Танки, ставшие дотами: подвиг танкистов капитана белогуба

Кто именно виноват, что танковая рота гвардии капитана Николая Белогуба отправилась в атаку именно так, как отправилась, мы, скорее всего, не узнаем. Может, непосредственный начальник приказал ломиться в лоб на вражескую артиллерию по чистому полю. Может, более высокое командование такое распоряжение отдало. А может, сам капитан Белогуб спланировал атаку, а потом был вынужден расхлёбывать последствия своей ошибки.

В любом случае, началась эта история совсем не оптимистично. 22 марта 1943 года в районе озера Белое, под Ленинградом, пятёрка тяжёлых танков 50-го отдельного гвардейского танкового полка прорыва двинулась на врага в одиночестве. Пехота 374-й стрелковой дивизии, которая должна была сопровождать боевые машины, осталась на месте.

"Как выяснилось позже, атаку в последний момент отменили, но танкистам об этом по какой-то причине не сообщили"

Артиллерию немцев заранее не уничтожили. Пушки стреляли без помех: пять медленных и неповоротливых металлических коробок были для наводчиков лёгкой целью.

В общем, эта атака имела все шансы закончиться так же, как сотни других подобных атак Второй мировой. Наступающие потеряли бы машины и танкистов, а обороняющиеся сделали бы новые отметки на орудийных стволах.

Но на развитие событий сильно повлиял тот факт, что этими машинами были полученные по ленд-лизу британские «черчилли».

Алмазный британец
У пехотного (в нашей классификации — тяжёлого) танка «Черчилль» было множество слабых мест.

Общеизвестна шутка британского премьера: «У танка, названного моим именем, недостатков больше, чем у меня самого». Но броня к таковым точно не относилась. Вплоть до 1944 года это был самый защищённый танк в мире. Его прикрывали плиты толщиной от 102 мм (спереди) до 64 мм (в корме).

Для сравнения, наш знаменитый КВ был прикрыт 75-мм бронёй со всех сторон.

Если добавить к этому традиционно высокое качество английской броневой стали, становится неудивительно, что отечественные танкисты часто и тепло отзывались о защите «черчиллей». Это были, конечно, не сказочные доспехи из алмаза, но кое-что вполне сопоставимое.

Пушек, способных пробить толстую британскую «шкуру», у немцев на том участке позиций не нашлось. Один танк сумел отойти назад, к своим. А остальным — включая командирскую машину самого Белогуба — повезло меньше. Вражеские снаряды перебили гусеницы, и «черчилли» неподвижно замерли перед окопами немцев.

Люди из броневой стали
Самым разумным в подобной ситуации многие сочли бы отступление. Дождаться темноты, покинуть машины и незаметно отползти на советские позиции. Но танкисты капитана Белогуба рассудили иначе. Пока броня держит, надо нанести как можно больше урона врагу.

Не стоит думать, что раз «лоб» был непробиваемым, то в машинах было сухо, комфортно и безопасно. Удары снарядов дезориентировали танкистов, могли контузить.

Кроме того, нельзя сказать, что танкистам совсем не грозила опасность. Во-первых, в любой броне есть уязвимые места. При интенсивном обстреле в них вполне могли попасть и пробить «шкуру».

Во-вторых, к пушкам почти сразу же подключились миномёты. Их мины, падающие сверху, по навесной траектории, были даже опаснее: крыша у «Черчилля» всего 20 мм толщиной. Её совсем не сложно пробить.

В-третьих, к танкам периодически пыталась подобраться вражеская пехота. И если бы-таки подобралась, танкистам бы не поздоровилось. С неподвижной машиной можно много «весёлых» штук устроить. Как минимум, поджечь.

Так что мощная британская защита была лишь одной из составляющих подвига. Куда важнее было мужество советских танкистов.

Если жизнь оторвала твоему танку гусеницы, сделай из него дот
Белогуб сообщил по рации о своём решении. Командование пообещало выручить танкистов, как только получится. А пока стало снабжать их. По ночам к машинам подползали пехотинцы, которые подвозили на санках боеприпасы, еду и воду.

В светлое же время суток наши палили из всего наличного вооружения (на каждом «Черчилле» была 57-мм пушка и по два пулемёта). Если кто-то спрашивает, для чего танку башня, то более наглядного примера не отыскать.

«Черчиллям» удалось доехать практически до самых вражеских позиций. Выбор целей перед ними открылся широкий: укрепления, окопы, всякая инфраструктура.

Удалось уничтожить два ДЗОТа («дерево-земляная огневая точка», такая землянка с пулемётом). Ещё два повредили достаточно сильно, чтобы они не могли нормально стрелять.

Месть за порванные гусеницы прилетела немецким противотанкистам. Боевой счёт Белогуба и его подчинённых пополнился тремя пушками и тремя расчётами противотанковых ружей. До кучи танкисты смогли уничтожить один миномёт.

Самой весомой добычей оказался полевой склад боеприпасов, снабжавший передовую линию немецкой обороны. Хотя он был укрыт и замаскирован как полагается, меткий снаряд нашёл его. Небо над окопами озарилось ярким фейерверком.

В некоторых источниках упоминается подавление батареи 105-мм орудий, но это довольно сомнительно. Такие крупные пушки обычно «живут» в тылу — так безопаснее для них же. А дальнобойность позволяет посылать «приветы» и оттуда. Кроме того, если бы такие калибры немцев были в пределах прямой видимости «черчиллей», история капитана Белогуба закончилась бы очень быстро и грустно. Какая-то подавленная батарея в документах упоминается. Но без уточнений. Вероятно, это были лёгкие полевые или противотанковые пушки.

Немецкая пехота шесть раз пыталась прорваться к танкам и сделать с ними что-нибудь нехорошее. Все шесть раз нашим удавалось отбиться.

Фрицы не раз предлагали танкистам сдаться. В отчёте о бое упоминается, что они также «показывали крест».

Это «психологическое оружие» помогло противнику точно так же, как и обычное. То есть никак.

На исходе третьих суток «черчилли» были уже полностью измождены непрерывным обстрелом. Всё, что не имело брони, было сорвано. Все приборы наблюдения оказались разбитыми. Попаданиями заклинило большинство люков. В танке Белогуба кончились боеприпасы. Экипаж отбивался от подползающих немецких пехотинцев, швыряя в их сторону гранаты через боковой люк (он единственный сохранил способность открываться). У остальных трёх машин положение было не сильно лучше.

Спасение
Белогуб решился на отчаянную меру: вызвал огонь артиллерии на себя в надежде отогнать окружавшую танки пехоту. К счастью, столь крайних мер не потребовалось.

26 марта, на четвёртый день обороны, пехотинцы 374-й стрелковой при поддержке двух «черчиллей» пошли в наступление и сумели отбить у врага участок местности, где стояли подбитые машины.

Танк Белогуба удалось отбуксировать к нашим после того, как починили гусеницы. Из остальных машин эвакуировали экипажи.

Чему же учит нас эта история? Тому, что на войне нельзя полагаться на одно только техническое превосходство, на один лишь боевой дух или просто на удачу. Настоящие чудеса происходят тогда, когда все эти три фактора складываются воедино. Ну и, разумеется, история эта учит никогда не сдаваться. Черчилль подтверждает.