Рассказ летчика-истребителя В. Талалихина

— Немецкий самолет был замечен на высоте 4.500 метров в районе деревни Н. Мне приказали перехватить врага, и я немедленно вылетел наперерез ему. Вскоре я увидел слева от себя вражескую машину. Запас скорости у меня был очень большой и я свободно настиг фашистского стервятника. Приходилось даже убавлять газ, чтобы не обогнать немца, хотя он, как говорят у нас, «летел на всю железку». Потом я зашел неприятелю в хвост и первой же пулеметной очередью повредил правый мотор. Бомбардировщик развернулся и бросился наутек от Москвы.

Преследуя уходящий самолет, я расстреливал его из пулемета. Но, видно, «беглец» был из опытных. Он упорно увертывался от огня и шел вперед, хотя и со снижением. К этому времени у меня кончились боеприпасы. Принимаю решение: таранить. Стараюсь подойти к немцу поближе и винтом отрубить ему хвост. Когда до врага осталось метров 10—15, из хвостовой точки неприятельского самолета засверкала пулеметная очередь. Пули пролетели с правой стороны кабины, обожгли руку. Тогда я со злостью сказал себе: «Вас четверо, я один. Посчитаемся». Дал газ и врезался в фашистский самолет.

От удара мой самолет перевернулся на спину. Надо прыгать. Высота 2.500 метров. Выбираюсь из кабины с парашютом, делаю затяжку на 800—900 метров. Ясно слышу гул своего самолета, пролетающего мимо меня. Когда парашют раскрылся, я увидел горящий бомбардировщик противника, устремившийся к земле. Приземлился я удачно, и первое, что захотелось узнать,— который сейчас час. Всматриваюсь в циферблат своих часов. Оказывается, при ударе они остановились. Стрелки показывают 23 часа 28 минут. Деревня, возле которой я опустился, находится в 35 километрах от Москвы. Колхозники по-братски встретили меня: быстро перевязали руку, переодели, напоили молоком и помогли добраться до ближайшей воинской части..
После небольшого отдыха поехали в месту падения немецкого бомбардировщика. Среди обломков машины лежали четыре трупа. На шее одного летчика, вероятно стрелка, видна рана: пуля прошла навылет. Командиром экипажа оказался офицер, награжденный «железным крестом» за польскую кампанию 1939 года и особым отличительным знаком за Нарвик. Мы нашли в кабине самолета план Москвы, личные документы экипажа, оружие, взятое на случай обороны при вынужденной посадке, — парабеллумы, браунинги, ножи. Немцам не удалось сбросить свой смертоносный груз на Москву. На месте падения самолета «Хейнкель111» мы обнаружили много зажигательных бомб..

Заканчивая беседу, младший лейтенант Талалихин сказал:

— Москва — мой родной город. Здесь я вырос, здесь работал на мясокомбинате, отсюда в 1938 году уехал в школу пилотов. Москва дала мне, двадцатитрехлетнему рабочему парню, грозное боевое оружие, и я горжусь, что мне выпала честь вместе с другими летчиками стоять на страже любимой столицы.