Русский Верден. Двинск

В ходе Первой мировой войны этот населенный пункт называли «Двинским Верденом». В течение трех лет кайзеровские войска пытались его взять – атака следовала за атакой, город обстреливался дальнобойной артиллерией, бомбился германской авиацией, пережил тотальную эвакуацию своей промышленности, государственных и административных учреждений. Однако наступление немцев здесь было остановлено. Жаль, что героизм защитников Двинска до сих пор не получил должного отражения в современной литературе.

«Пока я в Двинске, ни шагу назад»

Ныне Двинск называется Даугавпилсом, и расположен он на территории Латвийской республики. Сто лет назад это был уже весьма значительный населенный пункт, где проживали почти 113 тыс. человек. Он являлся крупнейшим городом Витебской губернии по населению и промышленному обороту. С началом боевых действий здесь образовали Двинский военный округ, городскую крепость-склад перевели на военное положение, развернули госпиталь, начали мобилизацию населения.

Сам фронт приблизился к городу осенью 1915 г., когда в ходе Свенцянского прорыва германские войска получили возможность выдвинуться к реке Западной Двине и соответственно – к Двинску. К этому моменту его население уменьшилось почти в 10 раз. В начале сентября немцы заняли Ново-Александровск (ныне литовский Зарасай), откуда по шоссейной дороге устремились на северо-восток. Ожесточённые бои начались за поселок Медуми на Медумских высотах – это уже совсем рядом с Двинском. Многострадальное поселение несколько раз переходило из рук в руки.

Тем временем немецкие аэропланы обрушили на Двинск град бомб. Князь Сергей Евгеньевич Трубецкой (сын известного философа), побывавший в городе в те дни в служебной командировке, вспоминал: «В Двинске мне пришлось испытать ночной налет германской авиации. Шуму от взрывов и пальбы было очень много, и я был удивлен, узнав утром, что неприятельских аэропланов было всего штук пять-шесть. Какой-то другой раз, очень уставший за день, я заснул с вечера непробудным сном и совсем не слышал германского налета. От бомбы загорелся соседний дом (между нами был садик). Только потом я узнал, что мой вестовой ночью будил меня: «Ваше сиятельство, бомба в соседний дом попала, что прикажете делать?» – «Если в наш попадет, разбуди», – будто бы ответил я… Сам я этого ничего не помню, но мой ответ – действительный или вымышленный вестовым – произвел большое и выгодное для меня впечатление на нашу команду».

Фронт здесь держала 5-я армия, возглавляемая генералом Павлом Адамовичем Плеве, – ранее она отличилась в Галиции. По словам краеведа Людмилы Жилвинской, детально изучившей двинскую эпопею, генерал издал приказ: «Пока я в Двинске, ни шагу назад». Плеве руководствовался соображениями перспективы – по его мнению, этот район требовалось сохранить в расчете на будущее наступление. Он добился, чтобы командование перебросило сюда 12-й Кавказский стрелковый полк. Сохранились воспоминания очевидца, наблюдавшего за тем, как это подразделение прямо на вокзале грузилось в автомашины: «На первые машины сел оркестр, за ним распущенное знамя, а дальше… сотни автомобилей с лесом ощетинившихся штыков». Прибытие кавказцев оказалось как нельзя кстати: «Немцам не дали ступить ни шагу вперед, и они, засев перед самым Медумом в окопы, из них не могли двинуться вперед вплоть до самого 1918 года».

В целом по результатам сражений, бушевавших в сентябре-октябре 1915 г., Двинск удалось отстоять. После того как кайзеровские войска захватили 10 октября близлежащий городок Иллукст (ныне Илуксте), здесь образовался позиционный фронт, просуществовавший аж до 1918 г. Упорство, с которым русские цеплялись за Двинск, вполне объяснимо – его взятие открывало противнику дорогу на столицу империи Петроград (кстати, столетием раньше здесь же «споткнулся» французский 10-й корпус маршала Жака Макдональда, нацеленный на Санкт-Петербург).

31 октября 5-я армия нанесла мощный фланговый удар по немецким позициям, отразив попытку вражеского прорыва. Более того, со 2 ноября русские перешли в контрнаступление между озерами Свенте и Илзе. В результате операции, продолжавшейся до 11-го, удалось взять сильно укрепленные немецкие позиции в этом районе. Мясорубка битвы перемолола около 10 тысяч русских солдат и вдвое больше немцев. Неудача заставила вражеское командование отказаться от новых попыток взять Двинск. Обе стороны усиленно зарывались в землю, расширяя лабиринты окопов и ходов сообщения, защищенных проволочными заграждениями и прочими препятствиями.

Напряжение боев было столь сильным, что люди спасались, в числе прочего, черным юмором. Его образчик приводится в «Романе без вранья» Анатолия Мариенгофа: «Война. Привезли в Двинск и посадили в окоп. Сидит, не солоно хлебавши. Бац! – разрыв. Бац! – другой! Бац! – третий. В воронке: мясо, камень, кость, тряпки, кровь и свинец. Вскакивает и, размахивая руками, орет немцам: «Сумасшедшие, что вы делаете!? Здесь же люди сидят!»

К слову, в марте 1916 г. неподалеку от города у поселка Ницгале занял позиции 5-й гусарский Александрийский полк – «Черные гусары», получившие это прозвание после своих подвигов в наполеоновских войнах. В их рядах воевал и прапорщик Николай Гумилев – знаменитый поэт.

Земля, усеянная железом

Позиционная война продолжалась до марта 1917 г. – причем на русские войска наваливалось все больше трудностей из-за недостатка продовольствия и боеприпасов. По этой причине захлебнулись предпринятые в этом месяце по настоятельному требованию командования попытки наступления. К тому же начали в полной мере сказываться последствия Февральской революции: в частях появлялось все больше агитаторов, солдаты отказывались сражаться. Недаром генерал Николай Рузский характеризовал Ригу и Двинск как «несчастье Северного фронта», «два распропагандированных гнезда». Готовить новое наступление на этом участке прибыл лично «главноуговаривающий» Александр Керенский. Но операция, начавшаяся 23 июля, провалилась в связи с нежеланием большинства военнослужащих идти вперед и сражаться. Часть полков пришлось расформировать, а около 13 тысяч солдат и офицеров заключили в городскую крепость и тюрьму.

Через несколько месяцев в городе была провозглашена советская власть. Следующая глава двинской драмы приходится на ноябрь 1917-го, когда мирная делегация, состоявшая из прапорщика Владимира Шпеура, военного врача Михаила Согаловича и вольноопределяющегося Георгия Мерэна выбралась из окопа на участке Московского пехотного полка. Поминутно озираясь, миротворцы неуверенно заковыляли в сторону немцев, ежесекундно опасаясь внезапного выстрела – сильный враг не очень-то был заинтересован в мирных переговорах. Однако ничего страшного не произошло. Из германского окопа навстречу посланцам вышел трубач с белым флагом...

Парламентерам завязали глаза и повели в траншеи. После освобождения от повязок они обнаружили себя в штабе одной из немецких дивизий, командир которой связался с генералом-майором Максом Гофманом. Тот немедля созвонился с главнокомандующим Восточным фронтом германской армии принцем Рупрехтом. Уже в 8 часов 13 ноября был оформлен протокол о прекращении огня на Двинском участке фронта. Парламентеры, не откладывая, договорились и о месте встречи командующего русской армией Николая Крыленко с представителями немецкой стороны – переезд на железнодорожной линии Вильно–Двинск западнее деревни Кухалишки, куда был подан специальный поезд. Обусловлено было и время встречи – 19 ноября, 12.00. «Это был, – впоследствии вспоминал Г. Мерэн, – первый акт прекращения мировой империалистической бойни восставшим пролетариатом России».

Как бы то ни было, но в условленное время Крыленко и принц Рупрехт достигли соглашения о прекращении огня на всех фронтах. Затем переговорный процесс перенесли в Брест-Литовск. Как известно, Троцкий постарался сорвать переговоры. В ответ разозленные немцы начали наступательную операцию «Фаустшлаг» (удар кулаком), по результатам которой Двинск и вся Латгалия оказались оккупированы. Такой оказалась концовка затяжной двинской эпопеи...

Материальная память о тех днях до сих пор сохраняется. Середин обширной поляны. Археолог-любитель Константин обстоятельно повествует:

– Тут есть места, где каждый квадратный метр скрывает в себе какую-нибудь железку. Видите эти канавки в земле? Сто лет назад тут все было перелопачено при рытье окопов; их было так много, что после войны власти платили крестьянам за их засыпку. Бои тут шли затяжные, ожесточенные, и
потому тут все оказалось усеяно металлом.

Пока идет беседа, лопата вонзается в землю и наружу вываливается солидный пласт земли с небольшим коническим предметом.

– Патрон от «мосинки», ничего особенного, – комментирует Константин, возобновляя поиск. Следующая находка оказалась потемневшим шариком, увесисто легшим в ладонь. То была русская шрапнель – 250 граммов свинца. Впрочем, не все призы за терпение бывают столь безобидными. В свое время Константин наткнулся на два снаряда – осколочный и шрапнельный. Многолетнее пребывание в земле исказило их вид почти до неузнаваемости, но не сделало менее смертоносными. К месту их находки потянулись представители городских спасательных служб, надежно оцепившие его. Последними прибыли саперы и взорвали оба снаряда...