Несостоявшийся врач, состоявшийся музыкант

Советский и российский музыкант и композитор Александр Константинович Козлов родился 25 сентября 1961 года в г. Асбест Свердловской области. Мать — врач-пульмонолог, работала заведующим отделением, лечила больных лёгочного профиля (что, в общем-то и неудивительно, учитывая профилирующее городское производство), была весьма популярным специалистом, практически всё городское начальство консультировались у неё, и, таким образом, она было одним из неофициально-главных врачей города. Отец же был рядовым инженером по ТБ на «Ураласбесте» — Уральском асбестовом горно-обогатительном комбинате.

«Город Асбест был тогда в расцвете всей своей славы. В мире существует всего 3 места добычи асбеста — в Канаде, правда, у них асбест плохого качества, в Казахстане, но там его мало, и вот у нас, где непосредственно весь мировой асбест и добывался. И, пока во всем мире была в нём необходимость, не было асбестозамещающих материалов, соответственно и город был достаточно процветающим. Своя Женева, я бы даже сказал» (из воспоминаний А. Козлова, ЖЖ).
Саша был в семье единственным ребёнком. Учился в общеобразовательной школе №1 им. М. Горького. Ходил также в музыкальную школу по классу скрипки, куда поступил во время обучения в 5-м классе школы обычной. Особых успехов Козлов не добивался, хотя и очень старался. Иногда скрипка Саше надоедала, и он по-тихому оставлял её у бабушки и шёл заниматься своими делами. Так он проучился целых 6 лет, но так и не закончил, так как последний класс «музыкалки» пришёлся на 10-й общеобразовательной школы.
Первыми сильными впечатлениями в плане музыки для Саши были группы Bony М и АBBА (в те годы в мире был расцвет «диско»), 2 пластинки которых привёз в город один из его соучеников — он уезжал с родителями в Германию, поскольку были немцами, но не прижились и вернулись.

А в 8 классе Александр познакомился с Вадимом Самойловым и Петром Маем, которые учились в той же школе, но 2-я классами младше. Тогда в школе был организован «вокально-инструментальный ансамбль», игравший на танцах типовой советский репертуар: Самоцветы, Поющие гитары, Голубые гитары, Весёлые ребята и т.п. И вскоре в нём появились вакантные места из-за того, что «основоположники» закончили 10-й класс и разошлись по своим делам. Нужна была новая группа. А поскольку Козлов знал ноты (один из немногих, если не единственный), он как то быстро, к своему удивлению, освоил бас-гитару, и вскоре вошёл в обновлённый состав коллектива.

«Практически все мы были из одного класса, стали играть то же самое, и, где-то после того, как месяца 2 отмузицировали, после одного из танцевальных вечеров к нам подошёл худенький и невзрачный подросток. У нас не было клавишника. А была "Ионика". Предложили ему место за "Ионикой", и так с тех пор Вадик влился в наш ансамбль, как-то быстро мы сыгрались, появилось дыхание у группы, стали думать о том, почему бы не попытаться что-то своё играть. И эти идеи своих песен, я даже не могу понять, как они стали появляться. Но для меня они часто появлялись из пустого бряцания по клавишам, просто наигрыша — сначала это, допустим, чужая мелодия, потом ты про неё забываешь, уходишь в какие-то дебри, потом начинает выкристллизовываться что-то своё, и вроде бы это тебя привлекает, интересно, приносишь заготовку в группу, они смотрят — да, давай попробуем... Вот так, к концу моего обучения в школе, набросали репертуар, практически полностью свой. Тексты в основном придумывали я и Вадик Самойлов, и музыку также я и он. Было много хитов, которые в школе проходили «на ура», были люди, которые их ждали, и мы знали, что вот эта песня — это топ, и всегда играли её с большим энтузиазмом. Без названия, просто вокально-инструментальный ансамбль, и всё» (из воспоминаний А. Козлова).

«С Сашей мы познакомились в школе. У нас было 2 состава школьного ансамбля — «старший» и «средний». Он репетировал в «старшем», а я любил подслушивать. Репетировали в комнатке комитета комсомола, дверь была приоткрыта, и я по полшага в неё заходил! Однажды они пустили меня на репетицию. Я сказал, что могу играть, сыграл, и мы все познакомились. Впоследствии мы стали тесно общаться и с ним, и с Петей Маем, поскольку все трое были наиболее музыкально способными. Окончили школу, стали учиться в институтах. На выходные ребята приезжали, и мы репетировали уже свои песни. Саша тогда играл на бас-гитаре, я – на гитаре, а Петя – на барабанах. Это было трио а-ля Pink Floyd!» (из воспоминаний В. Самойлова).

Так, к окончанию обучения Козлова в школе, у ребят набралось достаточное количество песен, которые в основном писали Саша и Вадим. Но вот закончился 10-й класс, и Александр с довольно высоким количеством баллов поступил в Свердловский Государственный Медицинский институт (ныне — Уральский Государственный Медицинский Университет/УГМУ), решив пойти по стопам матери. Учился с большим энтузиазмом, и первые 4 года ничем, кроме учёбы не занимался. И, поскольку он был хорошим студентом (закончил лечебный факультет «терапия и кардиология» с красным дипломом), по окончании института его отправили учиться дальше — в клиническую ординатуру.
Параллельно он начал захаживать на репетиции к Вадиму и его студенческому ВИА РТФ УПИ (Ансамбль радио-технического факультета Уральского политехнического института – по месту базирования), стартовавшему в начале 1995 года, помогать словом, а иногда и делом. Постепенно школьная компания вновь собралась вместе. Вскоре к ней присоединился и юный Глеб Самойлов.

И именно Александр придумал название группе, первый «официальный» концерт которой состоялся 20 февраля 1988 года под эгидой Свердловского рок-клуба (подробнее – здесь: Над рекою, над Исетью), куда Агата Кристи была принята ещё в 1986 году, и которая не будет затем сходить с телеэкранов и радиоприёмников все 1990-е гг.
«Ещё и половины нового альбома не было придумано, уже стали думать над названием группы. Предложил я. Идея была сначала у Самойлова, может быть, назваться каким-нибудь именем собственным, может быть, «Жак Ив Кусто»… Особого энтузиазма это предложение не вызвало, и мы перестали даже об этом думать. И вот когда «Второй фронт» – наш «нулевой», как мы его называем, альбом, — был уже собран, и надо было начинать его запись, встал вопрос — вот мы запишем, а как же все это будет называться? И у меня вообще без всяких раздумий сразу выскочило, а может «Агата Кристи»! Я прочитал всего 2-3 её романа, но что-то подтолкнуло меня, может быть, существование «Николая Коперника», может быть, что-то ещё. Сначала это предложение вызвало если не шок, то достаточно серьёзное удивление, но с порога никто эту идею не отодвинул, не отбросил. Альбом записывался, а название ходило рядом. К нему потихоньку привыкали. И когда в записи была поставлена точка, а ни у кого по-прежнему никаких идей не было, то все согласились с моим предложением. Когда мы записали «Второй фронт» и отдали его в рок-клуб, к нашему удивлению, он получил очень хороший резонанс, и мы сразу выдвинулись в лидирующие группы, нас стали посылать по самым различным рок-фестивалям. Тогда на рок-фестиваль самому нельзя было поехать. Должно было быть направление рок-клуба, рекомендация» (из воспоминаний А. Козлова).

Так Александр проучился 2 года, одновременно играя и выезжая с группой, уже получившей название, на различные фестивали и концерты. На кафедре, где он проходил ординатуру, к его музыкальной деятельности относились поначалу ровно — даже разрешали порой опаздывать.
Проблемы стали возникать на пороге 1989 года. Выбор между тем, оставаться ли в медицине, или продолжать заниматься музыкой, становился все зримей. Для Александра этот вопрос был сложным: он к тому времени закончил ординатуру, где проявил недюжинные способности, и его сразу же взяли ассистентом на кафедру. Он полдня работал в свердловской городской больнице №7, а полдня преподавал у студентов. Занятия получались, студенты его любили, и с больными всегда был контакт, и как врача его очень уважали. С одной стороны была карьера, обеспеченная зарплата, возможность стать доцентом. Но к концу года медицина начала страдать. АК начали ездить столь часто, что Александр стал опаздывать на работу: фестивали или концерты происходили в уик-энды, и к понедельнику он не успевал, а работа начиналась строго с профессорской «линейки» в 9:00 час. Его поначалу достаточно корректно предупредили, но потом начались скандалы. Работа стала страдать: и больным стал меньше внимания уделять, и их приходилось передавать другим врачам, и с учебными группами началась чехарда. Поэтому Александр всё же выбрал музыку.

Для родителей это был шок. Они узнали не сразу — где-то месяца 3 он шифровался, но узнав о решении сына, восприняли его в штыки — скандалы начались ещё и дома, ведь в их глазах музыкант — это бесперспективная и плохо оплачиваемая профессия. Но, поскольку к тому времени АК стала уже достаточно преуспевающей группой, те деньги, которые он зарабатывал в музыке, не шли ни в какое сравнение с тем, что мог бы зарабатывать даже ассистентством – и родители постепенно успокоились. Наверное, они и сами были удивлены, когда поняли, что их сын играет в одной из самых популярных и коммерчески успешных рок-групп в Союзе.

Козлов, как ни странно, не был ярым любителем рок-музыки, но имел очень хорошие, фактически энциклопедические знания о ней. Его привлекала электронная и популярная музыка, элементы которой он успешно применял в творчестве группы.
«Вхождение в более-менее серьёзную музыку импортного производства у меня произошло, как это ни странно, через венгерский рок. А получилось так, что дальняя родственница мамы, живущая в Воронеже, работала одной из руководительниц воронежского музыкального магазина по продаже грампластинок. Ну и тогда, как великий дефицит, периодически присылались пластинки производства демократических стран. И как-то она совершила по тем временам для меня практически подвиг — привезла 5 или 6 сугубо дефицитных пластинок венгерских групп. И так я почувствовал огромную качественную разницу между нашей и венгерской музыкой, во всём — в звукозаписи, в саунде, в музицировании самом, в аранжировках — такой свежий был воздух, такая мощная подпитка, что где-то года на 2-1,5 я стал фанатом венгерской музыки. Искал эти пластинки, собирал, и у меня набралось их достаточно много — штук 30-35, наверно. Меня совершенно не ломал венгерский, хотя сейчас я этому удивляюсь — настолько язык немузыкальный, настолько трудно вписывающийся в каноны рок-музыки, но тогда мне казалось, что всё прекрасно звучало, что это одни из лучших групп в мире, и, действительно, они играли приближенные уже к хорошей музыке стандарты...» (из воспоминаний А. Козлова).

К началу 1990-х гг. музыканты записали 2 студийника: «Второй фронт» и «Коварство и Любовь». Затем из группы был уволен Май. Его место занял Альберт «Алик» Потапкин (ех-Флаг, Nautilus Pompilius). Начиная с 1988 года концертная деятельность кипела. Так группа попала на рок-фестиваль в Шотландии. Апогеем же стал отечественный фестиваль «Ступень к Парнасу» в 1989 году, где АК вышла в финал. А в 1991 году ещё и засветилась на престижном конкурсе молодых европейских групп «Open du Rock» в Бургундии (Франция), где взяла гран-при.
Но Потапкин стал ратовать за появление в коллективе известного свердловского клавишника Льва Шутылёва (ех-Деревянные Человечки, Флаг), своего соученика по музучилищу и коллегу по Флагу: «В музыкальном плане он гораздо сильнее вашего Козлова!» – настаивал Алик.

«С приходом новых людей в коллективе стали возникать ссоры, спиртное полилось рекой, интеллектуальный уровень сошёл на нет. Козлов отдавал себе отчёт, что рано или поздно Агата сделает выбор и, скорее всего, предпочтёт человека с музыкальным образованием, он ведь даже не закончил музыкальную школу. Да и, честно говоря, клавишник он был никакой. Когда я первый раз услышал его работу, я поразился, он ведь совсем не умел играть» (Александр Пантыкин, Урфин Джюс, Кабинет).

Подобное положение вводило Козлова в депрессию. Но через год Потапкин вернулся в NP, прихватив с собой и старого друга Шутылёва. За барабаны сел Андрей Котов (ех-Трек, УД, Кабинет, Апрельский Марш). Коллектив, казалось, обрёл, наконец, целостность и единство в музыкальном плане.
Неприятие частью поклонников 3-ей студийной пластинки «Декаданс», записанной свердловской «Студией 8» в 1990 году, компенсировала после продолжительной творческой паузы «Позорная Звезда» (1993). А с выходом в 1995 году «Opium»’а стало ясно, какая группа совершила «3-очковый бросок» и попала в корзину «золотого фонда» российской рок-музыки.
Незаурядные композиторские и аранжировочные способности раскрылись у Козлова именно во время записи «Звезды» и «Opium»’а. Он начал писать хиты, которыми заслушивалось невероятное количество людей в России и за её пределами. Головокружительный успех привёл АК в Москву.

«— Есть ли люди, которые повлияли на тебя, без которых история АК выглядела бы неполно?
— Как это сейчас не кажется смешно, Пантыкин. Его мнение в самом начале было очень для нас значимым. Чему научил нас Пантыкин, так это тщательности в работе и отрицательному отношению к любой халяве в звучании, в аранжировках, в сведении. Высокий уровень его профессиональных требований мы действительно пытались соблюдать, потому что для нас он был очень авторитетным человеком. Белкин Егор тоже в то время был такого же уровня для нас. Наутилус. Нас часто сравнивали с ними, особенно в первый период. Но человеческих контактов мы практически никаких не имели, да и рабочих — тоже. Очевидно, огромная популярность их музыки как-то подспудно повиляла и на нас, потому что нет дыма без огня, раз люди видели что-то похожее, значит, что-то и было. Они повлияли на нас, как первая группа из Свердловска, которая добилась феноменального результата, стала мегазвездой в те времена, и их музыкальный язык, музыкальные концепции кое-где всё-таки пролезли к нам. Теперь я понимаю, что это было. Грахов (президент СРК). Хоть человек весьма странный, но постоянно нас дёргал и щипал — "что у вас новенького, чем удивите?" Толкал нас постоянно искать что-то новое. Ему было стыдно показывать старый материал. Стыдно было не придумывать новых песен» (из интервью А. Козлова).

В 1994 году музыкант записал сольный инструментальный альбом «Intermezzo: Digital Generation». Также сотрудничал с группой Неоновый Мальчик, в частности, написал музыку к песне «Море по колено», а так же написал песню «Люби меня, люби!» для группы Отпетые Мошенники.

А славу АК с каждым годом укрепляли выпуски новых альбомов: тёмный и депрессивный «Ураган» (1997), синтетический и экспериментальный «Чудеса» (1998), концептуальный и последовательный «Майн Кайф?» (2000). Но грандиозная популярность имела и побочные эффекты.
Испытание славой пройти без последствий удалось не всем. Застенчивый, интеллигентный, закрытый Козлов не стал исключением. В подмосковных Горках, где тогда базировалась АК, группу баловали различными увеселениями. Клавишник сначала находился вне всеобщей эйфории, хладнокровно продолжая заниматься своими проектами. Но терпения не хватило и у него. Александр был одинок, закрыт, и главным средством в борьбе с депрессией стал для него алкоголь.

«Когда Саша был в настроении – он был очень общительным, а если что-то складывалось не так – разговаривать с ним можно было даже не пытаться! Всё зависело от настроения: он мог быть либо очень весёлым и обаятельным, либо занудным. Иногда могли состояться и большие диалоги по душам. А вообще, Саша всегда был вежлив и приветлив, но вряд ли допускал кого-то в свой внутренний мир. И ещё у него было качество, которое мне импонировало, некая «невзрослость». Если он делал что-то отрицательное или обижался – он совершал это без хитрого и злого умысла! Эти вещи происходили по-детски. За это качество я его любил, люблю и буду любить!» (из воспоминаний Г. Самойлова).

В последние 2 года жизни Александр сильно пристрастился к спиртному. На концертах он пребывал в тяжёлом состоянии. Пагубная привычка не оставила следа от когда-то примерного эстета и интеллигента. Однако работа и гастроли продолжались.
«Мы старались не лезть ему в душу, тем более, он не приветствовал откровенных разговоров. Помню, в 1999 году у нас было 2 концерта в Екатеринбурге, и он не пришёл. Отыграли без клавишных. Позже узнали, что Саша лежит в больнице, плохо с сердцем. Никто тогда не придал серьёзного значения болезни, все были заняты собой, а у Саши со временем стал развиваться атеросклероз» (из воспоминаний А. Котова).

Обнаружение тяжёлой болезни ещё больше подорвало и без того шаткое душевное состояние музыканта. Однако эту информацию он решил от коллектива скрыть.
Последний свой концерт Александр отыграл в феврале 2001 года в Петербургском ДС «Юбилейный».

«После концерта мы спускались со сцены, было темно, и Сашка с неимоверной высоты упал с лестницы вниз. Я страшно перепугался, что он переломал себе всё на свете, поднял его и спрашиваю: «Как ты?!». Он толком не отвечает. Тогда я стал проводить тесты на сотрясение мозга, перелом позвоночника и т.д. Саша очухался, и говорит: «Всё в порядке! Ты чего так перепугался?» — «Да ты с такой высоты упал — я думал, ты умер!». Но умер Саша не тогда…» (из воспоминаний Г. Самойлова).

Александр, по образованию врач-кардиолог, посвятивший всю свою жизнь музыке, и 13 лет радовавший зрителей своими хитами, давший имя и жизнь группе, скончался 1 марта 2001 года в возрасте 39 лет, по иронии судьбы, от атеросклероза сердца. В ночь с 1-го на 2-е марта Козлов приехал в ресторан «T.G.I. Friday’s» (Тверская 18/2) на встречу с товарищами по группе. Он сильно опоздал, «зависнув» в московских пробках, и друзья, не дождавшись его, уехали. Музыкант посидел какое-то время один, а когда собрался уходить, у него прихватило сердце — случился приступ. Работники из администрации клуба пытались оказать музыканту первую помощь, но безуспешно, вызвали «скорую», но врачи не успели...

Александр Константинович Козлов скончался, не дожив до своего 40-летия чуть более полугода. Похоронен в родном Асбесте на городском кладбище №2.

Очевидцы вспоминали день прощания с музыкантом как «самые странные похороны». Многолюдная толпа живо обсуждала потерю для кого-то лучшего друга, для кого-то щедрого продюсера... Из группы один лишь Глеб проронил единственную фразу: «Саша свят, Саша светел…». Позднее Самойлов-младший признался, что смерть Козлова была первым его серьёзным душевным потрясением.
Эпитафия:
«До свиданья, малыш.
Я упал, а ты летишь.
Ну и ладно, улетай,
В рай».
Из песни АК «До свиданья, малыш».

За месяц до смерти, Александр вместе с группой приступил к созданию саундтрека к х/ф Сергея Бодрова-мл. «Сёстры» (кинокомпания «СТВ», премьера в РФ 10 мая 2001). После смерти Козлова работа была приостановлена, и возобновилась остальными участниками только после его похорон.
В АК Козлов играл с момента её возникновения, что называется, стоял у истоков: придумал название (в сокращённом варианте оно совпадает с его инициалами А.К., остальные музыканты, кстати, даже и не обратили внимания на это «совпадение»), сочинил музыку к песням «Эпидемия», «Вольно», «Вечная любовь», «Сказочная тайга», «Ковёр-вертолёт», и многим другим, был основным аранжировщиком.

В память об Александре группой был подготовлен трибьют-альбом, где его песни прозвучали в исполнении известных рок-групп: Би-2, Настя, Смысловые Галлюцинации, Апрельский Марш и др., однако официальный выпуск альбома так и не состоялся.
Первоначально братья Самойловы заявили о том, что не будут искать замены Козлову, и долгое время все его клавишные партии, в том числе и на концертах, исполнялись секвенсором. Лишь незадолго до прощального тура АК «Эпилог» в группу был всё же принят новый клавишник — Константин Бекрев.

Но в 2010 году АК была «благополучно» распущена, погрязнув в «братских разборках» Рудольфовичей, конфликты которых раньше разрешал именно Козлов. Казалось, что Александр унёс своё «детище» в могилу, дабы не оставлять её на растерзание меркантильным товарищам.

А 22 декабря 2017 года Вадим Самойлов представил новый трек «Где-то между», записанный на музыку покойного Козлова. Впоследствии между братьями Самойловыми возник спор относительно композиции — Глеб утверждал, что он является сокомпозитором песни и придумал название к ней. А Вадим, как обычно, утверждения Глеба опровергал и заявлял, что и текст, и аранжировки принадлежат ему. Композиция эта не является произведением АК, хотя название группы было указано на обложке. Вадим назвал свою акцию «продюсерским проектом», который носит название, совпадающее с названием почившей и вновь воссозданной в 2015 году группы.

Песни из альбомов АК, музыку к которым написал А. Козлов:
«Второй фронт»: «Инспектор По…» (в соавторстве с В. Самойловым), «Коммунальный блюз», «Второй фронт», «Телесудьбы», «Р.S./Post scriptum».
«Коварство и любовь»: «Танго с дельтапланом», «Холодная любовь» (с Г. и В. Самойловыми).
«Декаданс»: «Его там не было», «Эпидемия» (также автор текста), «Шпала» (с Г. и В. Самойловыми), «Эксперимент».
«Позорная звезда»: «Нисхождение», «Истерика» (с Г. и В. Самойловыми), «Вольно!».
«Opium»: «Вечная любовь», «Сказочная тайга», «Гетеросексуалист».
«Ураган»: «Моряк», «Грязь».
«Чудеса»: «Ковёр-вертолёт», «Крошка», «Споёмте о сексе», «Где-то между» (в соавторстве с Вадимом и, возможно, Глебом Самойловыми), издана В. Самойловым.

Сольные проекты: «Intermezzo: Digital Generation» (1994).

Источники:
https://vladtime.ru/shou_biznes/730372
https://zaycev.net/artist/189100
https://epitafii.ru/necrolog/aleksander-kozlov/
https://agata.rip/history/histsasha.php
https://rockcult.ru/po/aleksandr-kozlov-facts-quotes/