Психология атошника. Кто сегодня идет убивать Донбасс?

То, что проявление боевой активности приводит к расширению кладбищ в центральных и западных областях Украины, тоже не отрезвляет её жителей. Страх получения родственниками «груза 200» прошел. Ныне ситуация чем-то опять напоминает «боевое рвение» лета 2014-го…

Страх сегодня вытесняется тремя составляющими – молодецким идиотизмом, утратой или физиологической невозможностью адекватного анализа и унылой обреченностью.

Киев за год после минских соглашений февраля 2015-го не только наращивал военные мышцы, он унифицировал мотивацию украинского массового сознания необратимостью войны. И она практически вновь началась.

Кто же сегодня едет убивать бывших сограждан на Донбасс? Принято считать, что основная масса с украинской стороны – убежденные националисты. Это так, но отчасти.

Идеология зиждется на примерах. УПА – давняя история, а современные «диванные теоретики» вроде Корчинского, Михальчишина, Ильенко, Вятровича находятся в глубоко-уютном тылу, создавая фон «интеллектуального фундамента нации».

Сам интегральный украинский национализм в теории – вещь вторичная и убогая, но весьма сложная для восприятия населением. Может, потому она остаётся «глубоко в душе» гордых и несгибаемых украинцев.

Идеология сложна, но она удачно формирует образы врага, что достаточно для основной массы граждан, прикрывающих свои специфические ментальные особенности страстью к европейским переменам.

Миф об «избранности украинства» сталкивается с правдой в жизни – лучшие черноземы, как и песни, дивчата, кухня у нас, а «они» живут лучше.

Вывод из этого когнитивного ступора один – они виноваты! И его тут же приправят «научными доказательствами» и информповодами вроде «отнятого Крыма» или Савченко.

Теоретические постулаты «патриотизма нации» сделали доступными для простых граждан. Даже для таких, как Ковтун или Яхно. Ковтун потешает телепублику своими фрик-замашками, а оппоненты Яхно не понимают, о чём говорит и что хочет сказать якобы сторонница хороших российско-украинских отношений?

Практическую ненависть «простейших» Киев дополняет безнаказанностью. Карательная операция на Донбассе – гарантированная и популяризированная безнаказанность.

Потому первыми военными преступниками этой войны являются не генералы Гелетей, Полторак, Муженко, Коваль, Забродский, Хомчак, Малиновский, ни полковники Гордийчук, Нестеренко или «полковники гуманитарных войск» вроде Федичева, ни офицеры 30-й артбригады или летчики 299-й бригады тактической авиации, которые, будем надеяться, ответят все и за все.

Первыми военными преступниками являются журналисты и блогеры, все эти трегубовы, соболевы, пильгуи, комаровы, леусенки, сидящие в тылах, прикрывшись белыми билетами и загоняющие своими эпистолярными очередями на убой новое пополнение. Этакие информационные заградотряды.

Их успех в том, что убивать сегодня идут не по принуждению. Конечно, добровольных толп у военкоматов, как летом 2014-го, сегодня нет, но нет и антивоенных протестов.
В атошной среде уже сложилась своя система: те, кто идет в спецбатальоны (как правило, добровольцы), и те, кого определяют в ВСУ (призывники). Это среда разновозрастная, хотя батальоны - моложе.

Отчего молодым так хочется убивать?

Сбитые за 25 лет незалежности моральные прицелы превратили значительную часть молодых людей в мочалку, впитывающую вместе с водой мыло и грязь.

Откровенная бесперспективность (даже с высшим образованием) найти себя в краю вечного эксперимента одних влечет радикализмом, других – вседозволенностью, третьих – военной романтикой. О том, что могут убить и его, они просто не думают – возраст. Это как езда на мотоцикле без шлема.

Ставший инвалидом 21-летний командир конвоя 51-й бригады Александр Вакуленко откровенно говорит: «После революции стало нудно, и мы пошли воевать».

Есть еще один нюанс. Слова Виктора Цоя «война - дело молодых, лекарство против морщин» стали пророческими в постсоветский период. Советское и отчасти постсоветское общество воспитывалось на героике войны, отчего в молодежной среде было и есть значительное количество тех, кто «грезит войной и подвигами». Не секрет, что писавших рапорты для добровольной отправки в Афганистан было не меньше тех, кого туда отправляли.

Чечня и Таджикистан, при всей их кровавой трагичности, также создавали ореол воинов, который в начале 2000-х поддержали СМИ и массовая культура. Знаю лично, что в определенных кругах на Украине завидовали возможности российской армии воевать, накапливая опыт, получая мужскую закалку.

Нормальный мужчина знает, что такое чувствовать пальцами курок или ощущать теплоту остывающего ствола. Это романтика воина, которую стремительно перетянули на себя «укропропагандоны», как правило, в армии не служившие. Им удалось превратить армию в престижный бренд.

Не важно, что зачастую это лишь иней на спальнике, просроченные консервы, тупые генералы и гроб из ДСП. Людям внушают, что они идут воевать с агрессорами, но по факту воюют со своими вчерашними согражданами.

За общество решили, с кем идет война. Решили те, кто не только не объявил войну России, но не вышел из СНГ, не разорвал российско-украинский договор о дружбе и даже не продал своих фабрик.

Ко второй психологической группе атошников (карателей) относятся социальные лузеры, люмпенизированные выходцы города и особенно села. Весь этот контингент «разнорабочих и всякоумельцев». Они, потеряв или так и не получив специальности, живут одним днем, от получки до получки. Мирная жизнь для них бесперспективна.

Для мужика, потерявшего работу в сегодняшней Украине, есть лишь один путь – сторож в охранной фирме на зарплате до 2 тысяч гривен (65 долларов). Сомневающиеся могут проверить это на уличных биржах труда в Киеве, которые полиция тщетно отгоняет от Центрального вокзала.

Участие в карательной операции дает им возможность стабильного заработка и шанс получить кусок земли (как правило, для продажи).

Убийства их не волнуют. Одним воякам реально все равно. Другие заставляют себя верить, что в детдоме Горловки были не дети, а российский спецназ. Третьи, не потерявшие совесть, заливаются водкой. А потом, когда из Киева приедут раздавать грамоты и дешевые медальки, им оправдательно заявят, что они боролись с агрессорами. Это массовое психологическое явление, отчего каратели и сбиваются после в «батальонные братства», «братства инвалидов АТО» и т.д.

* * *

Они уже широкий социальный пласт. Это не только пушечное мясо, это электорат и информационные подопытные. С пластом работают. Их уверяют: они «шагнут в бессмертие и их имена высекут на камне». Уже раскручивают героизм «киборгов», «подвиги на высоте Браво и Бахмутке». Им внушают, что Дебальцево – это победа, а «10 батальонов со штатом роты остановили два русских армейских корпуса». Снимаются фильмы, пишутся книги, преступность войны застирывают некими «подвигами».

Признавая высокий уровень агрессивности украинства, признаем и то, что вина карателей скрывается в подсознании. Потому алчущее войны население, обработанное СМИ, не назовет и десяток персонажей этой войны и тем паче побед.

Я не утрирую, просто попросите кого-то вспомнить хотя бы одного кавалера ордена «За мужество» или «полководца» этой войны? Не назовут. Зато почти все назовут Иловайск, Гиви и Моторолу.

Не секрет, что землю и деньги «героям» приходится буквально выбивать у властей. А из заслуженной престижности пока реальны лишь могилки на центральных аллеях городских кладбищ, да скоропортящиеся мемориальные доски на стенах школ типа «Здесь учился киборг Петро…».