Картина маслом

одной из фишек которого была а-капелльная программа для оперного хора.
.
Первое отделение состояло из шедевров русской духовной музыки, второе - из академических обработок русских народных песен.
.
Параллельно с конферансье объявление номеров дублировалось двумя переводчиками-синхронистами на английский и французский языки - полный зал иностранцев, а вы как думали!
.

Картина маслом:
.

- Русская народная песня, - торжественно объявляет конферансье, - в обработке Синенкова 'Ох вы сени, мои сени'!
.

- Рашн фолк сонг, - бодренько так дублирует в микрофон первый синхронист, - элаборэйшн бай Синенкуофф... - далее возникает небольшая пауза, очевидно для осмысления перевода, после чего слегка дрогнувшим голосом, - 'О холл, май холл...'
.

Хор на сцене мелко-мелко затрясло - все пытались сдержать истерический смех. Дирижёр выпучил глаза и странно покачнулся.
.

Французскому синхронисту было сложнее:
.

- Кансён алля рюс, - многообещающе начал он в микрофон за кулисами, - элаборасьён дю Синенк-офф, - и тут впал в какой-то совершенно неприличный ступор, продолжавшийся секунд двадцать.
После чего обречённо заявил:
.
'Вестибюль... Мон вестибюль...'
.

Хор согнулся пополам от могучего русского хохота - бесмысленного и беспощадного:
с лошадинным ржанием басов, похрюкиванем теноров, истеричным взвизгиванием сопран, и рыдающим 'ой-бл#-не-могу!' альтовой группы хора, сопровождаемой размазыванием косметики по лицу, у троих от смеха упали папки с нотами - партитуры разлетелись по всей сцене, чем вызвали новый приступ...
.

Иностранная публика была в восторге, ибо подумала, что теперь так и надо, а вы бы что подумали.
Французский синхронист горько плакал за кулисами, а дирижёру вызывали скорую…»

.