Почему «слесарь Гоша» на самом деле был американским шпионом

Гоша самым странным образом не заметил, что понравившаяся ему «простая работница» живёт в элитном доме на Мосфильмовской улице. Даже предположение, что Катерину выдвинули про профсоюзной линии, не давало ей прав на эти хоромы.

Вот обратите внимание на такой кадр (в левом нижнем углу):

Вам ничего не кажется тут странным? Вот и технарь Гоша якобы не замечает, что у подъезда дома припаркован Мерседес. Ну да — в 70-е годы в Москве мерседесы же стояли в каждом дворе. Вон он, этот мерседес, за спиной Гоши. А еще в кадр попали две черных Волги. Это тоже важная деталь — в СССР автомобиль Волга продавался населению очень ограниченно, в основном старшим офицерам и крупным руководителям, а черного цвета — вообще не продавался никому, все Волги черного цвета шли только в государственные гаражи, возить начальников.

Неужели Гоша не знал, что в домах, в которых живут работники завода невысокого уровня – он сам определил уровень Катерины как мастера, не более – не живут владельцы «Мерседесов». И в гости начальники на Волгах туда не приезжают. Или Гоша заметил только красный запорожец, а «Волги» упустил? Любой москвич, увидев дом, возле которого стоят минимум две чёрных «Волги» и «Мерседес», сразу бы понял, что ой какие непростые люди живут в этом доме. Но умный Гоша этого, якобы, не заметил.

А вот кадр из фильма, где запечатлена сцена, в которой Гоша навязывает в гости к Кате. Кстати, этот якобы «слесарь-интеллигент» Георгий Иванович почему-то страдает потерей памяти – он уже забыл, что ещё в электричке вычислил отсутствие мужа у Кати, и в этой сцене делает новое предположение: «Ты поссорилась с мужем и хочешь с помощью меня его проучить?» (ко всему прочему Гоша был конспирологом!).

Но в данном случае нам память Гоши не важна. Нам важны его аналитические способности и знание советской жизни.

Итак:

Видим, что Катя живёт в многоэтажной башне из жёлтого кирпича. По современным меркам эти дома выглядят совершенно обычно. Однако в 1979 году тренированный взгляд москвича сразу узнавал элитные дома улучшенной планировки для высшего партийного и государственного аппарата.

Конечно, из жёлтого кирпича в СССР строили не только элитные дома, иногда даже пресловутые хрущёвки клали из жёлтого кирпича, а в 60-х хрущёвки «нарастили» до 9 этажей. Но это всё для «обычных работяг». Для элиты строили иначе. Дело-то было вовсе не в кирпиче, а во внутренней планировке. Да и внешне, по отделке балконов, да даже по характерным стеклянным дверям подъезда, любой москвич сразу увидел бы, что дом, в котором живёт Катерина – это дом «не для простых».

Элитные кирпичные дома для партийных и государственных бонз начали строить где-то в конце 60-х, а уж в 70-м точно. Такие дома можно увидеть, например, в районе Арбата на Сивцевом Вражке.

Пройдясь по этой улице только по обилию мемориальных досок на этих домах можно сделать вывод, какого уровня люди здесь жили (там жили маршалы, писатели и т.п.).

Не очень известен был микрорайон таких элитных (по советским меркам) домов в районе метро «Проспект Вернадского». Народная молва утверждала, что это были дома для сотрудников КГБ СССР. Судя по всему, именно в этом микрорайоне живёт Екатерина Тихомирова. Во всяком случае по представленному кадру можно сделать вывод, что это явно не центр Москвы.

Кроме того, именно в районе проспекта Вернадского проводится известный фиктивный день рождения Гоши, на котором кандидаты наук и доктора поют ему дифирамбы.

Или вот Гоша, зайдя в квартиру к Екатерине, начинает её изучать. Дальше он будет бывать в квартире часто, и сможет с ней подробно ознакомиться. Но несмотря на очень хорошую по советским меркам обстановку, он всё равно якобы продолжает думать, что перед ним обычная «мастер с завода».

Странно, не правда ли? Гоша ведь не похож на лопуха или идиота. Наоборот, он производит впечатление очень умного человека. Да и работает он в каком-то НИИ, возможно даже секретном, куда дураков не берут. А разные кандидаты и профессора подтверждают, что Гоша очень умный и только благодаря его помощи они защищают свои диссертации. Но самых очевидных вещей, которые были известны и понятны любому москвичу, Гоша якобы не замечает. Что-то тут не так.

А не является ли ключом ко всему именно работа Гоши? Предположим, что на самом деле он был американским шпионом. Тогда его биография становится более логичной. Он рассказывает про свою бывшую жену, которая его бросила. А что, если никакой жены и не было? Если это шпионская легенда?

А как он ловко расправился с бандой хулиганов — не просто подрался, а буквально разметал их всех специальными приёмчиками. Тут всё верно – шпион и должен хорошо владеть приёмами рукопашной борьбы.

А его вечно корректная манера речи и явно не советский имидж? Много ли вы видали слесарей, пусть и высококлассных, в костюмах-тройках? А вот Гоша ходит в таком.

Так что вполне очевидно, что он шпион, и конечно же, шпион американский. А какой ещё? Он был заброшен в СССР и внедрился в военный секретный НИИ. Причём как ловко всё повернул – все профессора и кандидаты без него как без рук, то есть он имеет возможность вполне легально знакомиться с их диссертациями и, таким образом, знать самые последние новости советской военной науки. Ловок, шельма.

И тогда становится очевидным, почему он якобы не замечает очевидных для советских людей вещей, в частности того, что Екатерина ведёт себя и живёт как очень высокопоставленный начальник. Да всё он замечает, и прекрасно знает, кто такая Екатерина — просто именно ее он и разрабатывает.

А что происходит с Гошей, когда он якобы «вдруг узнаёт, как обмишурился» (ну то есть когда дальше становится невозможно играть не замечающего очевидные вещи дурачка-слесаря)? Вы думаете, он уходит в запой, как это показано в фильме? Да ничуть не бывало. Он просто понял, что был на грани провала, и решает затаиться на время, выждать, симулировав запой. То, что это не запой, и Гоша вообще эти несколько дней не пил – очевидно. Когда за ним приходит посланец Екатерины, Гоша наливает ему стакан, дальше они якобы пьют, и в итоге посланец упивается в зюзю. А сам Гоша, когда они приехали в Екатерине – почему-то трезв как стёклышко, подтянут и наверное даже парфюмом дорогим благоухает.

Так не бывает, чтобы человек несколько дней пил горькую, а потом раз — и как огручик, хоть в космос запускай.

Так бывает, если на самом деле он не пил. Просто связывался с центром и просил скорректировать задание в связи со вновь открывшимися обстоятельствами. Вон, посмотрите, что у него там на тумбочке стоит, рядом с какой-то электроникой:

Думаете, это печатная машинка? Зачем слесарю печатная машинка? Очевидно, что это хитрый шпионский девайс, шифратор, чтобы передавать шифровки в ЦРУ.

А книг зачем столько? Думаете, это потому, что он начитанный? Ничуть не бывало. Всё хитрее. Шпионы обычно шифруют свои сообщения при помощи ключа в виде какой-нибудь фразы из какой-то определённой книги. Но ведь не положишь же единственную книгу с ключом на самое видное место. Эдак её легко могут найти при обыске (если допустить провал). Самое лучшее – спрятать её в ворохе других книг. Скорее всего шпион Гоша, когда его забросили, купил себе ворох случайных книг и свалили у себя дома. Вон, некоторые даже в связке лежат, то есть Гоша их не читает. А где-то среди этого вороха лежит та единственная книжка, в которой на какой-то странице в каком-то абзаце содержится ключ.

Эти несколько дней Гоша потратил на то, чтобы передать в ЦРУ новые данные и дождаться ответа. ЦРУ конечно же сказали, чтобы он внедрился в семью Екатерины окончательно. Шутка ли – целый директор химического комбината! Так что шпион Гоша ждал только удобного случая, чтобы «сменить гнев на милость» и снова втереться в Кате. А тут и посланец Екатерины к нему пожаловал – ещё одна удача.

Осталось только выяснить, как по настоящему звали слесаря Гошу. А тут и выяснять нечего. Шпиону дали его настоящее имя, ведь зовут его Гоша, Георгий, то есть Джордж. Это тем удобнее, что шпиону легче отзываться на своё собственное имя, чем на чужое.

Вот так работали американские разведчики на территории СССР. Что и поведал миру режиссёр Владимир Меньшов. Американцам так понравилась эта история, что они дали этому, обычному в общем-то, по мировым меркам, фильму — своего «Оскара».