Бриллиантовый зелёный

― Было непросто достать. Зачем вам это? ― поинтересовался скрытный тип у Арнольда Ивановича.

― У меня война с Набекрень. Я пытался победить официальными методами, но это невозможно. Эта женщина криминально безграмотна. За месяц работы в моей столовой она украла только два килограмма яичной скорлупы для своей рассады и весь жмых из заварки — для аквариума с чайным грибом. — Мужчина в плаще понимающе кивнул. — Несколько раз я оставлял её наедине с неконтролируемым медицинским спиртом ― думал, поймаю на пьянстве. И почти сработало. На скрытой камере было видно, как она отхлёбывала из бутылей, не разбавляя концентрат водой. А потом оказалось, что она споласкивала рот и шла протирать дверные ручки, обеззараживая их дыханием. После того, как она в очередной раз закончила уборку, я приказал сдать анализы. Спирт полностью выветривался, в крови не было и 0,1 промилле.

― Думаете, что это как-то вам поможет? ― прошептал таинственный гость и, в очередной раз оглянувшись на пустой зал, протянул папку.

― К чему такая конспирация? ― удивился главврач.

― Вы плохо знаете О.П. — она слышит и видит сквозь целые кварталы. Бороться с ней — всё равно, что стучать молотком по бомбе. У неё нет слабостей. Супермен, не иначе.

― У каждого супермена есть свой криптонит, нужно только поискать, ― деловито заметил главврач и достал из папки медицинскую карточку своей санитарки. ― Так, посмотрим, прививки: от всех видов гриппа, коклюша, малярии, брюшного тифа, японского энцефалита, жёлтой лихорадки и ещё ряд вакцин от болезней позапрошлого столетия. Хм, ― мужчина протёр очки и открыл стоматологическую карточку, ― был удалён всего один коренной зуб.

― На самом деле зуб был удалён врачу, хуком справа, когда на осмотре Набекрень он сказал, что она жадина и в её возрасте такие здоровые зубы ― оскорбление для платной медицины, ― пояснил незнакомец в плаще.

Список болезней был скуден и не имел перспектив. На́чало казаться, что инфаркт, с которым Набекрень пришла в больницу, был приобретён ею нарочно. Исходя из данных медицинской карты, её кровь хоть сейчас можно использовать как вакцину от ряда тяжелых заболеваний.

― А вот и криптонит, ― потёр руки главврач, которого внезапно осенило.

― Что такое? ― удивился мужчина в плаще, и даже сквозь маску было видно, как широко открылся его рот от любопытства.

― Здесь нет ни единой записи о ветрянке! ― победоносно заявил Арнольд Иванович и собрался уходить.

― Э, а вознаграждение? ― возмутился осведомитель.

― Вот вам сертификат на десять бесплатных процедур ФГДС. Не благодарите, ― протянул бумажку главврач и быстро вышел прочь.

В течении двух дней Арнольд Иванович поднял все свои связи и договорился с другими главврачами, чтобы отныне всех тяжёлых «ветрянщиков», попавших в стационар, отсылали к нему.

Главврач прекрасно понимал, что у него в больнице появился ценный работник ― первый человек, который не только наконец-то заменил мигающую восемь лет лампочку в вестибюле, но и отмыл от позора все душевые и туалеты. Но это всё равно не отменяло того печального факта, что из-за новых трат на «якобы положенную» туалетную бумагу, мыло и кондиционер для постельного белья, он вынужден был сдать путёвку на Майорку и поехать отдыхать в Ейск.

Набекрень вытаскивала провалившийся в канаву трактор, когда к воротам больницы подъехало два автобуса с пятнистыми людьми внутри.

― Ольга Прокофьевна, подготовьте, пожалуйста, отдельные палаты для наших новых пациентов, ― сказал главврач, и от ледяного злорадства в его голосе весна как будто отодвинулась на несколько лет.

Сразу после этих слов он поспешил в свой кабинет и, заперев дверь на два врезных и три навесных замка, принялся ждать. Вся эта идея с ветрянкой казалась мужчине идеальной тактикой. По его задумке, немолодая Набекрень, заразившись, должна была слечь надолго, а после, поняв, что работа в больнице ― это риск, уволиться. Единственным слабым местом в этом плане было то, что сам Арнольд Иванович не успел переболеть ветрянкой в детстве и теперь тоже находился под ударом. Но ему-то контактировать с больными необязательно. Он рассчитывал, что переждёт войну в кабинете, а сразу после победы нацепит на себя медаль «За отвагу» и расформирует «пятнистый полк».

Уборщица в последний раз дёрнула за ковш и тот, издав что-то вроде скулежа, наконец, оторвался. Обрадовавшийся тракторист собрался было домой, но Ольга Прокофьевна протянула ему лопату и сказала, что снег всё равно придётся убрать, ведь никто не заставлял садиться пьяным за руль, а если он против… ― уборщица засадила деревянную лопату по штык в промёрзшую землю и кивнула в сторону канавы. Так без лишних слов она смогла чётко донести свою мысль и одновременно закодировать коллегу.

Главврач только собирался налить себе чаю, когда в дверь его кабинета «ненавязчиво» постучали, и вся мебель вместе с ним немного сдвинулась к окну.

― Арнольд Иванович, вы здесь, ― было неясно, спрашивает ли Набекрень или утверждает.

Она продолжала «ненавязчивый» стук, от которого замки́ один за другим падали и раскалывались пополам. Главврач чувствовал себя Троей, осаждаемой греками. Он пропищал было что-то о том, что сильно занят, но, когда косяк начал выворачиваться внутрь, а стул, подпирающий дверь, превратился в табурет, стало ясно, что пару минут для диалога он всё же найдёт.

― Инфекционное отделение забито, ― еле пролезла голова Набекрень в образовавшуюся щёлку, в которую с лёгкостью мог бы пролезть целый Троянский конь.

― К-к-к-ак это? ― спросил, собравшись с духом начальник, ― в-в-чера же б-б-было пусто.

― На местном консервном заводе директор решил сэкономить на питании своих сотрудников и накормил их продукцией родной фабрики, итог: массовое отравление второй степени. Все палаты заняты. Не ваш, часом, родственник этот бизнесмен? ― без грамма сарказма в голосе спросила Ольга Прокофьевна.

― Нет, не мой. Разместите новеньких в коридоре, ― выдал, поразмыслив, главврач.

Набекрень отдала честь и исчезла.

Арнольд Иванович осознал, что лучше всего будет перейти на дистанционное командование, и, желательно, чтобы дистанция была равна двум областям. Взглянув на потрёпанную дверь, он решил, что безопаснее будет выйти через окно, пусть оно и на четвёртом этаже. Дальше план был прост: уйти через задние ворота, пересечь гаражный кооператив, а там по заснеженным дачным участкам выйти к железной дороге. Мама Арнольда жила за четыреста вёрст — как раз хватит, чтобы не заразиться от Набекрень.

Дрожащими от страха и холода руками он вцепился в отвесную пожарную лестницу и пополз вниз ― шаг за шагом.

― Нужно ваше присутствие, ― в порыве ветра послышался голос Ольги Прокофьевны. Арнольд Иванович решил, что начинает сходить с ума. Он оглянулся по сторонам, но санитарки нигде не было.

― Здравствуй, паранойя, ― печально произнёс вслух мужчина.

Он сделал ещё шаг вниз, и нога его нащупала твёрдую почву. Это было странно, ведь он преодолел всего один этаж. Главврач потоптался на месте и попрыгал для верности ― поверхность была неровной, но надёжной и хорошо амортизировала.

― Вы закончили? ― спросила «земля» под ногами.

Арнольд Иванович медленно опустил взгляд вниз и увидел, что топчется на груди Набекрень.

Руки сами отцепились и, издав печальный крик, врач метеором полетел вниз. В какой-то момент он даже хотел сгореть в атмосфере, уйти, так сказать, красиво, на пике своей карьеры, но не набрал нужную скорость и потух в сугробе.

― Там новые пациенты требуют вашей аудиенции, ― сказала Ольга Прокофьевна, спускаясь вниз по лестнице.

Арнольд Иванович немного покопался в снегу, собирая своё достоинство, а потом спросил:

― Зачем?

― Люди недовольны тем, что их забрали из тёплых палат и собираются поселить в коридоре.

― Вы с ними контактировали? ― крикнул он Ольге Прокофьевне, отбежав на сорок метров.

― Только с автобусом. Он забуксовал на въезде, пришлось толкать. Пациенты заперлись и отказываются выходить. Требуют встречи с главврачом. Угрожают отказом от госпитализации.

― Мы не ведём переговоров с больными! ― гордо заявил Арнольд Иванович и вытряхнул снег из ботинка.

― Прикажете расстрелять их зелёнкой и парацетамолом через стекла?

― Ладно, пойдёмте, я с ними поговорю.

Арнольд Иванович подошёл к автобусам и, достав рупор, начал воздействовать на пациентов психологически: угрожал им комфортным коридорным светом и близостью к туалету. По его словам, занимать очередь на процедуры и для сдачи анализов теперь нет необходимости — люди могут это делать, не вставая с коек, палаты — это прошлый век, прогресс ― наше всё. В конечном итоге его торжественная речь окончательно убила в больных веру в медицину, и они были согласны на что угодно, лишь бы не оказаться в стенах его больницы.

― Я вам заплачу́, ― негромко произнёс главврач, когда автобусы начали разворачиваться на парковке.

Понимая, что из-за собственных меркантильных целей он опустил престиж и без того не самой популярной больницы в городе ниже плинтуса, Арнольд Иванович тяжело вздохнул.

― Вы не виноваты, ― сказала Набекрень.

― Конечно, я не виноват, ― огрызнулся главврач, ― виноваты вы! Из-за вас люди не хотят лежать здесь! Поздравляю, репутация больницы на нуле! ― он поступил привычно ― переложил вину на другого и, очистив таким образом совесть, побрёл к себе в кабинет, гордо пиная по дороге ледышки.

Уже вечером, собираясь домой, Арнольд Иванович услышал странный шум в коридоре. Звуки голосов и топот ног быстро приближались к его кабинету.

«Должно быть, юристы, ― подумал главврач, ― пришли угрожать судами за необоснованную перевозку больных между медучреждениями».

Он был готов. Встал, налил себе целый бокал коньяка и приготовился стойко отражать нападение. Дверь распахнулась. На пороге появилась Набекрень.

― Чего вам? ― спросил утомлённо главврач.

― Пришла восстанавливать престиж, ― как всегда спокойно ответила санитарка и отошла в сторону. За её спиной толпилось несколько десятков человек в зелёных пятнах. Они потоком хлынули в кабинет, отчего Арнольд Иванович в ужасе попятился назад, опрокидывая по пути стулья.

― Мы хотим у вас лечиться! ― заявляли все как один нездоровые на вид люди.

― Ольга Прокофьевна провела нам экскурсию, очень вкусно накормила, показала, как у вас тут чисто и уютно! Мы готовы лежать хоть в котельной! ― восторженно заявляли обливающиеся по́том больные.

― Ура больнице номер пять! ― дальше прозвучало троекратное о́спенное «ура».

Из толпы вышла Ольга Прокофьевна и, положив на стол начальника задний мост одного из автобусов, который днём покинул территорию, заявила:

― Ваша репутация восстановлена, можете быть спокойны.

А после повела всех больных в сторону инфекционного отделения.

Арнольд Иванович поднёс ко рту дрожащей рукой бокал и осушил, чуть не выбив им свои передние зубы.

Температура повышалась, в воздухе пахло бриллиантовым зеленым.

Александр Райн