Ей было 27 лет, но выглядела узница как 10-летнее дитя

Шёл март 1879 года. Место: Мышкинский уезд в Ярославской губернии. Обычная деревенька, каких было много по всей России, где мало земли пригодной для пахоты, а вот населения с избытком. Скудные урожаи, обветшалые дома, а нравы весьма ещё дикие.

Что может произойти, если объединить бедность, произвол власть имущих и патриархальный уклад жизни? То, что отец семьи - он бог. Злой и бессердечный. В его праве судить и наказывать свою жену, детей, вне зависимости от их возраста, невесток, сестёр, внуков, да и вообще любого, кто находится в доме.

Когда уездный предводитель дворянства Опочинин оказался в родных местах, то один из местных крестьян рассказал ему, что в одном из домов родители долгие годы держат родную дочь на цепи. Все соседи (а точнее, вся деревня) прекрасно знают об этом, но никто даже не пытается ей помочь.

Опочинин, в компании полицейского пристава, его помощников и врача, немедленно направляются по указанному адресу. Там их встретили, мягко говоря, неприветливо. В огромной, но покосившейся избе жило аж три поколения Воробьёвых. Матерью семейства была вдова, а ещё в доме жили двое сыновей с жёнами и детьми.
Чиновники не стали долго осматриваться, а сразу направились в хлев: прошли мимо коровы, телёнка, овец с ягнятами и нашли самый крошечный загон. Он больше походил на просто закуток.

Проверяющие увидели страшное зрелище: куча прелой соломы, на которой, прикованная цепью к ноге, сидела маленькая девочка. Был ранний март и в хлеву было холодно, но пленница куталась в какие-то грязные тряпки.
Хозяйка дома подтвердила, что жительница хлева её дочь и при этом уже довольно взрослая. Но вот почему она сидит в грязи и холоде, вместо отапливаемой избы, ответить женщина так и не смогла. Земской врач настоял на немедленной госпитализации девушки.
История эта, забегая вперёд, стала очень известна в России и даже для тех лет она казалась абсолютно дикой и невообразимой.

Девушкой в хлеву оказалась Евдокия Воробьёва и была она не девочкой, а уже вполне взрослой девицей 27 лет. Но как внешне, так и внутренне она мало чем отличалась от ребёнка - в 10 лет она перестала расти, но все изменения гормональные и возрастные она пережила вовремя, как и полагается. Евдокия страдала от формы умственного развития - речь ей давалась связно, пусть даже и с небогатым словарным запасом. Она всё понимала, но была девушкой наивной и плохо соображала.

Дусю никто и никогда в деревне даже не рассматривал как возможную невесту, а в детстве, над ней, как и над всеми скудоумными, смеялись. Девушка росла никому не нужной, да ещё и отец регулярно избивал её просто за факт рождения "не такой" и за то, что она теперь останется в семье. А как же, лишний рот, да и вообще... Не девка, позор. Матушка, кстати, Дусю жалела и старалась защитить. Какое-то время.

Но за восемь лет до приезда Опочинина случилось страшное: выяснилось, что 19-летняя слабоумная беременна, да ещё и срок уже поздний. Отец был в ярости и начал орать, выясняя, как же такое случилось. Девица, ничего не подозревая, спокойно рассказала о Савелии - причётнике соседнего села, который в свободное время совращал Евдокию, пользуясь её глупостью и наивностью.
Причётник - это такой служитель церкви категории "и швец, и жнец" - разнорабочий, уборщик, помощник священника, псаломщик. Но не духовное лицо. Савелий был, разумеется, женат, обременён детьми, по выходным и праздникам служил в церкви. Ну а как выдавалась свободная минута - насиловал слабоумную.
Отец семейства, разумеется, рванул к Савелию, но тот от всего сказанного Дусей открестился и никого он там, мол, "не портил".
Вскоре у Воробьёвых родился новый член семьи, а вот Евдокия после родов сбежала.

Сбежала она не к кому-нибудь, а к отцу своего ребёнка Савелию, со словами, что теперь же она его жена. Савелий схватил Евдокию, отвёз обратно домой. Вот только пользоваться слабоумной он не перестал - встречи в лесочке продолжались. Причётник пудрил ей мозги, пел что-то про любовь и женитьбу, а девушка, с умственным развитием девочки, верящей в сказки, разумеется, верила.

Воробьёв такого терпеть не мог и сначала хлестал дочь кнутом, а когда это не помогло, то отвёл в хлев и привязал Дусю к ограде.

Девушка была раздета до нижней рубашки, спала на сене или соломе. Зимой ей бросали тряпки, чтобы не околела, а ела она там же, где и справляла нужду.

Новость о том, что Воробьёв держит слабоумную дочь в хлеву быстро разнеслась по деревне, но народ не делал из этого проблемы. Мол, гуляет же, а как иначе. Тот факт, что её регулярно насиловали и что Евдокия вообще не понимала и не анализировала свои действия, вообще не брался в расчёт. Про лечение и говорить не стоит.

Через год плена Воробьёв-старший скончался. Мать и старшие братья жалели Евдокию и решили попробовать отпустить Дусю. Но та, уверовавшая в любовь до гроба, тут же побежала к своему избраннику. Скотина-причётник вообще был не против продолжать пользоваться телом девицы. Воробьёвы как-то сначала не делали проблемы из того, что их дочь сбегает, но вскоре она, ожидаемо, принесла в дом второго ребёнка, а за ним и третьего. Детки, кстати, все трое были здоровыми, крепкими и не умственно отсталыми. Росли они наравне с остальными детьми и их никто ни в чём не ущемлял.

Старшие братья пошли говорить с дураком Савелием, но тот, на голубом глазу, отнекивался, несмотря на то, что свидетелей их встреч было множество. К сожалению, прознав о том, как легко совратить Дусю Воробьёву, другие парни из деревни тоже начали пользоваться ею, так что вопрос отцовства третьего ребёнка был под вопросом.

Разумеется, семейство не устраивало, что в доме появляются лишние рты. Удивительно даже, что старшие братья не избавились от сестры окончательно, прикончив её по-тихому, а предпочли вернуться к отцовским методам.

Вот так 22-летняя Евдокия Воробьёва снова была посажена на цепь. С дочерью говорила только мама, а остальные заходили к ней исключительно принести еды, да переменить солому. Ну и племяннички забегали поиздеваться над ненормальной тёткой.

За шесть следующих лет Дуся почти полностью разучилась говорить, она перестала идентифицировать себя как человека, став той, кто обычно живёт в хлеву - животным.
В больнице, куда её привезли по настоянию врача, стало ясно, что у случившегося необратимые последствия. Опочинин смог найти ей место в специальном доме для умалишённы, которых тогда в России было очень мало. Воробьёвы никогда бы не смогли этого сделать.
Опочинин хотел забрать и детей Евдокии, чтобы дать им место в воспитательном доме, но тут уже семья настояла, чтобы те остались в доме.

Никакого суда не было. Следствие было, а вот предъявить было, по сути, и нечего - все свидетели резко замолчали, а сама жертва уже ничего внятного сказать была не способна.