Можно ходить по городу без страха

Мехмангуль Нури — дочь советского военнопленного Сергея Краснопёрова — прилетела в Россию впервые. При этом она уже студентка 3-го курса Уральского федерального университета (УрФУ). Первоначальный курс обучения прошла дистанционно.

«Интернет в наших горах плохо работает, с перебоями, но большинство университетских лекций я смогла увидеть», — рассказывает она.

По-русски молодая гражданка Афганистана с русскими корнями не говорит. Поэтому в беседе нам помогает Мухадеса, дочь афганского журналиста Али Казими, который получает в Екатеринбурге второе образование. Она переводит, что Мехмангуль, обучаясь дистанционно, понимала смысл лекций.

«Говорить стесняюсь, но понимать — почти всё понимаю. Отец немного научил. К тому же, язык математики и техники интернационален», — поясняет девушка.

В родном Чагчаране, центре афганской провинции Гор, Мехмангуль после 12 лет учёбы в школе с отличием окончила курсы программирования.

«Хочу стать программистом. Информационные технологии — это перспективно в современном мире»

В Афганистане, власть в котором недавно взяли талибы, перспективы для женщины работать в сфере информационных технологий, как, впрочем, и вообще работать, туманны. Но Мехмангуль надеется только на хорошее.

«Солнечное» имя

Советский солдат Сергей Краснопёров попал в плен к моджахедам в 1985 году.

«Как он сам объяснял, ушёл из расположения своей воинской части, не выдержав издевательств сослуживцев, — рассказал специальный представитель Российского союза ветеранов Афганистана (РСВА) Вячеслав Некрасов. — Ему, одному из очень немногих наших пленённых ребят, повезло: он смог выжить в сложившихся обстоятельствах и затем сделал личный выбор, остался в Афганистане. Я до декабря 2020-го 4,5 года руководил Российским центром науки и культуры Россотрудничества в Кабуле и неоднократно встречался с ним, знаю историю его жизни из первых уст».

Афганский полевой командир, в прошлом школьный учитель, отнёсся к пленнику гуманно. Избиений, унижений не было. Правда, первое время по ночам на Краснопёрова надевали кандалы, но днём их снимали.

В боях против соотечественников перебежчик не участвовал, но помогал афганцам чинить и чистить оружие. Воинские части советских войск вскоре после его побега ушли из провинции Гор, а затем были полностью выведены из Афганистана. А Краснопёров остался.

Он принял ислам, выучил язык и постарался вжиться в уклад местной жизни. Новоиспечённый афганец взял себе новые имя и фамилию — Нур Момад Нури. Нур — это в переводе свет, Солнце.

В начавшейся после ухода советских войск кровавой афганской гражданской войне, когда все воевали против всех, погиб опекавший его командир моджахедов. Краснопёрову отдали в жёны его дочь Айшу.

Нур Момад построил дом и начал трудиться на двух работах — прорабом на строительстве дорог и электриком на гидроэлектростанции. Зарабатывал по местным меркам неплохо, но счастья не было.

Семеро детей, один за другим, сразу после рождения умерли у Нур Момада и Айши. Врачи в Чагчаране, Герате и Кабуле понять причину трагедий не смогли. Как будто проклятие преследовало.

«Краснопёров рассказывал мне, что помог целитель, которого родственники жены пригласили приехать издалека, из Панджшерского ущелья, — говорит Вячеслав Некрасов. — Тот пошептал что-то, дал мужу с женой какие-то священные амулеты и чудодейственные порошки. Мистика, конечно, но «волшебство» сработало».

Нур Момад и Айша родили и вырастили шестерых детей.

«Старшая у нас Бибигуль, затем родилась я, потом Амир Мухаммад, Шах Мухаммад, Бибитахера и младшая Родия, — перечисляет Мехмангуль сестёр и братьев. — Нас всех на улице и в школе называли «шурави» (советскими). Когда ссорились с другими детьми, это звучало как ругательство. Но обычно просто как определение. Кто-то родился пуштуном, кто-то хазарейцем, а мы — дети русского».

О России, по её словам, отец рассказывал, что страна эта холодная, но хорошая. Сама девушка пока — мы говорили с ней на пятый день после прилёта – особого холода не почувствовала («У нас в горах зимой снега и больше выпадает, чем сейчас его на улицах в Екатеринбурге»), а хорошего увидела уже много.

«Можно ходить по городу без страха, — говорит она. — Это главное».

На учёбу в Россию по квоте Россотрудничества она должна была прилететь ещё в прошлом году. Но границы перекрыла пандемия коронавируса. Когда появился просвет между «волнами» болезни, они с отцом приехали в Кабул и попали на поспешное бегство американских войск и смену в Афганистане власти.

«Жили в гостинице, еда закончилась, а выйти боялись, —  вспоминает девушка. — Была слышна стрельба, всё время под окнами разъезжали машины с вооружёнными людьми. Никто не знал, что будет происходить через день, через час — так всё неожиданно и страшно произошло. Потом отец стал выходить за лепёшками и водой. Когда ситуация успокоилась, пошли в российское посольство узнать, будут ли вывозные рейсы в Москву и когда. Пришлось носить бурку (паранджу), не люблю я её — тяжёлая, неудобная».

Из-за нестабильной ситуации в стране обещанных вывозных авиарейсов обучающихся в российских вузах афганских студентов нет до сих пор. Мехмангуль Нури добралась самостоятельно.

«Всё просто, — поясняет она, — мы так долго жили в Кабуле, что у отца стали заканчиваться деньги. Визу мне в посольстве России дали, прививку от коронавируса я получила и полетела через Иран в Москву. В аэропорту меня по просьбе бывшего руководителя миссии Россотрудничества в Кабуле Вячеслава Михайловича Некрасова встретил его друг-афганец, и вместе с ним мы сразу улетели в Екатеринбург. В университете меня приняли очень доброжелательно, спасибо кураторам, сразу дали место в общежитии. Моя соседка по комнате Катя — она как я. У неё тоже папа русский, а мама нерусская, казашка. Мы уже подружились».

После вынужденной из-за долгого ожидания вылета в Россию жизни в Кабуле на хлебе и воде, Мехмангуль отметила и гастрономические для неё новшества.

«Суп русский понравился, шаурма, а такого вкусного мороженого я в жизни не пробовала. Шаурма — это не русское национальное блюдо?! Но я видела, что её все здесь едят, вот и подумала, что это ваша традиционная кулинария. Ваши — это пельмени? Спасибо. Схожу сегодня, попробую», — говорит девушка.

По словам, Мехмангуль планы на ближайшее будущее у неё простые — учиться. В Афганистане она прошла строгий предварительный отбор, опередив многих желающих получить высоко ценящееся в этой стране российское образование.

В российских вузах для обучения иностранных студентов и аспирантов ежегодно выделяется 15 тыс. бюджетных мест. Порядка 350—400 из них занимали абитуриенты из Афганистана. О популярности российского образования говорит тот факт, что на одно место в отечественных университетах и институтах претендовали в среднем 17 кандидатов.

В конце октября, открывая заседание по Афганистану в московском формате, министр иностранных дел РФ Сергей Лавров сказал: «Важным шагом считаем решение о продолжении афганскими студентами, принятыми на учёбу в российские вузы, своего образования в очной форме. В ближайшее время планируем организовать их отправку в Россию».

Только в Уральском федеральном университете сейчас учатся около 70 афганцев. Со студенческой «диаспорой» УрФУ Мехмангуль пока не успела познакомиться, но не сомневается, что найдёт у земляков и землячек поддержку.

«По-другому у афганцев не бывает», — говорит девушка.

«Обживусь — поеду к бабушке»

По словам Мехмангуль, она находится на постоянной связи со своей семьёй. Когда не «шалят» связь и интернет, общается с родными по мессенджерам, рассказывает, как проходят её первые дни в России.

«Больше всего маму успокаиваю, — улыбается девушка.— Она была категорически против моего отъезда в другую страну. Только совместными усилиями отца, братьев, сестёр и моими собственными мы её переубедили. Но, наверное, не до конца. Мамы, они, наверное, все такие».

О планах в сфере личной жизни Мехмангуль говорит скупо: «Никакие «женихи» в Афганистане меня не ждут. Насчёт выхода замуж принуждений в семье не было, что вы! Мы же всё-таки в Чагчаране — «шурави». И отец, и мать мне сказали: «Выйдешь, за кого захочешь и когда захочешь». Всё на мой выбор».

Есть у неё и чисто «русские» планы.

«Очень хочу встретиться с моей бабушкой по отцу Ниной, — говорит она. — Она живёт в Кургане, там же проживает и сводный брат отца Алексей. Бабушка приезжала к папе в Афганистан в начале 1990-х. Российский консул и генерал Дустум (один из лидеров Северного альянса, глава узбекских антиталибских вооружённых формирований) устроили им тогда встречу в Мазари-Шарифе. Но я бабушку Нину никогда не видела, я тогда ещё не родилась. Мы общались с ней по телефону, она хочет ко мне приехать в Екатеринбург, но она уже очень старенькая. Наверное, когда обживусь в России, я сама к ней поеду. Родных людей надо знать, это в Афганистане обязательно. Наверное, и в России это норма».