Ядерный паритет — почему это важно?

Во-первых, было создано новое оружие, и его было необходимо использовать, чтобы быстрее завершить войну. Во-вторых, жизнь японцев, к этому моменту активно практикующих массовое использование самоубийц (авиационные пилоты-смертники — камикадзе, банзай-атаки сухопутных войск, морские торпеды, управляемые смертниками — кайтэн), ценилась американским военным командованием гораздо ниже жизней американцев. В-третьих, к этому времени бомбардировки ведущиеся обычным оружием (фугасными и зажигательными авиабомбами), уносили больше жизней и причиняли больше вреда. Речи о морали мы оставим людям, не знакомым с Батаанским маршем смерти или отрядом 731, в любом случае — война была завершена без необоснованного продолжения, которое вело бы к дополнительным жертвам.

Японский император Хирохито (годы правления 1926-1989) на вопрос, что он думает о атомной бомбардировке Хиросимы, ответил: «Это крайне печально, что атомные бомбы были сброшены, и я сочувствую жителям Хиросимы, но это было неизбежно, поскольку шла война».

В американском отчете от 30 сентября 1945 года о результативности бомбардировок на Европейском и Тихоокеанском ТВД подводится итог: «Основываясь на подробном исследовании всех фактов, и опираясь на мнение выживших японских руководителей, участвовавших в процессе принятия решений, мнение таково, что, с большой вероятностью к 31 декабря 1945 года, и с меньшей долей вероятности к 1 ноября 1945 года, Япония была бы вынуждена сдаться даже без атомных бомбардировок, даже если бы Россия не вступила в войну, и даже если бы вторжение (на острова японской метрополии) не было бы задумано или спланировано».
Мы видим, что американцы приобрели новое безальтернативное средство ведения войны, которое уничтожало необходимость обычных стратегических бомбардировок (ночные английские и дневные американские) малой точности. В данном случае под малой точностью подразумевается большой расход материальной части (бомбардировщики и боеприпасы) приводящий к малым материальным результатам — в течении войны только 20 процентов бомб падали в радиусе 350 метров от намеченной цели (впрочем, пик в 70 процентов был отмечен в феврале 1945 года).

К началу Холодной войны от США требовалось достижение превосходящего уровня сил над оппонентом для его сдерживания. Ядерное оружие и мощные ВВС, казалось, предоставляли такую возможность на практике.
Правительство США предполагало, что в руководстве СССР будут опираться на следующие факторы: а) нежелание советского руководства начинать новую большую войну б) согласие СССР играть по рациональным правилам в) превосходство ресурсной базы стран Западной Европы и США, что лишало Москву возможности симметричного ответа в силу недостатка ресурсов (и обрекало искать альтернативные варианты развития событий и прибегать к стратегии непрямых действий). Получалось, что сдерживание может сыграть свою роль только в отношении более слабого субъекта, который рационален и не хочет (или не может) начинать войну.

До взрыва первой советской ядерной бомбы и начала Корейской войны этот принцип мог быть реализован, и реализовывался на практике. Большая часть бюджета США 1947-1950 годов тратилась на развитие экономики, возвращение ветеранов к мирной жизни (об этом и несоответствии планов стратегических ударов вы читали в главе Экономический фон начала Холодной войны США). Только после болезненного восприятия собственной слабости США, в 1950 годах оборонный бюджет был увеличен в четыре раза, и был введен принцип «игры с нулевой суммой»: что значило выигравшая сторона получает все, проигравшему не достается ничего. Это значило что Вашингтон должен рассматривать любой действие Москвы с точки зрения собственных интересов и отвечать на него принятием симметричных действий.

В плане ядерного оружия это означало переход от политики сдерживания (превосходящей мощью) к политике устрашения, когда оппоненту угрожали нанесением массового ядерного удара по городам и промышленным объектам, с целью уничтожения промышленного и людского ресурса страны-противника, оставляя того без сил и средств к какому-либо ведению сколь-нибудь продолжительной войны. В тот момент это означало что преимущество находится на стороне нанесшего первый удар. Про несоответствие планов США с их фактическими средствами до 1952 года вы уже читали, и знаете, что теория нанесения ядерных ударов стратегической авиацией не гарантировала успеха, что беспокоило военных.

При расчете нанесения ядерных ударов стала использоваться теория игр, как математических схемах, применяемых в модели разрешения конфликта. Эта теория строилась на представлении о рационализме игроков, которые руководствуются математически выверенным балансом, и не имеют у власти иррационально мыслящих людей (фанатиков того или иного сорта). До начала шестидесятых годов преобладали расчеты, какой гипотетический вред своим интересам советская элита будет считать достаточным для акта агрессии против США и их союзников. Далее начали использоваться модели совокупной мощи нанесения ядерного удара, выживаемости средств ответного ядерного удара по отношению к силам противоположной стороны, и способности средств ответного удара преодолеть системы защиты противника.
После создания термоядерного оружия в 1952 и развития ракетных технологий у сверхдержав начала появляться техническая возможность уничтожения стратегического (военного и экономического) потенциала оппонента.

Как ни странно, в этот момент Советский Союз, осознавая свою слабость в разделе стратегического ядерного оружия и средств их доставки, больше оперировал защитной парадигмой. В нынешний момент нам это может показаться странным, но лозунг «лишь бы не было войны» людям того поколения был близок и понятен. Пережив ужасы Великой Отечественной и понимая ужасы Третьей Мировой как глобального конфликта, советские лидеры искали альтернативные способы. Технократический склад ума советской элиты склонял их к мысли о том что средство достижения паритета или уже найдено и пока не развито (ракетное оружие) или будет найдено и развито в ближайшее время.
Схожая стратегия была выдвинута британцами в 1945-1946 годах, замена крупных сухопутных вооруженных сил ядерным оружием ограниченной мощности и радиуса действия.
Это не плохо и не хорошо, это разумный взгляд на развитие собственных сил при разумном ограничении ресурсов (напоминаю, что в силу различных причин британцы избавились от карточек на питание в 1953-1954 году, а СССР в 1947 году).

Складывалась следующая парадоксальная картина: первоначальные планы СССР и сателлитов социалистического строя в 1950-1960 годы были скорее оборонительными, в то время как в НАТО воображали себе «кошмар вооруженных коммунистических орд, без сопротивления проносящихся по Европе», как писал американский историк Войтех Мастны.

США с 1953 года перешли к накоплению ядерного оружия и развитию средств его доставки на межконтинентальную дальность. Утверждалось, что ядерная составляющая вооруженных сил США обходится бюджету дешевле, чем содержание обычных вооруженных сил, и поэтому нет смысла опередить СССР в конвенциональных вооружениях. Документ NSC 5440 от декабря 1954 года дополнял размещенные в Центральной Европе войска США и их союзников тактическим ядерным оружием. Напомню, что основным театром военных действий должна была стать Европа, куда в кратчайшие сроки авиатранспортом и конвоями перебрасывались войска НАТО (операции «Рефорджер» и подобные).

Администрация Эйзенхауэра разделяла понятие стратегического и тактического ядерного оружия. Первое из них, если относилось к политике безопасности, использовалось для реализации мер по предотвращению агрессии путем устрашения. Второе — к категории обороны, поскольку американские военные видели в тактическом ядерном оружии инструмент для сдерживания превосходящих конвенционных сил СССР на передовой.

Получалось, что межконтинентальные баллистические ракеты, тяжелые бомбардировщики подчинялись политическому руководству страны, а авиабомбы фронтовой авиации, ядерная артиллерия и тактические ракетные комплексы находятся в подчинении военных. Тогда задачей стратегического ядерного оружия было убедить оппонента отказаться от агрессии путем нанесения неприемлемого ущерба государству, а задачей тактического ядерного оружия становилось отражение наступления сил превосходящего противника, для нивелирования его численного, возможно, качественного, превосходства.

Как ни странно, СССР в тот период, уступая по количеству стратегического ядерного оружия, рассматривал тактическое ядерное вооружение как инструмент для быстрого продвижения на Европейском ТВД, в случае агрессии стран НАТО, а стратегическое оружие — как средство неизбежного возмездия в случае развязывания ядерной войны.

Мы видим, что несмотря на одинаковое техническое исполнение материальной части, взгляды противоборствующих сторон на его использование радикально отличались. США применит ядерное оружие тактически, если Советский Союз нападет и будет превосходить его в конвенциональных войсках, а Советский союз применит тактическое ядерное оружие в случае нападении НАТО на силы Варшавского договора для более успешного использования конвенционных сил, которые необходимо массово продвигать вперед для избежания нанесения стратегического удара по ним, в котором у США есть превосходство. Условно говоря, стратегическое ядерное оружие Советский союз применит как оружие возмездия, когда поймет безвыходность ситуации.

В 1957 году Генри Киссинджер высказал предположение, что война с неограниченным использованием ядерного оружия приведет к взаимному проигрышу. Развитием этой ситуации могло стать ограниченное использование ядерного оружия для поражения выборочных целей. Предполагалось, что условный противник в лице СССР, пойдет на переговоры, увидев демонстрацию американского превосходства, а не превратит локальное столкновение в тотальную войну. Как мы видим на примере Кубинского кризиса 1962 года (будет отдельная заметка), так и произошло.

Администрация Джона Кеннеди разработала концепцию гибкого реагирования (1961-1963) на базе предложенных правительству идей, считается, что ее автором был министр обороны Роберт Макнамара. Первоначально сдерживание советской агрессии исключительно обычными вооружениями, далее применение тактического ядерного оружия, если обычные силы НАТО не в состоянии остановить советское наступление, и наконец, общий ядерный ответ, нанесение ядерного удара сначала по всем военным, а затем и гражданским объектам СССР в случае, если применение тактического ядерного оружия не привело к деэскалации конфликта.

Стратегические ядерные силы США были перенацелены с городов и промышленных объектов на нанесение ударов по пусковым установкам вероятного противника (это было достигнуто путем повышения точности удара). Следующей целью становились объекты промышленности и обеспечения жизнедеятельности государства, непосредственно связанные с ведением войны. Получалось, что обмен ударами позволял противнику осознать свое положение и пойти на примирение после ограниченного обмена ударами. Происходил теоретический «обмен», скажем, челябинских заводов на заводы Детройта, после чего следовала деэскалация конфликта.

Доктрина подразумевала гарантированное выживание ядерных сил и средств США в случае нанесения советского ответного удара, и считалось, что неприемлемыми потерями будет считаться уничтожение половины промышленного потенциала и четверти населения (первоначальная теория Макнамары). Для выживания ядерных сил и средств США соответственно требовалось увеличение числа бомбардировщиков, ракет и подводных лодок с баллистическими ракетами, что влекло ответ от СССР, и привело к гонке вооружений в шестидесятые годы двадцатого века.

Данная гонка привела к достижению СССР в 1970-х годах ракетно-ядерного паритета с США (значительным напряжением сил, разработкой новых методов и средств доставки ядерного оружия), что потребовало разработать новую доктрину ядерного удара у США и СССР.
Накопившегося ядерного оружия хватало для многократного взаимного уничтожения оппонентов, и обеспечивалось гарантированное ответное уничтожение противника при практически любом развитии событий ядерного противоборства.

Многочисленные теории, развитые в период 1970-1980 годов привели к тому, что стало ясно: ни у СССР, ни у США не было рациональных схем применения ядерного оружия. Основной целью гонки вооружений стало не уничтожение противника, а принуждение оппонента к миру на собственных условиях. В 1980 годах после разработки концепции ядерной зимы (ядерная катастрофа по всей Земле при превышении мощи ядерных взрывов свыше 750-1500 мегатонн) психологическая вероятность применения ядерного оружия так же значительно снизилась. Получалось, что победа (по классической трактовке Клаузевица) — через ликвидацию оппонента как субъекта международных отношений или принуждение его к невыгодным для него условиям, - невозможна!

Ядерное оружие обесценивало насилие как фактор международных отношений. Если есть ядерное оружие, то есть и опасения по поводу его применения, именно поэтому государства с ядерным оружием искали способы вести ядерную войну без последствий для них самих, поскольку существует риск недооценить противника и развязать полноценную ядерную войну.

Получалось, что меры, направленные на усиление ответного удара (прочность шахт, скрытность подводных носителей ядерного оружия) относятся к мерам по укреплению стратегических взаимоотношений, гарантируя ответный удар.
Правда, развертывание обсуждаемой системы СССР «Периметр/Мертвая рука» вследствие этого является слабостью, поскольку выдает неуверенность в степени сохранности собственных средств ядерного нападения.

Именно поэтому сохранение паритета путем поддержания баланса взаимного уничтожения, в том числе путем развертывания подводных носителей ядерного оружия, позволило СССР и США преодолеть Холодную войну без перерастания во что-то большее. Это и американская «41 for Freedom», развертывание подводных ядерных лодок с баллистическими ракетами как инструмент сдерживания с 30 декабря 1959 года, когда на воду была спущена лодка USS George Washington с 16 ракетами Поларис А-1 дальностью 2200 километров, на что советские силы ответили развертыванием проекта 667А «Навага»/Yankee, достигая стратегического паритета с помощью проекта лодок 667Б к 1971 году.

Автор: Павел Леонов