Первый Макар в советской музыке

Советский, британский и российский певец Мехрда́д «Макар», «Марк» Бади́ родился 14 марта 1954 года в Баку (АзССР). Младший сын военного иранского лётчика Шамса Аль Дин Бади из г. Тебриз (Иранский Азербайджан, север Ирана) и известной иранской поэтессы Жале Исфахани (также известной, как Жале Солтани и Бади Жале Абулгасем), кстати, с детства ещё и игравшей на скрипке. Шамс коммунистом не был, но сочувствовал социалистическому лагерю и боролся против режима династии шахов Пехлеви, в связи с чем попал под репрессии. И в 1947 году супругам пришлось бежать из Ирана в СССР.

«У отца были сложные взаимоотношения с правящим кланом Пехлеви. Отец и его сподвижники хотели отторгнуть северную часть Ирана и присоединить эту территорию к Советскому Союзу, но задумка не удалась и многие были арестованы. А отцу удалось бежать. Он просто угнал военный самолёт из Тебриза и перелетел в СССР, приземлившись в Баку. Причём, улетел он вместе с мамой. Она ни о чём даже не догадывалась, так как отец предложил ей просто лётную прогулку. Прогулка продлилась целых 30 лет (смеётся). Те, кто не смог бежать из Ирана, были казнены.

А мама была родом из древнего и очень красивого города Истфахан. С юных лет она писала стихи, и к моменту побега у неё уже вышло 2 сборника» (из интервью М. Бади Валерию Колпакову, портал «Вокально-Инструментальная Эра», июнь 2013).

Бади-старший были успешными специалистами и учёными, и со временем семья перебралась в Москву. Там Жале опубликовала более 20 тт. поэзии, защитила диссертацию по персидской литературе, продолжала писать как на фарси, так и на русском, была членом Союза писателей СССР, а Шамс работал в Институте Востоковедения, защитил диссертацию по экономике Ирана. В Москве семья сначала жила в общежитии МГУ, а затем, до 1977 года, обосновалась на Ленинском проспекте в иранской диаспоре политэмигрантов. Мехрдад при этом, являлся истинным «сыном СССР», и говорил на русском, как на родном.

В 1979 году, после свержения шаха Мохаммеда Пехлеви (т.н. «Исламская революция») Бади-старший попытался было вернуться в Иран, но и новая власть аятоллы Хомейни к нему также была настроена совсем даже не очень. Шамсу пришлось прятаться и, спасая жизнь, уходить из страны пешком. Почти 2 года занял у него путь от Ирана до Болгарии, куда затем старший сын Бежан поехал за ним, и перевёз совсем обессилевшего и похудевшего сначала в Москву, а потом — на лечение в Лондон. Жале в 1981 году тоже попыталась вернуться на родину, однако, спустя 2 года, также переехала к мужу в Лондон.

Старший брат Мехрдада — Бежан Бади — был женат на сестре Севы (Левенштейна) Новгородцева (подробнее — здесь: «Есть привычка на Руси – слушать ночью Би-Би-Си») Наталье Ивановой, которая до переезда в тот же Лондон работала концертмейстером в балете Бориса Эйфмана (первоначально — Ленинградский «Новый балет»).

Мехрдад окончил московскую среднюю школу №196 (ныне — №1266) с «химическим» уклоном. И ещё со школьных лет заявил о себе как о музыканте и вокалисте: со своим другом Фаршедом Саиди, так же сыном иранских беженцев, они собрали группу и стали репетировать в помещении местного ЖЭКа, Фаршед играл на бас-гитаре, а Бади пел. Затем репетиции переместились на ул. Горького, в помещение созданного под эгидой Международного Красного Креста Иранского клуба. С аппаратурой помогли старшие товарищи по диаспоре, раздобыв для них по дипканалам приличные инструменты из ГДР. В советской музыкальной среде певец стал известен как Макар (ещё ДО одного известного персонажа). Названия у группы не было, поэтому их так и называли — просто Группа Макара. Музыканты дружили с детьми западных дипломатов, тех, что проживали в знаменитом доме №45 на Ленинском проспекте, и без проблем брали у них самые модные тогда пластинки с записями западной музыки.

Родители не препятствовали музыкальным занятиям сына, но потребовали, чтобы он получил  достойное советское образование, и Макар без отрыва от музыкальной деятельности окончил градостроительный факультет Московского инженерно-строительного института им. С.М. Кирова/МИСИ (ныне — Московский государственный строительный университет). Все годы своей учёбы он посвящал музыке, играя вместе с Саиди (так же поступившим в МИСИ) в рок-группе, остальные же участники коллектива довольно часто менялись.

«У нас было много названий и довольно нелепых, но известны мы были, как группа Макара. Меня все тогда называли Макар. Мы участвовали в разных фестивалях в Таллине, в Москве вместе с Машиной Времени и Скоморохами. Именно тогда мы познакомились с Градским, Макаревичем*, Маргулисом. Очень сильное впечатление производили Скоморохи. Градский, Саульский и Фокин. Ух, что они творили втроём! У этого состава было очень необычное звучание. Играли Led Zeppelin, Monkeys... Тогда Саша Градский очень мало пел по-русски. Но его все очень уважали» (из интервью В. Колпакову).

Затем, с 1970 по 1972 гг. Бади был вокалистом московской группы Второе Пришествие, исполнявшей кавер-версии Black Sabbath, The Beatles, Deep Purple, The Rolling Stones, Three Dog Night и др.  Пел в группе Динамо, а также с Олегом Петровым, Валерием Варвариным (в будущем — звукорежиссёром ВИА Апрель) и Сергеем Григоряном (группа Стаса Намина). Макар отличался тем, что прекрасно пел на английском и помнил все песни наизусть. Он мог спокойно спеть 10 песен Beatles, ни разу не заглянув в шпаргалку, и тут же, также на память, исполнить несколько из Rolling Stones. По памяти же пел Мехрдад и партии из рок-оперы Эндрю Ллойда Уэббера и Тима Райса «Jesus Christ Superstar» (1970). У него был очень доверительный вокал и очень естественно звучащий английский.

Также в 1972 году Бади участвовал на бэк-вокале в записи песни «Больше жизни» ансамбля Цветы. А затем, по приглашению гитариста Аракса Юрия Шахназарова, отработал вместе с его группой несколько спектаклей в театре «ЛенКом».

Потом вокалиста пригласили работать в подмосковный пос. Голицыно, в грузинский ресторан «Иверия» на Можайском шоссе, где он познакомился с крутыми профессионалами — композитором Юрием Пастернаком (впоследствии — автором и исполнителем христианских песен) и музыкантом Ильёй Циммерманом. Пересекался и с джаз-певицей Ларисой Долиной. Специально послушать их выступления заходила в «Иверию» А. Пугачёва. А однажды после концерта его чуть было не «сняла» дочь Генсека Галина Брежнева. И именно в «Иверии» заприметил Макара известный джаз-рокер Алексей Козлов, и пригласил его в свою команду, базировавшуюся в то время в ДК «Москворечье».

Так в 1973 году Бади стал вокалистом джаз-рок-группы Арсенал, где проработал до 1977 года. В Арсенале в то время были собраны лучшие силы джаз-рока Москвы: Виталий Розенберг (гитара), - Сергей Стодольник (бас), Сергей Ходнев (барабаны), Игорь Щербинин (скрипка), трубачи Евгений Пан, Анатолий Сизонов и Валерий Юдин, тромбонисты Вадим Ахметгареев, Валерий Таушан и Александр Горобец, сам Козлов на саксофоне, и вокалисты Олег Тверитинов, Валерий Вернигора и  Тамара Квирквелия. Клавишником сначала был недавний выпускник Музыкального училища им. Гнесиных по классу специального фортепиано Вячеслав Горский, а потом его сменил Игорь Саульский (ех-Скоморохи, МВ), но после эмиграции в Штаты Игоря, вновь вернулся Горский.

Причём Макар работал там на двойной ставке: помимо вокала играл ещё и на гитаре. Круче был только сам Козлов, у которого она была тройная.

Алексей Семёнович давно искал выход из подполья на официальные каналы, и наконец вышел на директора Калининградской филармонии Андрея Макарова (впоследствии — начальника Управления музыкальных учреждений в Министерстве культуры РСФСР), который им помог. Тогда они стали профессионалами при филармонии, и на афише в обозначении ансамбля стало писаться «джаз-рок ансамбль Арсенал», что позволяло тогда вполне официально исполнять англоязычный репертуар, но, однако, согласно «разнарядке» Минкульта, требовались и русские песни.

Хотя, среди фантастических инструменталов группы Козлова как раз таки именно песен было совсем немного, а треки на русском вообще можно было пересчитать по пальцам одной руки. Сам Алексей вспоминал, что в репертуаре Арсенала их было всего-то 3... Это были записи того самого, полуподпольного, периода, когда вокалистом там и был Бади. Кстати, одна из первых песен, что он стал исполнять на русском, была песня Козлова на стихи другого Макара «Флаг над замком».

На концертах же Мехрдад исполнял в основном англоязычный материал: арии из того же «Jesus Christ Superstar» (Бади пел Иисуса, Тверитинов — Иуду, а Квирквелия — Марию, и везде опера шла на «ура»), песни из репертуара Стиви Уандера, Chicago, Blood, Sweat & Tears. Была у него и сольная часть программы, где Макар пел под гитару западный поп-фолк-рок, например, американцев Дона Маклина или Джона Денвера.

Тогда концерт делился на 2 части: просветительская джазовая, где исполнялись произведения в хороших аранжировках (очень сложная музыка, предназначавшаяся для «воспитания масс»), —  и другие музыкальные жанры.

« — Козлов не принимал официальные ВИА. А Вы сами как к этому относились?

—  Мы тоже так же. Когда человек поёт на английском, все остальные поющие не так отрицательно воспринимаются.

У нас было очень предвзятое отношение к ВИА. И шло это от Лёши. Бывший стиляга, джазмен, он очень не любил этот официоз. Лёша был значительно старше всех и считался этаким гуру. И этот заряд шёл именно от него.

Сейчас я считаю, что это было неправильно. Были же Весёлые Ребята времён Лермана, были Цветы…» (из интервью В. Колпакову).

Поэтому и интересны русскоязычные песни в исполнении Бади — «Хлеб, вода, небо» на стихи русского поэта и переводчика Асара Эппеля, или «Учит день меня» на стихи поэта Константина Случевского — предтечи символистов (из альбома «Подпольный Арсенал» (1974-75), издан 2001).

« — Вы в своей группе играли рок-музыку, а тут приходите в Арсенал и играете Chicago , где много духовых. А ведь в тогдашних группах дудки не ценились, и поклонники их отвергали. Это не ломало вас?

— Нет, не ломало, потому что в основе всего лежал рок. Мы хотели развиваться и узнавать что-то новое. А джаз-рок это и было новое в роке. Его развитие. Мы были рокерами! Но потом из-за Козлова стали джаз-рокерами…» (из интервью В. Колпакову).

Сочный и красивый тембр голоса певца привлёк тогда внимание и композитора Александра Зацепина. Он пригласил Мехрдада записать «песню американского баскетболиста» для х/ф «Центровой из поднебесья» (реж. Исаак Магитон, 1975). Затем состоялась и ещё одна встреча певца с композитором — для работы над фильмом «Бросок, или Всё началось в субботу» («Казахфильм», реж. Серик Райбаев, 1976), где Бади исполнил песню «Люди, любите сказки».

А потом у Макара произошла легендарная встреча с композитором Давидом Тухмановым и его супругой, продюсером Татьяной Сашко — голос певца звучит в композициях «Я мысленно вхожу в ваш кабинет» и «Good night/Доброй ночи» на супер-популярной пластинке «По волне моей памяти» (ВФГЗ «Мелодия», 1976).

«Я искал людей современных, молодых, увлечённых музыкой. Работал устный телеграф, мы узнавали, что есть такой музыкант, такой певец, вот ребята из Риги, вот из Москвы… Люди играли в ансамблях при ДК, в ресторанах... Может, они были не слишком опытны, но внутренне готовы, чтобы это исполнять» (из воспоминаний Д. Тухманова).

Кроме «своих» Макар тогда же записал и ещё 3 песни: «Из Сафо», «Сердце, моё сердце» и «Посвящение в альбом» — композиции тех вокалистов, которые уже «сидели на чемоданах» — Александра Лермана и Натальи Капустиной (Шнейдерман). Сашко тщательно собирала всю информацию о музыкантах, поэтому ведала об их настроениях, вот и подстраховывалась.

Вообще же исполнителей бесило, что Татьяна решала все вопросы, а Тухманов только играл на рояле и отмалчивался. Многих напрягало, что альбом писался в какой-то полулегальной обстановке: фонограммы музыкантам включали лишь перед самым прибытием на «Мелодию», на запись вокала отводился минимум времени. Все поголовно были злы и негодовали на пассивность композитора, и сверхактивностью продюсера.

« — А если вернуться на 46 лет назад — Вы внесли какие-либо коррективы в записанные Вами тухмановские композиции?

— Да, конечно, я спел бы по-своему, как мне хотелось. «Good night» мне была интереснее, она в моём стиле. Первая, «Кабинет» — она, так сказать, конструктивистская, авангардная. Да и потом, в те годы для меня петь по-русски было, что ли, не-супер. Я тогда практически на русском не пел, 99% песен, которые я пел, были на английском. И для меня это даже было очень странно — петь по-русски. Тем не менее, в Арсенале «Сюиту ля-бемоль мажор» мы спели по-русски. И были ещё русскоязычные песни, что я пел. Так что опыт имелся. Но всё-таки мне проще было спеть «Good night»…

— Помните момент, когда прослушали весь альбом целиком? Какие были ощущения?

— Пожалуй, был очень удивлён. Я ведь был в такой же ситуации, что и все остальные, то есть понятия не имел, что на этом альбоме будет. Кто там будет петь, кто будет играть. Практически вообще ничего не знал» (из интервью М. Бади Дмитрию Авдееву, «Петропавловск.news», 2022).

И всё же эта «нетленка» взорвала тогда эстрадный мир. Когда пластинка вышла, все музыканты в одночасье стали знаменитыми. Правда, только те, чьё имя было указано на пластинке. Капустина и Лерман в списках не обнаружились. Бади же повезло, его имя красовалось на обложке наряду с другими. Несмотря на отъезд «уезжантов» из Союза, голоса их в итоге на альбоме всё же остались, а вариант Макара «ушёл в архив». Тем не менее, имя певца для многих было связано исключительно с этой пластинкой, хотя сам он старался вспоминать о записи альбома как о чём-то незначительном и банальном, даже почти как о чём-то нехорошем, ибо «согрешил» он перед лицом своих товарищей-рокеров, ненавидящих официоз. А Тухманов — автор «Дня Победы» и создатель сладеньких шлягеров — в их понимании и был самый, что ни на есть, официоз.

«Тогда Тухманов для нас, опять же с подачи Козлова, был неинтересен. Эти все люди были для нас другой категории. Это была категория советского композиторства, которую мы активно отрицали. Они были придворными людьми, работавшими по заказу власти. Это касалось всей официальной советской эстрады. Так мы их тогда воспринимали. И именно поэтому они для нас не представляли творческого интереса. У нас была своя среда общения и творчества. Мы, конечно, знали Тухманова, но он не был для нас сколь-нибудь музыкальным авторитетом. Мы считали себя тогда выше этого. Козлов дико ненавидел всю подобную музыку и это передавал нам. Когда он узнал о моём участие в том проекте, я стал для него предателем. Я продался коммунистам и стал для него коммерческим филармоническим музыкантом. И Лёша впервые заговорил о моём участии в записи этого диска только лет через 25!» (из воспоминаний М. Бади).

А слава альбома тем временем росла. Первые его тиражи скупили спекулянты. Пришлось пластинку несколько раз допечатывать. При этом в одной из поздних версий альбом почему-то укоротили на 6 минут: подрезали 1-ю композицию, которую исполнял именно Макар, и лермановское «Сердце, моё сердце». Так же уже сам Тухманов подрезал финал самой популярной песни с альбома «Из вагантов», где супер-гитарист Борис Пивоваров, один из лучших на то время в СССР, выдал какое-то просто умопомрачительное соло. В итоге, по воле автора альбома, эта композиция вышла в укороченном виде.

А в 1977 году в Лондон, где жила его двоюродная сестра, уехал и Бади. Они встречались ранее, когда они с семьёй приезжали в Вену (Австрия). Тогда сестра и предложили вариант с его учёбой в Англии. Покидал Мехрдад СССР спокойно, думал, что подучится немного музыке и вскоре вернётся. Через месяц он обратился в советское посольство с просьбой о продлении визы. Её продлили. Но когда ещё через полгода Бади повторно обратился за продлением, ему поставили условие — или-или. И, так как он уже начал там осваиваться, Макар, ставший в Лондоне Марком, решил остаться. После года обучения по классу вокала в государственной музыкальной школе Лондона, он стал полноценно профессиональным музыкантом. А в 1991 году получил и британское подданство (советского же Бади и не имел — проживал всю жизнь по «паспорту политэмигранта», хотя и родился в Союзе).

В Англии Марк получил приличные музыкальные навыки, стал работать в клубах, в пиано-барах, играя с разнообразными музыкантами и коллективами. Выступал и один — к тому времени он уже очень прилично освоил фортепиано и мог свободно сам себе аккомпанировать.

В результате, поездка Макара на учёбу затянулась на долгие 19 лет. Со временем он там освоился, активно выступал с различными кавер-программами.

«Французская музыка в масштабах страны [Англии] всё же живёт на отшибе. Где с ней можно столкнуться? Где-то на обочинах. Ну, например, есть такой певец Мехрдад Бади, его голос звучит на альбоме Давида Тухманова «По волне моей памяти» — в песне «Я мысленно вхожу в ваш кабинет». Он брат моего свояка, мужа моей покойной сестры. Так вот, этот Бади здесь уже много лет очень успешно играет в ресторанах, и у него репертуар всемирный. Он вам отбуцкает вечер любой музыки по заказу. Хотите иранскую, хотите русскую, и, естественно, французских шлягеров он знает очень много» (С. Новгородцев, программа «СевАоборот», Русская Служба ВВС, Лондон).

Только в 1996 году Бади в 1-й за всё время раз приехал в Москву. После наезжал в город своей юности уже регулярно. В качестве вокалиста участвовал в 2005-08 гг. в записи альбомов бывшего «арсенальца» Горского (принимал участие в работе над 3-я его альбомами). Сотрудничал до последних его дней с Александром Барыкиным (подробнее – здесь: Больше не встречу). Был приглашён Козловым и выступал на 35-летии Арсенала, спел в «ЛенКоме» заглавную арию в русском варианте рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда» (либретто в переводе Вячеслава Птицына).

Мехрдад много работает в Европе: Испания, Франция. Записал в 2010 году в России альбом на русском на музыку Владимира Бородина (автор песни Алексея Глызина «Поздний вечер в Сорренто») и стихи Владимира Ильичёва. Раскрутить его, правда, у Марка не получилось. Уже потом эти песни стали раскупать другие исполнители, например, Григорий Лепс записал песню «Двое у окна» из альбома Бади для своего альбома «Пенсне» (2016).

Музыкант живёт на 2 города (даже на 2 страны). У него есть дочь Шерри, ей 33 года, она закончила театральное училище, занимается музыкой и драматическим искусством, неплохо поёт, мама её англичанка.

Сейчас трудно сказать, как бы сложилась жизнь Бади, останься он в Москве. Стал бы он всесоюзно-знаменитым или бы почил в бозе советских рок-групп. Но вот на момент отъезда певец был нарасхват. У него было много лестных предложений от различных советских коллективов.

« — После работы у таких культовых фигур, как Зацепин и Тухманов Ваше будущее в СССР выглядело очень ярко. Уезжая на Запад, Вы осознавали, что там такой возможности, наверняка, не будет?

— C позиций сегодняшнего дня, конечно же, я вижу всё это. И понимаю, что если бы остался, то мог бы сегодня быть очень известным. В то время у меня, действительно, было много разных предложений...

Но так не случилось» (из интервью В. Колпакову).

Да, жизнь в СССР могла бы у него сложиться. По совокупности вокальных данных и происхождения Мехрдад мог бы стать, например, «русским Меркьюри». Но не стал…

* признан в РФ иноагентом

P.S. В тексте поста присутствуют ссылки на мой же, внезапно переставший работать аккаунт, прошу не счесть за плагиат.

Источники:

https://pkzsk.info/mekhrdad-badi-hochetsya-dvigatsya-vperjod/

https://dzen.ru/a/ZKFJGK2pylTSUdYy

http://via-era.narod.ru/zludi/Badi/Badi_3.htm

https://dzen.ru/a/XkPzdjgjhVQOldAD