«Фанатки бросались под колеса, а у Цоя пытались стащить гитару прямо на сцене»

Минский концерт группы «Кино» в 1989 году стал для Беларуси одним из первых стадионных рок-крещений. До Цоя еще никто не мог собрать «Динамо» два дня подряд, да еще и с песнями в таком «деструктивном» на то время жанре.

Чтобы до конца осознать культовость и символичность концерта «Кино» в Минске в 1989 году, нужно было застать перестройку молодым и пьяным. Это было странное, сложное, но романтичное время, со вкусом пепси-колы, запахом внезапной свободы и голосом Виктора Цоя.

Тот факт, что рок-группа в принципе может собрать стадион, для СССР все еще был великим открытием. Еще, казалось бы, недавно пластинки условных Metallica и AC/DC покупались с рук, прятались под плащ и обсуждались полушепотом — и тут вдруг западные рок-звезды, живые и настоящие, одна за другой стали перелезать за железный занавес и давать тут концерты.

Но все сливки, как всегда, доставались Москве и Питеру. К нам же приезжали в основном отечественные звезды, и то по большим праздникам. Зато когда приезжали — праздник был на всю улицу. Посмотреть на Цоя, казалось, собрался весь город. Одних кордонов милиции было штуки три: первый встречал гостей еще на улице Карла Маркса, на подходе к стадиону. Говорят, досматривали, как на топовые футбольные матчи. С особым пристрастием, без особых церемоний.

— Тогда, в конце 80-х, полный стадион «Динамо» реально могли собрать только две группы — «Кино» и «Ласковый май». Обе его, собственно, и собрали в 89-м году. Я выбрал Цоя, конечно, — вспоминает Александр Помидоров. — Билета у меня не было, и поэтому я перелез забор со стороны улицы Кирова. Там было одно удобное место, где можно было подтянуться и стать на ступеньку, которую зачем-то оставили строители. Спасибо им, кстати, огромное! Затем надо было спрятаться и пересидеть в раздевалках до начала концерта. Потом тихонько выходить, вести себя как ни в чем не бывало и не палиться. Рабочая схема — кучу концертов так посетил!

Судя по архивным кадрам, сцена была совсем не под стать величине группы. Маленькая, с каким-то странным брезентовым навесом — уровень сольника Солодухи. На разогреве играла белорусская группа «Форпост» и танцевал какой-то странный балет. Найти видео разогрева так и не удалось, но, судя по вырезкам из старых музыкальных журналов, белорусы в тот вечер как-то не сильно впечатлили.

— Их сбрасывание одежд и падения на колени вызывали у публики только приступы ржания — иначе не скажешь — и совсем не ласкающие слух слова и предложения. К счастью, всему есть предел. Под свист и улюлюканье «передовики» покинули стадион, — описывал событие один из музыкальных журналов того времени.
Впрочем, может быть, все было не так уж плохо, просто разогревать группу такого масштаба перед измученным ожиданием стадионом — все равно что плясать в красных штанах перед быком. Среди зрителей на первых рядах можно было увидеть много военных в форме десантников и пограничников. Технически их туда посадили, чтобы они помогали охранять безопасность на стадионе. Но по факту люди в беретах и фуражках начали слегка пританцовывать еще на разогреве, а когда на сцену вышел Цой — кители упали на пол, а головные уборы полетели в небо.

— В какой-то момент на табло загорелась гениальная надпись: «Ленинградский государственный театр-студия „Бенефис“ представляет группу „Кино“» — ну или что-то в этом роде. По беговой дорожке к сцене подъехал зеленый «Рафик» с белой полосой, и из него вылезли музыканты. Народ просто взорвался. Цой был в хорошем настроении и попросил несколько минут на отстройку звука. Тогда это было нормальной практикой. Заранее саунд-чеки мало кто делал — тогда же было время чеса. Отыграл, срубил бабла и поехал в другой город.

Очевидцы в один голос твердят, что звук в тот день был, мягко говоря, так себе. И это не столько проблема «Кино», сколько проблема вообще любых концертов на «Динамо». Аппарат «слепили из того, что было» и свезли со всего города, но в 1952 году, когда возводили стадион, вряд ли кто-то продумывал его акустику под рок-концерты. Тогда и слова-то такого не знали.



— Я сидел сильно сбоку от сцены, и удары барабанов Гурьянова долетали до меня с запозданием в 30—40 секунд, — вспоминает Помидоров. — Как будто кто-то позвонил на радио и забыл выключить приемник. Нормально было слышно, вероятно, только тем, кто сидел четко напротив колонок, и то не факт. Но большинство людей это не особо волновало. Уже после первой песни к Цою подбежали девушки с цветами и стали просить автографы.

Началась натуральная «битломания». На третьей песне вообще выбежал какой-то мужик, обнял Виктора и начал с ним петь чуть ли не в микрофон.
То есть, несмотря на то, что милиции было много, что им нужно было делать, они толком не понимали. Народ постоянно прорывался на сцену, топтался по проводам и педалям, и это не могло не бесить музыкантов. Только к середине концерта менты более-менее разобрались со всем и начали пресекать попытки прорваться.

Видно было, что подобный интерес к его персоне и навязчивое панибратство раздражают Цоя. Пару раз он даже пытался отмахнуться от очередных попыток обняться и отчаянно отстаивал свою гитару, которую хотел отнять какой-то фанат.

Фанаты снимают майки, вояки братаются с цивильными, все дружно трясутся под гипнотизирующие три аккорда «Звезды по имени Солнце», как на сеансе Кашпировского. Для всех пришедших Цой не просто музыкант. Это идол и лицо поколения.

И это лицо, кстати говоря, очень неплохо продавалось. Из дружественных «Рафиков» помощники музыкантов активно толкали народу мерч «Кино» — большие плакаты по 10—11 рублей за штуку. Сам билет на концерт, кстати, стоил 5 рублей. Говорят, что из 11-тысячного тиража плакатов Минск урвал как минимум тысячу.

— Тут важно понимать, что год назад вышел культовый фильм «Игла» с Виктором в главной роли, и это был фурор, — рассказывает Помидоров. — Боевик, где есть карате и Цой, был обречен на успех. Он даже получил премию «Актер года» незадолго до концерта в Минске. Тогда снимать музыкантов в кино вообще было модно. Сразу вспоминаются фильмы «Рок» или «Взломщик» с Кинчевым в главной роли.

Но до Цоя всем было далеко — это был запредельный уровень популярности. Собственно, по музыкантам было видно, что они немного растеряны от того, что их творчество так быстро превратилось в коммерцию.

«Группу крови» музыканты доигрывают с каменными лицами. Над «Динамо» сгущаются тучи. Аккурат после того, как все участники «Кино» успели запрыгнуть в свой зеленый «Рафик», пошел сильный ливень. Впрочем, это не остановило фанаток, которые с криками «Виктор! Виктор!» бросались под колеса, еще долго не давая группе уехать со стадиона. Вряд ли кто-то из белорусов тогда знал про Вудсток, но в такие моменты казалось, что какую-то методичку перед концертом людям все-таки раздали. Для первого опыта настоящего стадионного рок-концерта это было неплохо.

Концерт «Кино» в Минске стал культовым и символичным не только потому, что окрестил нашу столицу в бою первого рокерского опен-эйра. Это по факту был один из последних выходов Цоя на сцену. Теперь кусок стены его имени стоит через дорогу от стадиона «Динамо» — весьма символично, не правда ли.

— Первые цветы, надписи и рисунки на стене Цоя появились вечером 15 августа 1990 года, ровно в день смерти Виктора. Изначально это был фрагмент ограждения Дворца Республики на Октябрьской площади. Хорошо что хотя бы кусок этой стенки удалось сохранить, — говорит Александр Помидоров. — Подобные стены в один день появились и во множестве других городов по всему Союзу. Сам этот факт многое говорит о величине его фигуры. Цой был «своим парнем», чьи слова отражались в сердцах всех мальчиков и девочек времен перестройки в возрасте от 14 до 25 лет. Простым и глубоким. Возможно, в этом и отгадка.