Александр Шмонов – человек стрелявший в Горбачева

Уже в вечерних новостях прошло короткое сообщение: «...Во время праздничной демонстрации на Красной площади в районе ГУМа прозвучали выстрелы. Как сообщили в пресс-службе Комитета Госбезопасности СССР, задержан житель Ленинграда, произведший из обреза охотничьего ружья два выстрела в воздух. Пострадавших нет. Ведется расследование»…

А в Москве и по всему Союзу уже шептались – на Горбачева совершено покушение... В Горбачева стреляли.

Александр Анатольевич Шмонов родился 21 февраля 1952 года в семье милиционера. По стопам отца-полковника Александр не пошел, после службы в армии, поступил в институт, после которого работал младшим научным сотрудником в НИИ кибернетики. Сделал несколько изобретений, но ими никто не заинтересовался. Раздосадованный Шмонов уволился из института и на некоторое время переехал жить в Узбекистан, пытаясь там опубликовать свои научные труды. Но тщетно, пришлось возвращаться, а место в НИИ уже занято - изобретатель вынужден был идти работать простым слесарем на Ижорский завод.

Александр Шмонов не разделял политических взглядов родителей: те были коммунистами, а ему по душе была демократия. Когда началась перестройка он с головой окунулся в политику, стал завсегдатаем митингов, политических сборищ и споров. В 1989 году Шмонов вступил в «Ленинградский народный фронт», а через год стал членом «Свободной демократической партии России» — обе организации выступали за «увеличение свободы для народа». Ну, в общем, такой политизированный был мужик.

Причем не только говорил и митинговал. В начале весны 1990 года от слов перешел к активным действиям: 6 марта отправил всем кандидатам и действующим членам Политбюро ЦК КПСС письма-ультиматумы, в которых помимо всего прочего требовал всенародных выборов главы государства, введения многопартийности и разрешения на частную собственность. Все условия следовало выполнить до марта 1991 года (позже срок был сокращен до осени 1990 года) — в противном случае Шмонов угрожал убить часть высокопоставленных коммунистов. И в первую очередь ополчился на Генерального секретаря КПСС Михаила Сергеевича Горбачева. Именно его он считал главным виновником в подавлении митинга в Тбилиси 9 апреля 1989 года и в Баку 20 января 1990 года (21 и 131 погибший соответственно). Шмонов искренне считал, что кровь погибших людей полностью лежит на совести Горбачева старающегося сохранить в стране тоталитарный режим.

Письма-прокламации Шмонов распечатал на машинке «Любава» — зная, что каждый экземпляр печатного устройства ставится на учет в КГБ, после изготовления призывов Шмонов затер литеры напильником и закопал машинку в лесу. Прежде чем отправиться расклеивать листовки, Шмонов решил замаскироваться — прилепил на нос кусок медицинского бинта. Кроме того напечатал и расклеил прокламации начинающиеся словами: «Дамы и господа! Призываю вас убивать членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК КПСС».

Впрочем, все эти призывы никто всерьез не принял. Учтите 1990 год – развал Союза, буйство политических мнений. У гэбистов своих забот хватало – вовремя свалить, да побольше хапнуть. По зданию КГБ водят иностранных туристов. Так что все эти угрозы-листовки приняли за выходку очередного психа. Проверять реальность угрозы никто не хотел.

Но Александр не шутил: он уволился с завода и начал работать распространителем газет, чтобы на скопленные деньги купить боевое оружие. Правда, сделать это террористу так и не удалось. Тогда он решил приобрести охотничье ружье. В октябре 1990 года Шмонов получил справку о том, что он психически здоров, обратился с ней в милицию и вскоре стал обладателем разрешения на покупку оружия. После этого в одном из магазинов Ленинграда за 900 рублей купил отличное немецкое охотничье ружье. Оружие сразу же опробовал на охоте — убил лося со 120 метров.

Вооружившись, Шмонов начал активную подготовку к покушению. К тому времени он обзавелся семьей — вместе с женой Ларисой и новорожденной дочкой Марией Александр жил в общежитии. Свои планы от семьи он скрывал, используя в качестве штаб-квартиры расположенную в деревне Антропшино дачу супруги.

Свое ружье — его правый ствол был заряжен пулевым патроном «Спутник», а левый патроном с пулей Полева — Шмонов упаковал в сшитый чехол, который прижал к телу закрепленным ремнем резиновым ковриком, а сверху обмотал бинтом.

Для удобства террорист отпилил у ружья приклад, но стволы трогать не стал. Также Шмонову пришлось убрать мушку — он опасался, что в самый ответственный момент оружие может зацепиться ею о пальто. Впрочем, оставалась прицельная планка, которую он счел достаточной для точного поражения цели. Ружье укрыл под шарфом и длинным пальто, которое купил специально для «операции». А чтобы ружье не обнаружили во время вероятной проверки металлоискателем, Шмонов изготовил плакат с надписью «Крепись, государство!», который поместил на железный штырь. Загримировался, наклеил усы, надел парик. В кармане брюк оставил предсмертную записку: «На случай моей смерти сообщаю, что я хотел попытаться убить президента СССР Горбачёва М. С!».

Приехал в Москву 6 ноября, переночевал в съемной квартире, утром отправился на праздничное мероприятие. Из газет он знал, где будут формироваться колонны демонстрантов, поэтому особого труда не составило присоединиться к одной из колонн.

После военного парада колоны демонстрантов двинулись к Красной площади. В 11:10 Шмонов оказался неподалеку от трибуны, расстояние до которой, по его подсчетам, было менее 50 метров. Заметив обе цели — Горбачева и стоявшего рядом с ним Лукьянова, террорист на три метра оторвался от основной массы демонстрантов, достал ружье и, догадываясь о наличии у генсека бронежилета, стал целиться ему в голову.

Я запланировал следующее: первый выстрел нужно произвести в Горбачева. Если после первого выстрела Горбачев упадет или спрячется, то второй выстрел нужно произвести в Лукьянова. А если после первого выстрела Горбачев не упадет и не спрячется, то второй выстрел нужно произвести в Горбачева. Из воспоминаний Александра Шмонова.

Судя по всему у террориста был сообщник, который выстрелом из пистолета в воздух, должен был отвлечь внимание от прицеливающегося Шмонова: «Договорились: приятель прикрывает меня от сотрудников милиции, а я стреляю. И вот я достал ружье, прицелился… В это время мой товарищ быстро-быстро ушел. Как потом признался мне в личном разговоре: «Представил на секунду, что меня потом расстреляют…» Испугался».

Но в тот момент когда террорист стал целится, его заметил сопровождавший колонну сержант из 1-го полка патрульно-постовой службы Андрей Мыльников.

Милиционер подбежал к Шмонову буквально за секунду до выстрела, схватился за ружье и направил его вверх. «У меня такая мысль мелькнула — если я сейчас попытаюсь его сбить с ног, этого человека, который с ружьем, то, возможно, он сделает несколько выстрелов и будут непредвиденные жертвы. Была только одна мысль — прыгнуть на него и схватиться двумя руками за стволы ружья». Из показаний Андрея Мыльникова.

Шмонов нажал на спусковой крючок — раздался выстрел в воздух. Сразу сориентировался начальник охраны генсека Владимир Медведев: он закрыл Горбачева своей спиной. Сам советский лидер даже не понял, что произошло, — успел лишь заметить начавшуюся на площади потасовку.

Остались стоять на трибуне и другие высокопоставленные коммунисты. Лишь один человек спрятался за трибуной — им оказался председатель Московского горсовета народных депутатов Гавриил Попов.

Между Мыльниковым и Шмоновым завязалась короткая схватка, в ходе которой прозвучал второй выстрел — пуля попала в здание ГУМа. Тем временем на помощь сержанту подоспели его коллеги: курсанты Московской высшей школы милиции, участковые и чекисты скрутили сопротивлявшегося террориста и затащили его в здание универмага. За предотвращение террористического акта Мыльникова позже наградили орденом «Красной Звезды».

Сам Александр Шмонов готовился к суду и возможному расстрелу. Готов был все принять. Но, несмотря на, то, что он настаивал на своей вменяемости, медицинской комиссией был признан душевнобольным и отправлен в психиатрическую больницу на неопределенный срок. В психиатрической больнице Шмонов провел три с половиной года — и с ужасом вспоминал лечение: «Назначают судорожные препараты, все время судороги. Ни лежать, ни стоять. Только ходить можно. Если ходить, тогда судороги прекращаются».

После выписки он был признан инвалидом II группы. Пока лечился, жена развелась с ним и забрала с собой дочь. На свободу Шмонов вышел в июне 1995 года и устроился слесарем по ремонту систем отопления в частную фирму. Через год создал и возглавил ремонтно-строительную фирму «Тонна золота».

В 1999 году пытался баллотироваться в Государственную Думу, но местный избирком отказал в регистрации, забраковав большинство собранных подписей. Стал правозащитником, принимал активное участие в защите лиц, пострадавших от психиатров. Даже написал книгу о покушении. Впрочем, прибыли эти занятия ему не принесли — до самой пенсии террорист-одиночка зарабатывал ремонтами квартир.

Своей вины Шмонов не признал и не раскаялся: «Я не жалею, что стрелял, а жалею о том, что не попал».