Жизнь и судьба Русского Пьеро

Русский и советский эстрадный артист, актёр, композитор, поэт и певец, кумир эстрады первой половины XX века, лауреат Сталинской премии Александр Николаевич Вертинский родился 21 (8) марта 1889 года в Киеве (Российская Империя) в доме на ул. Владимирской, напротив Золотых ворот. Он был младшим ребёнком Николая Петровича Вертинского (1845-1894) и Евгении Степановны Скалацкой (1858(?)-1892). Отец работал частным поверенным и журналистом (публиковал в газете «Киевское слово» фельетоны под псевдонимом Граф Нивер), мать была из дворянской семьи. У них был ещё ребёнок — дочь Надежда, родившаяся на 5 лет раньше брата. Родители брак официально не оформляли, т.к. прежняя жена отца не давала ему развод, и Николаю Петровичу пришлось «усыновить» собственных детей.

«Мать моя — самая нежная и кроткая из 4-х сестёр и самая юная — пролила много слёз, расплачиваясь за свою первую и последнюю любовь. Она была изгнана из семьи, родители не признавали ни её, ни её незаконного мужа» (Из книги А. Вертинского «Дорогой длинною», 1991).

Когда Саше было 3 года, его мать умерла. Николай Вертинский скончался 2-я годами позже от чахотки. Детей под свою заботу взяли тётки — сёстры матери, всегда очень плохо относившиеся к их отцу, втянувшему, по их мнению, их Женечку во внебрачные отношения. Неизвестно почему, но тётки детей разлучили, при этом Александру сказали, что его сестра умерла, Надежде то же самое сообщили про брата.

В 10 лет Вертинский поступил в престижную Киевскую классическую гимназию №1. Вместе с ним там учились будущие писатели Константин Паустовский и Михаил Булгаков. Однако Александр учился неохотно и очень посредственно, и через несколько лет его перевели в другую гимназию — №4. Но и там мало что поменялось. Тётка заставляла его до ночи сидеть с учебниками, а за низкие оценки наказывала. В ответ на это Александр читал книжки не из школьной программы и подворовывал, а отметки — подправлял. В итоге его из гимназии отчислили, а затем (за кражу денег из «семейного» бюджета) выгнали и из дома. Так будущий певец оказался на улице: ночевал, где придётся, продавал открытки, подрабатывал грузчиком, писцом, бухгалтером, но его отовсюду быстро увольняли.

Ещё учась в гимназии, Вертинский восхищался театром, старался не пропускать новых постановок, сам играл в любительских спектаклях и даже устроился статистом в киевский Соловецкий театр. Свой дебют на Подоле, с исполнением романса «Жалобно стонет» в «Клубе фармацевтов», где по субботам устраивались семейные журфиксы (приёмы гостей), он запомнил на всю жизнь.

«Я вышел. Поклонился. Открыл рот, и спазма волнения перехватила мне дыханье. Я заэкал, замэкал… и ушёл при деликатном, но гробовом молчании зала» (А. Вертинский «Дорогой длинною»).  

Но неудача не остановила Александра, и на следующей неделе он выступил вновь — на этот раз уже успешно.

А однажды Вертинский познакомился с преподавательницей женской гимназии Софьей Зеленской ― покровительницей молодых талантов. По его словам, она приняла «дружеское участие» в его жизни и привила вкус к хорошей литературе. В доме Зеленской часто собиралась интеллигенция, там Вертинский познакомился с философом Николаем Бердяевым, художниками Казимиром Малевичем, Натаном Альтманом, Марком Шагалом.

«Я ночевал в чужих подъездах, просиживая ночи на ступенях холодных лестниц. А потом… потом у меня завелись другие знакомые и друзья — молодые поэты, художники, литераторы. Я попал в среду богемы. Тут мне стало немного легче. Потому что почти всем нам было одинаково плохо, мы делились друг с другом всем, что у нас было, и жили как-то сообща» (А. Вертинский «Дорогою длинною»).

И в начале 1910-х гг. Вертинский, решив, что пора «куда-нибудь уехать, чтобы сделать карьеру», отправился в Москву. Там он пишет рецензии на выступления Анастасии Вяльцевой, Михаила Вавича и других знаменитостей, публикует небольшие рассказы в декадентском стиле в местных газетах. Вскоре его стали называть начинающим киевским литератором, что сильно поднимало его самооценку, а первые гонорары подарили ему и надежду на лучшую жизнь.

Писатель Ростислав Коломиец в книге «Александр Вертинский» (2015) предположил, что артист мог переехать в столицу и в надежде найти свою сестру: её имя упомянули как-то в московском журнале «Театр и искусство». Александр написал тогда письмо на адрес театра: «Милая, незнакомая Н.Н. Вертинская! У меня такая же фамилия, как у вас… У меня когда‑то была сестра Надя. Она умерла маленькой. Если бы она была жива, она была бы тоже Н.Н. — Надежда Николаевна…».

Н.Н. и действительно оказалась его потерянной сестрой Надеждой, и Александр получил от неё ответ. Вскоре брат и сестра воссоединились и сразу стали жить вместе в квартире Бахрушева в Козицком переулке. Эту встречу он всегда будет считать огромным подарком судьбы, но всю жизнь будет сожалеть о потерянных годах общения с сестрой.

Поначалу в Москве Вертинский играл эпизодические роли в постановках кружков и небольших студий, и вскоре даже сам поставил пьесу по Александру Блоку — «Балаганчик» (1906).  Поэзию Блока артист называл «стихией, формирующей наш мир».

Затем он познакомился ещё и с Игорем Северяниным и Владимиром Маяковским, последний из которых его «поразил силой своих последних стихов».

В 1912 году Вертинский стал артистом Мамонтовского театра миниатюр под руководством Марии Арцыбушевой.

«В театрике Арцыбушевой он выступал как комментатор происходящего на сцене, сочинял маленькие драматические музыкальные миниатюры, песенки, под которые разворачивалось действие пародий на немое кино. Первой такой пародией было «Танго». Потом их достаточно много набралось у него, на целый концерт» (Из лекций Дмитрия Быкова «Вертинский. Как поёт под ногами земля»,  30.09.2015).

Выступал он также и в первом московском театре миниатюр — кабаре «Летучая мышь», выросшем из артистических «капустников» труппы Московского Художественного театра (ныне — МХТ им. А.П. Чехова).

В это же время Александр начал играть и в кино. Одной из первых его работ стала роль ангела в немом фильме режиссёра Ильи Толстого «Чем люди живы», созданном по повести его отца — Льва Толстого.

А когда началась Первая мировая, в августе 1914 года Вертинский ушёл добровольцем на фронт. Он служил в санитарном поезде №68, организованном Марией Саввишной Морозовой, и, согласно журналу, сделал более 35 тыс. перевязок, присутствуя также ассистентом на операциях, проводимых знаменитый московский хирург Холин. Уже достаточно известный в среде московских театралов, Александр часто выступал перед ранеными, гримируясь под Пьеро и пришивая к белому халату помпоны. Раненые и персонал называли его «брат Пьеро». Образ этот стал для него впоследствии знаковым: Александр выступал затем в театре с «песенками Пьеро» — чтением стихов под печальную музыку. В 1915 году актёр был ранен и вернулся, по состоянию здоровья, в Москву.

Ещё на фронте Вертинский узнал о смерти сестры, что стало для него сильным потрясением. Обстоятельства её смерти так и не были до конца выяснены: по одним сведениям, это была передозировка наркотиков, по другим — суицид в состоянии наркотического опьянения. Александр, кстати, никогда особо и не скрывал, что в те годы в кругах творческой элиты употребление кокаина было делом обыденным и распространённым. Он в молодости и сам был наркозависимым, но сумел победить этот страшный порок.

По возвращении в Москву, Вертинский попытался поступить в МХТ. Об экзамене он вспоминал: «Станиславский, переглянувшись с Немировичем, повертев в руках карандаш, неожиданно спросил меня: «Вот вы плохо произносите букву «р», что вы думаете делать с этим дефектом?» — «Я буду учиться и исправлю его!» — отвечал я дрожащим голосом. «Довольно. Спасибо». В список поступивших Александр так и не попал…

Но продолжил играть в кино — в лентах «Король без венца», «От рабства к воле» и других. На съёмочной площадке он познакомился и подружился с актёром Иваном Мозжухиным и актрисой Верой Холодной. Для окружающих не было тайной, что Александр был влюблён в Веру ― именно ей он посвятил свои первые песни: «Маленький креольчик», «За кулисами», «Ваши пальцы пахнут ладаном».

Для театра Арцыбушевой артист подготовил и тот самый авторский номер ― «Песенки Пьеро»: в гриме и костюме Пьеро он читал свои стихотворения под музыку, которую также сам и сочинял. Со своими  авторскими произведениями Вертинский выступал также и в Петровском театре, и в кабаре «Жар-птица».

Его карьера в кинематографе и в театре Арцыбушевой продолжалась ― оказался востребованным публикой его незабываемый образ Пьеро. Популярность артиста была невероятной, его миниатюры и песни вызывали восторг у слушателей, и даже у самых строгих критиков всегда вызывали одобрение. Скорее всего, поклонников и критиков подкупала невероятная искренность Вертинского и то, что темы жизни и смерти, безответной любви, духовного и культурного кризиса в обществе, затрагиваемые им, были актуальны и интересны людям. Для создания своих песен и романсов Александр использовал не только собственные стихи, но и стихотворения Марины Цветаевой, Блока, Северянина, вкладывая всю свою душу в их исполнение. Кроме того, у Вертинского была уникальная и узнаваемая манера исполнения — он пел слёгка грассируя. Образ страдающего Пьеро для многих артистов того времени стал эталоном, ему неоднократно пытались подражать, но никто так и не добился в этом особого успеха.

Александр был популярен, гастролировал с концертами по всей стране. Работал на сцене всегда в одиночку. Общительный, окружённый в повседневной жизни толпой друзей, на подмостках он никогда не нуждался в партнёрах — артистическое одиночество было его принципом. Поначалу ему мешал даже рояль!

А к концу 1916 года сценический образ артиста начал меняться — актуальная в 1915-16 гг., в период «детских» мотивов, маска Белого Пьеро становиться тормозом творческого развития. И когда в 1917 году в репертуаре Александра начинает звучать гражданская тема, маска эта была обречена. Сначала в костюме появляются отдельные «траурные» элементы — чёрное жабо, белую полумаску заменяет чёрный грим, — а к концу 1917 года белое одеяние Пьеро полностью вытесняется чёрным. И рождается невиданный ранее образ — чёрный, траурный Пьеро.

Тут подошли и роковые для России перемены… Февральскую революцию Вертинский принял восторженно, посвятив ей даже «мелодекламацию» на музыку А. Александрова «Сердце в петлицу» («Мне смешны теперь мои печали детские»). Но действительность оказалась сложнее, чем он мог предположить — повсюду лилась кровь русских людей, убивающих друг друга…

Значение последовавшей затем Октябрьской революции артист уже не понял — далёк он был от марксизма. Но и монархические идеалы белого офицерства были ему также чужды. Он мечтал лишь о прекращении кровопролития.

13 ноября 1917 года Александр был среди участников похорон на воинском Братском кладбище во Всехсвятском юнкеров Александровского военного училища (одного из старейших в России) — защитников Кремля, погибших во время «антибольшевицкого мятежа»27 октября - 2 ноября. Про то, что он видел и чувствовал на похоронах и вообще в тогдашней Москве, он написал затем одно из самых, пожалуй, своих проникновенных стихотворений — «То, что я должен сказать» («Проводы погибших юнкеров»), спетое как им самим, так и многими исполнителями позже. Текст этот можно и прочитывать, и услышать по-разному. Но необходимо бережно отнестись к этому смелому и искреннему художественному свидетельству той эпохи.

Хотя писатель Паустовский, знавший артиста ещё со времён учёбы в гимназии, дал песне в своих записках другое недвусмысленное толкование: «Он пел о юнкерах, убитых незадолго до этого под Киевом, в селе Борщаговке, о юношах, посланных на смерть против опасной банды» (К. Паустовский, «Повесть о жизни», 1957).

Тем не менее, песня эта стала одним из неофициальных белогвардейских гимнов, популярных в армиях Деникина и Врангеля. Правда, некоторые оригинальные строки заменялись, лишая текст антибуржуазной направленности и усиливая настроение жалости к погибшим мальчишкам.

А в начале июня 1918 года Александр уехал на Украину, где до середины декабря 1919 года выступал по театральным площадкам Одессы (находящейся тогда под контролем ВСЮР — Войск Новороссийской области Вооружённых сил Юга России генерала Н.Н. Шиллинга), изредка выезжая и в другие украинские города, выступал на концертах киевского театра «Кабаре», а также и сольно, делая солидные сборы. Свой костюм Пьеро он сменил тогда на концертный фрак.

Осенью же 1920 года Вертинский сел на один из последних «белогвардейских пароходов» — «Великий князь Алексей Михайлович», покидавший Крым с остатками армии Врангеля-Слащёва, и эмигрировал в Турцию. По его словам, решение это не имело политических причин — он не питал ненависти или негатива к Советской власти, он просто жаждал приключений и новых впечатлений.

Артист получил в Константинополе греческий паспорт, после чего  отправился в Румынию. Но жизнь в эмиграции была совсем не похожа на ту, о которой он мечтал. Признание публики пришлось завоевывать заново. В 1923 году Александр прибыл в Польшу. Он объехал с концертами практически всю страну, и его приняли и публика, и пресса. А вот местным властям не всегда нравились его выступления — на него писали доносы, в которых обвиняли в шпионаже в пользу СССР. Правда, каких-либо последствий для Александра это не повлекло.

В польском городе Сопот Вертинский познакомился с Рахилью Потоцкой, девушкой из обеспеченной интеллигентной еврейской семьи, также эмигрировавшей из России. Вскоре они поженились. Потоцкая после замужества взяла себе имя Ирена Вертидис. Но их совместная жизнь не сложилась — долгое время они то разлучались, то опять сходились, и в итоге расстались окончательно. Вместе они прожили около 7 лет, хотя официально развелись только в 1941 году. Впоследствии Александр о своей первой жене не упоминал даже в мемуарах.

Из Польши Вертинский переехал в Германию. Он пожил в Берлине, успел посетить Дрезден, Данциг, Мюнхен, Кёнигсберг. Там артист выступал в основном для русских эмигрантов, и зрители встречали его приветливо и душевно.

В середине 1920-х гг. Александр перебрался во Францию. Там, не считая многочисленных заграничных гастролей, он прожил практически 10 лет. Здесь артист написал свои самые известные произведения: «Мадам, уже падают листья», «В синем и далёком океане», «Жёлтый ангел», «Палестинское танго», «Баллада о седой госпоже» и другие.

«Моя Франция — это один Париж, но зато один Париж — это вся Франция! <…> … Он был ко мне радушен и гостеприимен, как ни один город в мире» (Из книги А. Вертинского «Четверть века без Родины. Страницы минувшего», 1989).

В парижских ресторанах «Казбек» и «Казанова» Вертинский выступал даже перед августейшими особами — европейскими королями Густавом Шведским, Альфонсом Испанским, а также принцем Уэльским. В Париже он познакомился с великим американским комиком — актёром Чарли Чаплином и голливудскими актрисами Марлен Дитрих и Гретой Гарбо. Также близко общался с балеринами Анной Павловой и Тамарой Карсавиной, дружил с оперным певцом Фёдором Шаляпиным, который подарил ему свой портрет, который подписал: «Сказителю земли Русской Александру от странника Феодора».

А осенью 1934 года по приглашению Дитрих, Вертинский на пароходе «Лафайет» уплыл в США. Его гастроли прошли в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе и Чикаго. Певец вспоминал, что на его нью-йоркском концерте в Town Hall был «весь цвет русского артистического мира»: Шаляпин, композитор Сергей Рахманинов, артисты балета Михаил Фокин, Вера Немчинова, Леонид Мясин. На выступление приходила и Марлен, вместе с которой Вертинский посетил затем Голливуд и немного погостил на её вилле в Беверли-Хиллз.

В Штатах русскоязычная публика восторженно приняла Вертинского, а круг его друзей пополнился новыми известными личностями — Дитрих знакомила Александра с режиссёрами, продюсерами и другими важными голливудскими персонами. У артиста даже была мысль начать карьеру на «Фабрике Грёз», но его подвело знание английского — его, в отличии от немецкого или французского, он знал не очень.

И, почувствовав себя чужим в Америке, Вертинский продолжил свой «мировой гастрольный тур», отправившись в Китай.

С 1935 по 1943 год Александр жил в Шанхае. Там Вертинский женился во 2-ой раз ― на русской эмигрантке грузинского происхождения Лидии Циргвава. Девушке было всего лишь 17 лет, а ему — 51, когда между ними вспыхнула любовь. Лида любила творчество Вертинского и ранее, называла его великим и невероятно талантливым артистом. В 1942 году у них родилась дочь Марианна. Вторая жена стала для Александра любовью всей его жизни и истиной музой.

А вот Китай тогда переживал не лучшие времена — население и без того жило бедно, а тут ещё и в страну вошли японские войска. Семья Вертинских не была исключением — в ломбард регулярно закладывался концертный фрак, который артист выкупал перед выступлениями. Только концерты, которых, к счастью, даже в такие непростые времена у русского шансонье было достаточно, помогали ему прокормить семью.

А ещё в то время Александр сотрудничал с советской газетой «Новая жизнь», участвовал в эфмрах радиостанции ТАСС, давал представления для местной русской диаспоры и открыл своё кабаре «Гардения». Часть песен Вертинского этого периода — «В снегах России», «О нас и о родине», «Наше горе», «Иная песня» — была глубоко проникнута патриотизмом. Он скучал по России.

За годы жизни в эмиграции артист несколько раз обращался к советским властям — просил разрешения вернуться на родину. И в 1937 году через советское посольство в Китае ему передали официальное приглашение ВЦИКа, но оформление документов заняло ещё целых 6 лет.

«Начиная с Константинополя и кончая Шанхаем, я прожил длинную и не очень весёлую жизнь эмигранта, человека без родины. Я много видел, многому научился. Может быть, у себя дома… я бы не дошёл до такой остроты чувств, до такого понимания чужого горя, которые мне дали эти годы скитания» (А. Вертинский «Дорогой длинною»).

Лидия также вспоминала: «Война в России всколыхнула в нас, русских, любовь к Родине и тревогу за её судьбу. Александр Николаевич горячо убеждал меня ехать в Россию и быть с Родиной в тяжёлый для неё час. И я тоже стала об этом мечтать».

Осенью 1943 года Вертинские вернулись в СССР и поселились в Москве. Через год Лидия родила 2-ю дочь ― Анастасию. Своим детям Александр посвятил песню «Доченьки». В Москве Вертинские с дочерями сначала 3 года прожили в гостинице «Метрополь», пока не получили квартиру на улице Горького (ныне — Тверская).

Обе их дочери пошли по стопам отца и стали актрисами. Марианна с 1960-х гг. играла в театре и активно снималась в кино. Среди самых известных её работ фильмы «Город мастеров», «Семь невест ефрейтора Збруева» и «Капитан Немо».

Анастасия по популярности сестру обогнала, сыграв в таких легендарных фильмах, как «Алые паруса», «Человек-амфибия», «Анна Каренина» и «Безымянная звезда».

Во время Великой Отечественной Александр выступал с агитбригадами на фронтах. Его репертуар утверждало персонально Министерство культуры, и, из более чем 100 своих песен, Вертинский имел право исполнять только около 30. Кроме того, о Вертинском не писали в газетах, не издавали его стихотворений, с ним не устраивали радиоэфиров ― для «официального» искусства артиста просто не существовало. Но чтобы содержать семью, он продолжал гастролировать по  всему Союзу. Иногда ему удавалось выступить с концертом в столице, но в основном он разъезжал по небольшим отдалённым городам ― хоть он и вернулся на родину, ему не доверяли и продолжали считать «сбежавшим».

«Где-то там… наверху всё ещё делают вид, что я не вернулся, что меня нет в стране. Обо мне не пишут и не говорят ни слова, как будто меня нет. Газетчики и журналисты говорят «нет сигнала». Вероятно, его и не будет. А между тем я есть! И очень «есть»! Меня любит народ! (Простите мне эту смелость!) 13 лет на меня нельзя достать билета! Я уже по 4-му и 5-му разу объехал нашу страну. Я пел везде — и на Сахалине, и в Средней Азии, и в Заполярье, и в Сибири, и на Урале, и в Донбассе, не говоря уже о центрах. Я заканчиваю уже 3-ю тысячу концертов…» (А. Вертинский «Дорогой длинною»).

Уникальность Вертинского была в его полной непредставимости среди декораций сталинской эпохи — колхозов, совхозов, парткомов, облпрофсоюзов… В глазах параноидально-опасливых идеологов он был кем-то вроде булгаковского Воланда, бросающего в зал соблазняющие советских граждан как фальшивые ассигнации, песенки, где вместо портретов Ильича и видов Кремля — какие-то «пани Ирены с медно-змеиными волосами» и «бананово-лимонные Сингапуры». Иногда газета «Культура и жизнь» печатала «письма читателей» с такими пассажами: «на сцене советских театров из мира теней появился воскресший, истасканный пошляк», «одряхлевший эстет проституирует искусство». 

А в свободное от выступлений время Александр вполне успешно снимался в кино. Так в 1950-х гг. с его участием вышли ленты «3аговор обречённых» (1950), «Анна на шее» (1954), «Великий воин Албании Скандербег» (1954) и другие.

За роль кардинала в х/ф «Заговор обречённых» (реж. М. Калатозов), в 1951 году Вертинский даже получил единственную в своей жизни государственную награду — Сталинскую премию II степени.

Снималась в кино и его супруга. Необычная внешность и уникальная красота Лидии покорила популярного кинорежиссёра Александра Птушко. Он как раз был в поисках подходящей актрисы на роль птицы Феникс в фильме-сказке «Садко» (1952). Вертинская расценивала данное предложение как маленькое развлечение. Она никогда и не думала связывать жизнь с кинематографом, но всё-таки ответила согласием. Благодаря неординарной внешности, Лидия исполнила хоть и небольшие, но запоминающиеся и интересные роли в кинокартинах «Дон Кихот», «Королевство кривых зеркал», «Новые похождения Кота в сапогах» и других.

В те же годы она получила образование, на чём особенно настаивал Александр Николаевич, напоминая жене о том, что ей предстоит самой обеспечивать себя после его смерти. В Суриковском институте (ныне — МГАХИ/Московский ордена Трудового Красного Знамени государственный академический художественный институт имени В.И. Сурикова). Лидия освоила профессию художника и стала получать за свои работы гонорары.

А 21 мая 1957 года Александра Николаевича Вертинского не стало. Он скончался от острой сердечной недостаточности в ленинградской гостинице «Астория» почти сразу же после своего выступления на сцене. Ему только исполнилось 68 лет. Артиста похоронили в Москве на Новодевичьем кладбище.

Лидия Вертинская пережила своего первого и единственного мужа на целых 56 лет. Актрисы не стало 31 декабря 2013 года. На тот момент ей было 90. Похоронили Лидию Владимировну рядом с любимым мужем.

В 2002 году в Москве на доме №12/2 по Тверской улице, в котором Вертинский прожил последние почти 15 лет своей жизни, была установлена мемориальная доска. На церемонию открытия собрались десятки людей. Больше часа они слушали уникальный голос Вертинского. Открыли памятную доску его вдова Лидия, дочери Марианна и Анастасия. Скульптор Орехов изобразил певца в концертном костюме, в бабочке и сигаретой в руках.

А 21 марта 2019 года в Киеве, на пересечении Андреевского спуска и улицы Боричев взвоз на Подоле, в честь 130-летия Вертинского, был открыт памятник артисту в образе Пьеро. Скульптор Борис Довгань изготовил его из бронзы на средства коллекционера и галериста Александра Брея. Надпись на пьедестале — «П'єро. Олександр Вертинський» — выполнена авторским шрифтом, созданным лауреатом Национальной премии им. Т. Шевченко Василием Чебаником. Под ней строки из Вертинского:

«Киев – Родина нежная,

Звучащая мне во сне.

Юность моя мятежная,

Наконец ты вернулась мне».

К сожалению, среди большинства вполне адекватных речей и разговоров о мировом значении творчества и личности Александра Николаевича, у памятника звучали и слова о том, что «это украинский поэт, наследие которого необходимо вернуть Украине» и «необходимо забрать Вертинского у Москвы»…

Ещё в 1931-32 гг. немецкие фирмы «Parlophone» и «Odeon» впервые записали на пластинки 48 песен Вертинского, английская фирма «Columbia» — 22 песни, а польская «Syrena Electro» — 30. А вот единственную запись в СССР сделали лишь в январе 1944 года в Москве, в Доме звукозаписи, состояла она из 15 композиций.

Песни Вертинского исполняли многие отечественные музыканты: Алла Баянова, Владимир Высоцкий, Ольга Арефьева, Сергей Галицин, Елена Камбурова, Валерий Ободзинский, Олег Погудин, Аркадий Северный, Александр Ф. Скляр (подробнее — здесь: «Боцман Феликс») и Ирина Богушевская и многие другие.

Вокал певца и сейчас неизменно узнаваем. Он был замечательным поэтом и исполнителем. Он — основоположник русской авторской песни как особого жанра, соединившего в себе русские, еврейские, цыганские художественные традиции и делающего, до того небогатую содержательным ресурсом, форму городского романса.

Артист во многом не смог реализовать свой творческий потенциал. Но он — в золотом фонде русской культуры. Вертинский всегда воспринимался неоднозначно в самой разной среде, нигде не был «своим», и всюду его были склонны оценивать клишировано и поверхностно.

 А в 2021 году на экраны вышел неоднозначный, вызвавший много споров, музыкально-биографический 8-серийный фильм «Вертинский» по сценарию Авдотьи Смирновой и Анны Пармас. Премьерный показ прошёл сначала в онлайн-кинотеатре «Kion», затем, с 29 ноября по 8 декабря — на «Первом канале». Несмотря на критику, в том же году сериал стал лауреатом премии «Золотой орёл» в номинации «Лучший сериал онлайн-платформ».

«У меня нет ничего, кроме мирового имени» (А. Вертинский).

Дискография А. Вертинского: «Александр Вертинский» («Мелодия», 1969), «Александр Вертинский. Песни любви» («Мелодия», 1974), «Александр Вертинский (К 100-летию со дня рождения Вертинского)» («Мелодия», 2 LP, 1989), «Вертинский. Русский сезон» (1993), «То, что я должен сказать» («Мелодия», 1994), «Жёлтый Ангел» («CD-Media», 1996), «Вертинский. Неизданное» (ЦВПИКНО, 1997), «А. Вертинский. Легенда века» («Boheme Music (BMR)», 2000).

Фильмография: «Обрыв» — кадет (1913), «Медовый месяц» — художник (1915), «Неврастеники» — актёр Аржевский (1915), «Поборницы равноправия» — секретарь (1915), «Убийство балерины Пламеневой» — сыщик (1915), «Чем люди живы» — ангел (1916), «Король без венца» — Анатоль Северак (1916) , «От рабства к воле» — антиквар (1916),  «Шахматы любви» — Александр (1916), «Как это было» («Студенты-соперники») — Павел (1916),  «Падающего толкни» — больной Ставрин (1916), «Жизнь начинается завтра» — Леонид Басманов (1917), «Тысяча и одна ночь» (киностудия «УФА», Германия, 1928), «Заговор обречённых» — кардинал Бирнч (1950),  «Великий воин Албании Скандербег» — дож Венеции (1954), «Анна на шее» — губернатор (1954), «Пламя гнева» — польский посол (1956), «Алеко Дундич» — генерал Жобер (1957).

Библиография: «Четверть века без Родины. Страницы минувшего» (Киев: «Музична Україна», 1989), «Дорогою длинною» (Москва: «Правда», 1991), «За кулисами. Песни, рассказы, заметки, интервью, письма, воспоминания» (М.: «Советский Фонд Культуры», 1991).

Источники:

В. Бабенко «Артист Александр Вертинский» (Свердловск: «Издательство Уральского университета», 1989);

https://www.culture.ru/poems/3234/to-chto-ya-dolzhen-skazat

http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=3788&level1=main&level2=articles

https://www.culture.ru/persons/9858/aleksandr-vertinskii

https://radikal-photo.ru/где-похоронен-вертинский-александр-м/

https://dzen.ru/a/YZTj4Q6ZBGkgCI1a

https://web.archive.org/web/20070817040900/http://www.geocities.com/aerondo/main-ru.html

https://odnarodyna.org/content/pamyatnik-vertinskomu-v-kieve-fakt-edinstva-ili-popytka-privatizirovat-geniya