Агент ГРУ: личная плата за ядерное равновесие

Вот что сказал о нём генерал-лейтенант ГРУ Юрий Бабаянц: «Главное разведывательное управление располагало многочисленной агентурной сетью во всём мире. Но личности с таким потенциалом были подобны редчайшим самородкам. По масштабам деятельности и ценности передаваемых сведений, а главное, по широте мировоззрения, такие люди не укладываются в рамки привычных понятий «агент-шпион». В наши дни их называют супершпионами».

Не обижайте пилотов
Когда завершилась Вторая мировая война, командир эскадрильи шведских военно-воздушных сил Стиг Веннерстрём уже носил майорские погоны и считался опытным лётчиком. Он успел послужить в штабе ВВС, а затем вернулся на лётную работу. И однажды во время падения самолёта чудом уцелел: фонарь кабины заклинило, пришлось выбираться через запасной люк, а когда раскрыл парашют, было уже поздно… Повезло, что зацепился стропами и повис на дереве. Потом Стиг скажет: «Моё имя могло оказаться на мемориальной доске погибшим лётчикам в вестибюле штаба ВВС».

Впрочем, ни «издержки» лётной профессии, ни возвращение в штаб — поручили заниматься аналитическими исследованиями организации вооружённых сил — не повлияли на мечту Стига Веннерстрёма стать командиром воздушной флотилии. Но офицер предполагает, а генералы, его начальники, располагают, и так во всех армиях мира. В один прекрасный момент Веннерстрёму позвонил командующий ВВС: «Ты не подходишь на должность командира флотилии, но у тебя явный талант к разведке. С твоим знанием языков, ты принесёшь больше пользы военно-воздушным атташе в Москве. Дело тебе знакомое».

Командующий имел в виду, что Веннерстрём уже работал в СССР в 1940-1941 годах. Но пробыл в своей первой военно-дипломатической должности недолго — уже в марте 1941 года его отозвали в Стокгольм. Конечно, Стиг, мечтавший о лётной карьере, был разочарован — тяжёлая обида поселилась в душе. На таком психологическом фоне и произошла его встреча с советским военно-воздушным атташе в Швеции полковником Иваном Рыбаченковым, который налету попытался выяснить, пойдёт ли нейтральная Швеция на секретное соглашение с НАТО. Веннерстрём ответил: не пойдёт.

Следующий вопрос был предметнее — о реконструкции и увеличении взлётной полосы на военном аэродроме в Уппланде. Уже было понятно, что разговор непростой, и Стиг Веннерстрём, пользуясь моментом, посетовал, что из-за «медлительности» советского дипломатического руководства он не может приступить к выполнению обязанностей военно-воздушного атташе в Москве. Полковник Рыбаченков пообещал помочь и повторил свой вопрос:
— Так как насчёт взлётной полосы? Мне же надо что-то докладывать в Москву…

Стиг рассмеялся:
— Услуга за услугу? Старая песня…
— Ладно, давай, по-другому, — предложил Рыбаченков. — Сколько для тебя стоит эта проклятая полоса? Две тысячи?

«Я не был особенно удивлён, зная, что другим тоже делались подобные предложения, — напишет позднее Веннерстрём. — Следовало бы отнестись к этому спокойно и не отвечать совсем. Но авиационная карьера полетела к чёрту, и я был в депрессии, поэтому плохое настроение подхлестнуло мою реакцию. Я разозлился, что он выбрал жертвой подкупа именно меня, и выпалил, не думая: а почему бы, например, не пять?»

Так началось сотрудничество Веннерстрёма с советской военной разведкой, и потом ещё ему не раз припомнят деньги, которые он получал от сотрудников советской разведки. Никто и не отрицает: оплата была, впрочем, весьма небольшая, и не это главное, а то, что на Москву Стиг стал работать, в общем-то, совсем по другим мотивам.

Не надо забывать, что на тот период, когда Веннерстрём сотрудничал с советской военной разведкой, приходится нарастающее противостояние двух мировых систем. И ему, обладающему прекрасными аналитическими способностями, имеющему доступ к натовским документам, несложно было разобраться в истинных намерениях НАТО с Соединёнными Штатами во главе. Проще говоря, на сотрудничество с ГРУ Стиг Веннерстрём согласился в первую очередь ради того, чтобы выровнять баланс сил — не позволить американцам использовать своё военное превосходство перед СССР и развязать новую мировую войну.

«Веннерстрём, — говорил о нём генерал-майор ГРУ Виталий Никольский, — никогда не просил у нас никаких прибавок. Все это домыслы, будто он был скупым, алчным, что его купили, и что он работал ради денег».

Конспиративный особняк с котом и камином
На суде Веннерстрём не признал себя виновным и заявил, что история всё расставит по своим местам. А десять лет спустя появились его тюремные мемуары, в которых Стиг написал:

«Американцы в те дни хорошо осознавали своё военное превосходство. Звучали агрессивные высказывания «ястребов» среди военных и дипломатов — всё это производило на меня грустное впечатление. Я опасался реальности третьей мировой войны…

Впоследствии над моими усилиями насмехались, с издёвкой замечая, что я «поставил не на ту лошадь». Но если бы кто-нибудь сказал нечто подобное в то время, я бы не принял к сведению. Я играл важную роль и считал, что она должна быть сыграна до конца.

«Успешная мимикрия — и больше ничего», — писалось позже в одной статье в США. «Отличная обработка мозгов», — сказал уже здесь, дома, кто-то не по годам быстро созревший. На самом деле я не был продуктом ни того, ни другого. Просто я был одержим мыслью, что играю нестандартную, особую роль, и эта мысль росла во мне из года в год…»

По всей видимости, Стиг Веннерстрём действительно сыграл «особую роль», поэтому и получил беспрецедентный приговор — пожизненное заключение. Это притом, что максимальный срок тюремного заключения в Швеции ограничивается десятью годами. Тем более, сегодня известно: Стиг Веннерстрём практически не работал против своей страны. В фокусе его интересов были преимущественно НАТО и США. Не исключено, что именно давление из Вашингтона повлияло на строгость условно нейтральной шведской Фемиды…

Что же успел сделать за почти полтора десятка лет работы на ГРУ Веннерстрём? Чтобы дать ответ, вернёмся в послевоенную Москву.

Однажды вечером у особняка посольства, где жил Веннерстрём, ему передали письмо — крохотная бумажка, на ней даты основной и резервной встреч. В обусловленное время у памятника Пушкину к Стигу подошёл полковник Николай Никитушев, с которым он познакомился ещё в Швеции. Поехали в Серебряный Бор, и это была не конспиративная квартира, а целый конспиративный дом — с камином, самоваром и лежащим у ног котом. Уже на следующей встрече Веннерстрёма представили начальнику Второго управления ГРУ. Разговор снова зашёл о шведском нейтралитете, потом генерал попросил выяснить, какая роль в планах НАТО отводится воздушной войне против СССР.

— Мы хотели бы понять, какая роль отводится воздушной войне против нашей Родины, — сказал начальник управления.

— Поскольку это не затрагивает шведских интересов, я готов помочь, — согласился Веннерстрём.

Перед Стигом была поставлена задача накапливать данные о так называемой карте целей для натовских бомбардировок советских городов, промышленных и военных объектов. Конечно, разгадкой этого «ядерного ребуса» занимался не один Веннерстрём, но он внёс достойную лепту.

«Свежие воспоминания о бомбёжках Второй мировой войны, — напишет в своих мемуарах Стиг Веннерстрём, — заставили меня с тревогой наблюдать, как американская разведка всё больше акцентировала внимание на новых и новых целях бомбардировки. Особенно тревожило, что это были промышленные объекты и жилые районы, а в арсенале накапливались атомные бомбы неслыханной силы… Карта бомбардировок СССР была страшным документом, показывающим, как легко громадная нация может быть уничтожена в случае войны».

Поскольку Веннерстрём имел в Москве большую свободу, чем атташе натовских стран, американцы нередко обращались к нему с просьбами. Например, просили разузнать, кроют ли крыши в населённых пунктах Украины листовым железом или, как прежде, используют торф. Поначалу Стиг даже не мог понять, зачем американцам нужна такая информация. Оказалось, при бомбометании с большой высоты железные крыши хорошо видны на экранах радиолокационных станций и могут служить ориентиром, а вот у торфа — «видимость» нулевая.

Позже, когда Веннерстрём будет военным атташе Швеции в США, ему покажут тренажёр для подготовки экипажей стратегических бомбардировщиков. На движущейся карте Советского Союза, что создавало эффект полёта, в некоторых местах были прикреплены металлические пластинки. Поинтересовался, что это? Ему ответили: «Крыши из листового железа. Они отлично видны на экране РЛС».

Что сказал Эйзенхауэр
В США Стигу Веннерстрёму по заданию Москвы пришлось выполнять самые неожиданные поручения. Так, в день вступления в должность президент Дуайт Эйзенхауэр завёл речь о «порабощённых народах Восточной Европы» и о том, что американцы «не могут смотреть на это равнодушно». Веннерстрём был в числе приглашённых, всё слышал, но даже предположить не мог, что вскоре получит задание выяснить, было ли это высказывание риторическим или за ним последуют определённые политические, а возможно, и военные действия.

В другой раз Центр попросил узнать подробности о совершенно секретном прицеле, предназначенном для применения атомных бомб. Веннерстрёма смущало то, что американцы называли прицел шведским. Оказалось, речь действительно шла об устаревшем прицеле для бомбометания, который использовался в ВВС Швеции ещё в сороковые годы. С таким в своё время работал и сам Стиг, но как этот прицел можно применять для метания атомных бомб?

Побывав на авиационной базе в Лас-Вегасе, в центре лётной подготовки ВВС США, Стиг Веннерстрём выяснил, что в прицельном устройстве только идея шведская, всё остальное — по тем временам самая современная электроника. Впрочем, Веннерстрёму удалось не только понять, каким образом работает прицел, но и добыть документ под названием «Принципы конструкции прицела для метания атомных бомб». Это было именно то, что очень интересовало Москву.

Пять лет агент советской военной разведки Стиг Веннерстрём проработал военно-воздушным атташе Швеции в США. Предстоял выбор: вернуться в Швецию, либо перебраться в Лондон на соответствующую должность. Две недели Стиг размышлял, взвешивал варианты и наконец принял решение вернуться в Стокгольм. Служил в Командной экспедиции Минобороны Швеции — осуществлял связь между ВВС и военным ведомством, а также работал с военными атташе. В 1961 году он ушёл в отставку и был принят на работу советником в МИД. Все эти годы Веннерстрём сотрудничал с советской военной разведкой.

…В июне 1963 года на мосту Норрстрем в Стокгольме за спиной Стига Веннерстрёма послышался тихий, деликатный голос: «Полиция безопасности. Полковник, вы арестованы!»

До сих пор неизвестно, как шведская контрразведка — СЭПО — вышла на Веннерстрёма. Кто-то считает, что он попал в поле зрения полиции ещё в 1941 году, когда возвратился из первой командировки в Москву, иные утверждают, будто ошибки допускали кураторы Стига из ГРУ, есть и такие, кто считает: виноват сам агент — проявил неосторожность. Но теперь уж вряд ли удастся с точностью установить истинные причины провала одного из самых ценных агентов ГРУ.

Стиг Веннерстрём получил пожизненное заключение, но в 1972 году вышел на свободу и жил в Стокгольме. Умер весной 2006 года в возрасте 99 лет. В полном одиночестве в доме престарелых. И это была его персональная плата за ядерное равновесие, за то, что ядерное оружие всё ещё зачехлено.