрошили в прошитый полиэтиленовый кисет.
Когда кончалось курево, то брали говяжью тушёнку (если она была), пробирались в село и меняли у чеченов на приму. Это было запрещено делать и попавшихся строго наказывали, сажали в зиндан, поэтому тянули жребий кому идти на эту "спец.операцию".

В роте, три взвода, всего около 100 человек. Из них два срочника, оба механы БМП и два офицера: командир роты - кадровый офицер и один взводный, младший лейтенант - мальчишка совсем, пиджак, один прапорщик - техник. Все остальные контрабасы.

Отмечу, что неуставных взаимоотношений не было, так же как и уставных. Жили отделениями - дружно, как одна большая семья. Жрать варил обычно кто-то один, тот кто хотел и мог это делать. Так все вместе мы дичали, по уши в грязи, с неизбывными вшами.

Письма отправляли через канцелярию полка - месяц туда, месяц обратно. Если с кем то удавалось отправить, то разницы не было. Я уже дома был полтора месяца, а некоторые мои письма всё приходили. Забавно было их читать.

Пока было тепло жили в палатках, у одних трёх местные, у других десятиместные, по разному. С приближением холодов рыли землянки, но накаты из брёвен не всем удавалось сделать, так как вокруг было мало хорошего бревна, приходилось вместо крыши использовать всё те же палатки и по сути это были полуземлянки. Зато светло! Но когда свои же миномётчики крыли беспокоящим огнём, вот тут мы нервничали и молились.

Печки и трубы к ним находили сами - на зачистках. Вёдра, котелки, чайники и прочий скарб попадали в десант БМП на зачистках. Если зазевался с огнём в печи - палатка сгорела, вот это морока, где новую брать, где спать?
Что интересно - никто не болел, кашель там или температура.

Чечня - Пластилиновая республика, неимоверная грязь. Налипшая глина на сапогах усложняла даже небольшие переходы внутри полка. Перед каждым сараем, где располагался, к примеру, штаб батальона и перед каждым полковым кунгом, везде стояли самодельные чистилки от грязи для сапогов.

Один мой приятель воевавший в первую кампанию, рассказывал: "Помылся первый раз через два месяца, в Шали. Школу захватили, там в столовой стоял большой чан с горячей водой, я мылся третьим по очереди".
Сам я, участник второй кампании, но и во вторую с помывкой было так же туго - стояли на сопке, вокруг "зелёнка" - пока было тепло, мыться и стираться спускались на родник, если удавалось. Баню в батальоне развернули только перед Новым годом.

Брились используя половину кружки воды - приходилось экономить. Чтобы помыть голову, шею, плечи и руки хватало половины обычной солдатской фляжки. Многие отращивали бороды, так было проще.

В землянке освещались сперва соляркой в консервной банке или патроне, потом как-то раз нам выдали комбижир - вот он хорошо горит, почти не коптит. А от соляры все морды чёрные.
Спали на спальниках, укрывшись бушлатом. У некоторых были подушки, тоже с зачисток. Кстати чехлы от спальников мы брали с собой на дембель, как сумки.
Магнитола у нас была в землянке, запитали её от аккумулятора БМП, провода прикопали. Но Европу плюс не поймать, в основном радиостанция "Чечня свободная".

конец февраля 2001 года:
в Ханкале было не уютно - без оружия всё таки, не вдалеке чернеет город постапокалипсис - Грозный. На пересылке ожидая отправки давили вшей 12 часов при -10,

В Моздоке сошли с вертушки и последний шмон с собаками, со стволами - как зеков.
Далее полная анархия! 10 часов до поезда - посадочная бронь при нас, в карманах ветер. Хорошо гуманитаркой запаслись некоторые продуманные контрабасы: шарфы мохеровые, шапочки спортивные.

Отвлекусь за гуманитарку: она нас всех очень удивляла во взводе, зачем нам её выдавали? эти шапки нелепые спортивные, шарфы мохеровые, неказистые варежки. Сперва я думал, что это какие то остатки помощи не дошедшие до гражданского населения. Нет. Эта гум.помощь предназначалась именно нам. В каждой коробке лежали письма-открытки сделанные детскими руками и начинались они примерно одинаково проникновенно: Дорогой солдат...
читая эти открытки, я почему то испытывал неловкость перед детьми искренне их написавших.

Меняли гуманитарку на водку у экспедиторов товарных вагонов. Тупо, ходишь вдоль состава, стучишь в ворота вагон:
- Надо? Водка есть?
- Залазь!
И происходит бартер со снятием пробы. И вот такая орава диких беспризорников вываливается в Харькове, это первая большая остановка была - все жрать хотят, поэтому беспредел на перроне получился сам собой - ходят лотошницы: с пирогами, пивом пирожными, всё расхватали у них, мол в вагоне расплатимся и привет!

И вот мы, одичавшие мужики, оказались среди людей в Москве, топча своими видавшими виды кирзачами твёрдый грунт метрополии. Как же приятно и легко идти по твёрдой поверхности! В электричке везущей до части на нас оборачивались, и я слышал краем уха: "С войны".

Хочу поднять тост - "За тех, кого нет с нами".
Не забывайте парней оставшихся там. Они ценой своих жизней, не дали расползтись по швам молодой России.