Сталин и Польша

С этого дня, самим фактом подписания Договора Советским Союзом, в послевоенном мире государственно ПРИЗНАВАЛОСЬ рождение новой Польши. Сталин, еще не дожидаясь решений никаких мирных конференций (Потсдам был еще впереди) взял на себя всю личную ответственность за рождение и признание этой новой демократической Польши в ее новых границах.

Нынешнее руководство РФ кажется всерьез озаботилось добиться дружбы от польского руководства, да и от польского населения в целом. Что, безусловно, можно было бы только приветствовать. Но избран странный путь для укрепления дружбы. Руководство РФ, безоговорочно принимая, в частности, польскую концепцию «катынского вопроса»: «Катынская трагедия – это преступление Сталина...» (Д.Медведев), «выстраивает» на ней целую идеологическую инсталляцию как основу будущего «объединения»: Сталин, мол, – это то главное и единственное «исчадие ада», которое могло омрачать наши отношения в прошлом. От его тирании пострадали не только «вы», но в еще большей степени и «мы». Совместное признание этих «ваших» и «наших» страданий будет способствовать слиянию нас в нашей будущей нерушимой любви. И ради того, чтобы «заслужить» ее, «мы» готовы идти буквально на все...

От таких «концепций» – просто оторопь берет! Уж очень по ним все «складно и ладно» в истории получается. Будто в ней, кроме «Катыни», нам и «вспомнить»-то с поляками – совсем нечего, и только Сталин был – «любви помехой»… Да вот только – «помехой» ли он был? И какой вообще она была – эта история Польши в сталинский период? Вот именно под таким углом – СТАЛИН и ПОЛЬША – давайте и разберемся.

Не будем погружаться в глубь веков, начнем с порога Первой мировой войны 1914 г. Немцы и австрийцы смогли оккупировать российскую часть территории Польши и образовали на ней в 1916 г. самостоятельное Королевство Польское. После капитуляции Германии, в ноябре 1918 г. было объявлено о создании независимого Польского государства, а 9 ноября в Варшаве постановили восстанавливать Польшу в границах Речи Посполитой. Границы на Западе независимая Польша оформила по итогам Версальского мирного договора, а что же касалось Восточной границы с Советской Россией, с которой Польша находилась в состоянии войны и внутри которой шла гражданская война, то 8 декабря 1919 г. Верховный совет Антанты рекомендовал ей в качестве границы на Востоке так называемую «линию Керзона». Линия эта проводилась по этнографическому принципу: к западу от нее преобладало польское население, к востоку – непольское: литовское, белорусское, украинское, еврейское, русское. При этом в состав Советской России впервые должен был отойти и Львов.

Однако сначала, поскольку военные действия для поляков складывались благоприятно: польская военщина оккупировала значительные территории Украины, Белоруссии и Литвы, уже были взяты Вильнюс, Минск, а 7 мая 1920 г. и Киев, польская сторона попросту проигнорировала предложение Антанты, полагая, что сможет добиться для себя восточной границы на более выгодных условиях и куда восточнее этой самой виртуальной «линии Керзона».

Однако затем ход военных действий резко изменился. Советская сторона, перегруппировавшись и сконцентрировав свои силы, сумела добиться, как тогда казалось, решающей инициативы: советские войска стремительно наступали, и 10 июля 1920 г. Польша уже была готова соглашаться на «линию Керзона». Но тут уж Советская сторона отвергла польское предложение и продолжала активно продвигаться к Варшаве. Председатель Реввоенсовета Троцкий гнал войска на Запад, требовал «..дальнейшего непрерывного развития операции…»

Но…вышло так, что пока утром 14 августа Троцкий еще отдавал свою очередную директиву: «Герои, на Варшаву!», уже к вечеру случилось «Чудо на Висле» и в течение двух суток под Варшавой было все кончено: около 60 тысяч солдат Красной Армии попали в окружение. Всего в плену оказались 146 тысяч, из которых примерно 60 тысяч сгинули в польских лагерях навсегда. Началось стремительное наступление белополяков, вновь приведшее к утрате 25 августа и Западной Украины, и Западной Белоруссии, а в октябре 1920 г. – принятию Советской стороной довольно позорных условий Рижского мира, по которому к Польше отходили обширные территории восточнее «линии Керзона» с преобладанием непольского населения: Западная Украина (Волынская, Ровенская, Тернопольская, Ивано-Франковская и Львовская области) и Западная Белоруссия (в основном Брестская и Гродненская области), а также Виленский край Литвы.

Естественно, что отношения между СССР и панской Польшей диктатора Юзефа Пилсудского, совершившего в 1926 г. профашистский переворот, а в 1935 г. утвердившего авторитарную Конституцию, продолжали все последующие годы оставаться, несмотря на подписанный 25 июля 1932 г. пакт о ненападении, крайне напряженными, если не враждебными. Тем более, что 26 января 1934 г. польский и германский диктаторы заключили Пакт Пилсудского–Гитлера. Да и вообще в послереволюционные годы Польша рассматривалась Западом как важнейшее звено «санитарного кордона» против СССР. С началом же активизации в конце 30-х годов военных действий в Европе, Польша, наряду с главным агрессором – фашистской Германией, также незамедлительно возжелала реализовать свои немалые территориальные амбиции.

В марте 1938 г. 100-тысячная польская армия уже готовилась к вторжению в Литву, и только позиция СССР и Франции сдерживает вторжение. После Мюнхенского сговора Польша также заполучила себе кусочек от расчлененного «чехословацкого пирога» и 2 ноября 1938 г. вводит свои войска в Тешинскую область. А в январе 1939 г. министр иностранных дел Польши Юзеф Бек делает заявление о претензиях Польши уже и на Советскую Украину, и на выход к Черному морю («Польша от моря до моря»). Отношения между странами к этому времени становятся весьма напряженными.

Последствия такой губительной политики не заставили себя долго ждать. 1 сентября 1939 г. немецкие войска вторглись в Польшу, что дало отсчет началу Второй мировой войны. В сложившихся условиях Сталин жестко озвучил свою позицию:

«Международный пролетариат не должен поддерживать ни одну из воюющих сторон, и в особенности ни в коем случае не защищать фашистскую Польшу, отвергшую помощь Советского Союза».

А уже 16 сентября все было кончено. Причем президент Игнаций Мосцицкий исчез из Варшавы в первый же день войны, в ночь на 7-е бежал главнокомандующий маршал Рыдз-Смиглы, а все польское правительство 17 сентября скрылось в Румынии, где было интернировано.

Ссылаясь на этот факт, а также на фактический распад страны, 17 сентября выступает Красная Армия, продвигается до все той же признанной Антантой в качестве Восточной границы Польши «линии Керзона» и возвращает в состав СССР отторгнутые в 1920 г. Западную Украину (включая Львов) и Западную Белоруссию.

Что же касалось граждан собственно польской национальности, проживавших или находившихся на отошедших территориях, и прежде всего военнослужащих, то постановлением СНК СССР от 29 декабря 1939 г. всех их, включая и бежавших от немцев польских евреев, интернировали или депортировали в отдаленные регионы Советского Союза (Коми, Казахстан, Сибирь, Средняя Азия). Всего в период с сентября 1939 г. по май 1941 г. это число составило 389 382 человек.

Большинство депортированных заселяли в спецпоселения и лагеря. Польские военнопленные, среди которых было до 15 тысяч офицеров и сержантов, использовались на дорожно-строительных работах, а некоторые офицеры и высланные гражданские лица содержались и в тюрьмах.

С первых дней Великой Отечественной войны Советское правительство активизировало деятельность по поиску возможных иностранных союзников. В этом плане 30 июля 1941 г. в Лондоне – с находившимся там польским эмигрантским правительством Владислава Сикорского – было подписано Соглашение о взаимопомощи и совместной борьбе против гитлеровской Германии, важнейшим пунктом которого было решение о формировании на территории СССР – из находящихся в лагерях и спецпоселениях польских военнопленных – Польской армии. Ее численность была определена в 30 тысяч, причем предполагалось – по мере готовности той или иной дивизии – немедленно отправлять ее на советско-германский фронт. Действовать армия должна была под руководством Верховного Командования СССР, но в его состав должен был войти и представитель польской армии.

Для обеспечения выполнения этого решения Советское правительство обязалось предоставить 12 августа амнистию «всем польским гражданам, содержащимся ныне в заключении на советской территории в качестве военнопленных или на других достаточных основаниях», а 14 августа генерал Сикорский назначил генерала Владислава Андерса (которого только что освободили из тюрьмы и который изначально был очень настроен против Советского Союза) главнокомандующим польских вооруженных сил на территории СССР и поручил ему начать формирование польской армии. Сроком готовности было определено 1 октября 1941 г., при этом советские военные власти полностью приравнивали снабжение польской армии к снабжению частей Красной Армии, находящихся на формировании, а офицерскому составу было безвозвратно выделено 15 млн рублей.

Но поляки выбрали двурушническую политику: воевать за Советы они не собирались, на Восточный фронт ехать не хотели, а стали выдвигать для отсрочки один предлог за другим, тайно лелея надежду при первой же возможности куда-то выехать из СССР. На 25 октября 1941 г. польская армия насчитывала уже 41 561 человек, из которых было 2630 офицеров, но в декабре Сикорский предложил расширить контингент уже до 96 тысяч или 6 дивизий. А затем дал обещание, что вся польская армия будет готова к 1 июня 1942 г.

Советскому руководству все эти маневры были абсолютно ясны, а поскольку антисоветская «деятельность» чехословацкого корпуса военнопленных в 1918 г. была еще слишком свежа в памяти, оно тоже, со своей стороны, посчитало весьма нежелательным содержать на своей территории столь большую, реакционно настроенную, вооруженную польскую армию под командованием офицеров, которые крайне враждебно относились к СССР. И поскольку польское командование не отправляло скомплектованные дивизии на фронт, их стали считать невоюющими, а дальнейшее формирование польских частей в СССР прекратили: с 1 апреля 1942 г. количество продовольственных пайков было сокращено до 44 000, а польских солдат сверх этого количества было разрешено эвакуировать. В марте эвакуировали 31 488 военнослужащих и 12 455 членов их семей, а в августе 1942 г. был поставлен вопрос о полной эвакуации так называемой невоюющей армии Андерса. Итого из СССР через Иран в 1942 г. выехали 75 491 военнослужащий и 37 756 членов семей. Более никаких организованных польских воинских подразделений на территории Советского Союза не оставалось, но отношения с польскими «лондонцами» при этом – серьезно осложнились.

15 апреля 1943 г. геббельсовская пропаганда сделала заявление, что немцы обнаружили в Катынском лесу под Смоленском ряд массовых захоронений с трупами нескольких тысяч польских офицеров, которые якобы находились здесь на строительных работах. Немцы создали широко разрекламированную следственную комиссию, и она «доказала», что эти польские офицеры в марте–апреле 1940 г. были расстреляны русскими. Эту версию Геббельса активно поддержали «лондонские» поляки и незамедлительно обратились в Международный Красный Крест.

В связи с этим, сначала 16 апреля 1943 г. в советской прессе появилось официальное сообщение, а поскольку польская сторона не унималась, 27 апреля было объявлено о прекращении Советским правительством дипломатических отношений с польским правительством в Лондоне.

В сентябре 1943 г. Красная Армия отбила у немцев Смоленск, и в январе 1944 г. Советские власти опубликовали результаты проведенного ими следствия по «катынскому делу», в котором принимали участие академик Бурденко, митрополит московский Николай, писатель Алексей Толстой, нарком просвещения Потемкин, а также присутствовала большая группа западных корреспондентов в сопровождении дочери посла США Гарримана. Комиссия предъявила неопровержимые доказательства того, что расстрел польских офицеров был совершен немецкой стороной в сентябре 1941 г., когда эти территории под Смоленском были уже ими оккупированы.

Все отношения Советского руководства с «лондонскими» поляками были окончательно разорваны, и Сталин окончательно утвердился в мысли, что решать вопрос о будущем Польши со стороны Советского Союза придется уже без них и их влияния. Теперь, после уже свершившейся великой Сталинградской Победы – с одной стороны; очередной демонстрации истинного лица «лондонских союзников», фактически сомкнувшихся в «катынском вопросе» с Геббельсом – со второй; и после столь неприкрытого бегства армии Андерса – с третьей, он мог себе это позволить.

В начале марта 1943 г. в советской прессе было объявлено о создании на территории СССР «Союза польских патриотов», целью которого ставилось объединить всех поляков, проживающих в СССР, независимо от их прошлого, их взглядов и убеждений, для совместной борьбы – без каких бы то ни было компромиссов – против немецких захватчиков. Во главе руководства стали польская писательница Ванда Василевская, полковник Зигмунд Берлинг, отказавшийся последовать в Иран вместе с Андерсом, полковник Виктор Грош, публицист Альфред Лямпе и др.

Затем 9 мая 1943 г. было сделано официальное заявление СНК СССР о том, что он удовлетворил ходатайство Союза польских патриотов в СССР о формировании в районе среднего течения Волги – для совместной с Красной Армией борьбы против немецких захватчиков – польской дивизии имени Костюшко под командованием Берлинга. При этом, если ее солдатами становились те из поляков – военнопленных, кто был более дружественно расположен к СССР, или по каким-либо причинам не пошел за Андерсом, то многие офицеры – обязательно раньше служили в Красной Армии. Эта дивизия численностью порядка 15 000 человек была сформирована уже в июле 1943 г., а затем – еще три, они и образовали 1-ю Польскую армию до 100 тысяч, во главе которой были генералы: Берлинг, герой Испании Кароль Сверчевский и Александр Завадский.

А 1 января 1944 г. из сторонников Союза польских патриотов уже в самой Польше – в противовес эмигрантскому правительству, не ведущему борьбу против оккупантов – была образована «Крайова Рада Народова» (КРН) – Национальный Совет Польши. В него вошли представители демократических партий и групп, борющихся против немецких оккупантов: Польская рабочая партия (коммунистов) – ПРП, воссозданная в Польше в 1942 г., оппозиционная часть крестьянской партии, Польская социалистическая партия, Комитет национальной инициативы, Союз борьбы молодых, Народная гвардия, Народная милиция и др. Председателем КРН стал представитель ПРП Болеслав Берут. На своем первом же заседании Совет принял решение об объединении всех борющихся на территории Польши групп в единую Народную армию (Армию людову), а 22 мая польские уполномоченные Совета во главе с Эдуардом Осубка-Моравским, Берутом, Анджеем Витосом были приняты в Москве Сталиным.

Когда 23 июля 1944 г. войска левого фланга 1-го Белорусского фронта (маршала Рокоссовского), в состав которого входила и 1-я Польская армия, освободили польский город Люблин, днем раньше – 22 июля Крайовой Радой Народовой был создан Польский комитет национального освобождения, который стал базироваться в освобожденном городе и получил рабочее название Люблинский комитет. Его председателем стал Э. Осубка-Моравский, а заместителями – А. Витос, В. Василевская и генерал З. Берлинг. Министром обороны был назначен генерал Михал Роля-Жимерский.

В изданном Манифесте Комитет, принявший на себя функции временного правительства на территории освобожденной Польши, радикально разрывал с «лондонским» правительством в эмиграции, не признавал фашистскую конституцию 1935 г., а признавал конституцию 1921 г., и заявлял, что границы между Польшей и СССР будут установлены на основе «этнического» принципа и взаимного согласия, при этом Польша получит свои древние западные земли в Силезии, по Одеру и в Померании; Восточная Пруссия также должна войти в состав Польши. Бессмысленная вражда между славянскими народами, длившаяся 400 лет, теперь, наконец, должна кончиться.

В ответ 26 июля Народный комиссариат иностранных дел СССР опубликовал свое заявление об отношении Советского Союза к Польше:

«Цель СССР... помочь польскому народу восстановить независимую, сильную и демократическую Польшу. Советский Союз не будет создавать на освобожденной территории Польши свою администрацию, а заключит соглашение с Польским комитетом национального освобождения. Целей присоединить какие-либо польские земли или изменить общественный строй у Советского Союза нет, а присутствие Красной Армии диктуется единственно военной необходимостью».

Однако в ход неожиданно, но решительно вмешались, причем в чрезвычайно трагической форме, «лондонское» правительство и его сторонники из Армии Крайовой в самой Польше.

В соответствии с директивами Советского Верховного Главнокомандования от 28 июля войска Красной Армии должны были 1–2 августа 1944 г. овладеть Каунасом, продолжить наступление к границе Восточной Пруссии и к 5–8 августа занять Прагу – предместье Варшавы на восточном берегу Вислы. После чего попытаться, поскольку все мосты были взорваны, форсировать эту широкую реку к югу от Варшавы и захватить несколько плацдармов уже на ее западном берегу. Реально же, хотя завязать бои на ближних подступах Праги удалось уже к 31 июля, но форсировать Вислу в районе Демблина 25 июля не получилось. Немцы перебросили на это направление большие силы – и 2-месячное непрерывное наступление советских войск, начатое еще в Белоруссии, стало объективно выдыхаться.

И именно в такой ситуации и в это время «лондонцы» во главе со Станиславом Миколайчиком (ставшим премьером после гибели В.Сикорского в воздушной катастрофе в июле 1943 г.), отдают приказ командующему Армией Крайовой генералу Тадеушу Бур-Коморовскому поднимать в Варшаве восстание, как только советские войска окажутся от нее в 30 км. Исходя из этого, его начало пришлось на 1 августа.

Сталин сразу и прямо назвал руководителей восстания «кучкой преступников, затеявших ради захвата власти авантюру» и втянувших население Варшавы в бессмысленный мятеж. При этом не только не согласовавших с командованием Красной Армии свои действия, но даже и не поставив его в известность. А вот как комментировал ситуацию поляк по национальности маршал К.Рокоссовский:

«У нас за плечами было 2 месяца непрерывных боев, а к 1 августа немцы бросили против нас 4 танковые дивизии и отбросили назад примерно на 100 км. Если бы не это, то шансы взять Варшаву были, но не более 50%. Что же касается начавшегося без консультаций с нами восстания – это грубая, страшная ошибка. Оно могло иметь смысл только, если бы мы уже были готовы вступить в Варшаву. Но такой готовности у нас не было ни на одном из этапов боев: нас теснили, и даже при самых благоприятных обстоятельствах мы не смогли бы овладеть Варшавой ранее середины августа. Авантюра Бур-Коморовского будет стоить Польше сотен тысяч жизней. Мне больно думать о тысячах и тысячах погибших. Это ужасающая трагедия, вину за которую будут пытаться переложить на нас».

Тем не менее, пытаясь как-то помочь восставшим, 2 августа три дивизии 1-й Польской армии форсировали Вислу южнее Варшавы, захватили небольшие плацдармы в районах городов Магнушева, Пулавы и Сандомира и попытались по дороге, параллельной Висле, продолжать наступление на Варшаву. Но немцы обрушились на них с такой отчаянной силой, что, хотя удержаться на плацдармах и удалось, но расширить их – уже не было никакой возможности. А 16 августа были вынуждены отступить от Праги и части Красной Армии.

10 сентября польские коммунистические силы при поддержке советской авиации снова попытались пробить себе дорогу на окраину столицы, а советские самолеты с 14 сентября по 1 октября, совершив свыше 2000 самолето-вылетов, сбрасывали военное снаряжение в восточных предместьях Варшавы, но многие контейнеры оказывались разбиты при выброске или попросту доставались немцам.

14 сентября советские войска смогли-таки взять Прагу, но были здесь остановлены, а 15 сентября, при поддержке советской авиации и артиллерии, на помощь повстанцам – с целью форсирования Вислы и захвата плацдарма в Варшаве – была брошена 1-я армия Войска Польского под командованием генерала Берлинга. 16–19 сентября на западный берег смогли переправиться до 6 батальонов пехоты, но расширить там захваченный плацдарм не получилось, достичь координации с повстанцами не удалось. Батальоны понесли большие потери и 23 сентября их остатки эвакуировались обратно на восточный берег. И к 1 октября все было кончено.

Советское командование, когда положение стало совсем безнадежно, предложило повстанцам прорываться в Висле под прикрытием советской артиллерии и авиации, но этим предложением воспользовалось лишь незначительное число. При всем трагизме ситуации значительное большинство поляков все же симпатизировало Армии Крайовой и крайне настороженно относилось к Советскому Союзу. Реально погибло более 200 тысяч варшавян, а сам город на 9/10 был разрушен.

После происшедшего в Варшаве Крайова Рада Народова 31 декабря 1944 г. издала Закон о преобразовании ПКНО во Временное правительство Польской республики, которое было признано СССР. Фронт на Варшавском направлении к осени на три месяца стабилизировался, но только 17 января 1945 г., после прорыва 12 января с Сандомирского плацдарма и 14 января – с двух плацдармов южнее Варшавы и одного – севернее, польская столица была обойдена с флангов и Советские войска 1-го Белорусского фронта, которым уже командовал маршал Г. Жуков, вступили, наконец, в развалины Варшавы. А к концу февраля была освобождена Красной Армией уже почти вся территория Польши.

Однако еще до вступления на собственно польскую территорию, на территории Западной Белоруссии и Литвы, Красная Армия столкнулась с фактами вооруженного сопротивления и диверсионными актами со стороны «лондонского» польского подполья и Армии Крайовой.

Тем не менее война двигалась уже к своему закономерному концу, территория Польши была уже полностью освобождена, и все требовательнее, весомее и значимей выходил на повестку дня вопрос о ее государственном будущем. С целью начала его обсуждения в середине октября 1944 г. высшие руководители обеих польских сторон лично встретились в Москве, но никакого успеха эти переговоры не принесли. Ни о каком слиянии с «лондонским правительством» Люблинский комитет не допускал и речи, а «принять они смогут только Миколайчика, Грабского, Попеля и Ромера. И – не более». Руководителей Армии Крайовой, боровшихся против новой демократической Польши, руководство Люблинского комитета собирается судить как изменников.

Чтобы как-то смягчить ситуацию, в январе 1945 г. по указанию из Лондона Армия Крайова официально самораспустилась, но была заменена тайной организацией НИЕ, которую возглавил генерал Леопольд Окулицкий, назначенный после поражения Варшавского восстания командующим Армии Крайовой вместо Бур-Коморовского. Однако ничего по устранению антисоветской деятельности не изменилось – это были представители все той же «лондонской» враждебной политической линии по обеспечению будущего «санитарного кордона» вокруг СССР.

Тогда в марте 1945 г. Советское правительство приняло уже свои решительные меры против антисоветских элементов: Окулицкий и еще 15 других руководителей «польского подпольного правительства» были арестованы, вывезены в Москву и преданы суду «за подготовку и совершение диверсионных актов в тылу Красной Армии». Сталин называл их представителями фашистской партии. Суд над ними начался в Москве 18 июня и продолжался 3 дня. Окулицкий был приговорен к 10 годам тюрьмы, остальные – от 5 до 8 и менее, трое – оправданы.

И в эти же дни, 17–24 июня, в Москве прошли вторые переговоры польских представителей, закончившиеся формированием нового польского правительства. Оно было коалиционным, в него был включен и Миколайчик. 24 июня Сталин устроил в честь этого правительства прием в Кремле, на котором говорил о том вреде, который Польша и Россия причиняли друг другу в прошлом. Он также высказал мысль, что, прежде чем исчезнут вся горечь и обиды прошлого, должно будет вырасти новое поколение поляков. 5 июля западные страны отказали в признании польского правительства в эмиграции, а вслед за этим Временное правительство Польской республики было преобразовано во Временное правительство Национального единства.

Тем не менее в самой Польше острейшее противостояние между «Востоком» и «Западом» фактически находилось едва ли не в состоянии малой гражданской войны. Был, однако, один вопрос, по которому ВСЕ поляки – и «советские», и «лондонские» – были ЕДИНЫ и согласны – это в отношении западных государственных польских границ по Одеру–Нейсе.

Что же касалось границ восточных, то в Ялте Советский Союз, согласившись на компромиссную формулу будущего коалиционного польского правительства, которое подразумевалось как дружественное к СССР, и на проведение свободных выборов в Польше, смог обеспечить, чтобы Восточная граница Польши сохранилась примерно по «линии Керзона». И 16 августа 1945 г. Договор о такой советско-польской границе был в Москве подписан, а 21 апреля 1945 г. там же был заключен и советско-польский Договор о дружбе, взаимопомощи и сотрудничестве (о нем ниже). А вот вопрос по границам западным – за счет расширения территории Польши освобожденными немецкими землями – воспринимался союзниками очень трудно, решен не был и его решение отложили до мирной конференции.

Но к мирной Потсдамской конференции война уже почти 3 месяца как закончилась, а с освобожденных Красной Армией немецких земель, начиная с февраля, шел массовый исход и бегство в глубь Германии немецкого населения.

И хотя происшедшее как бы практически облегчало Сталину задачу по западным польским границам, но ведь закрепить-то их надо было еще и юридически, а это с несговорчивыми западными партнерами представлялось (особенно после смерти Рузвельта) ох как непросто. Но в Потсдаме Сталин эту труднейшую задачу решить сумел и новой демократической Польше новые границы на Западе обеспечил!

Хотя для ее решения пришлось пойти на грандиознейший политический компромисс. Прежде Советская сторона хотела решить вопрос о репарациях с поверженной Германии на общегерманской основе. Но и США, и Англия были категорически против вмешательства СССР в осуществление контроля над промышленностью Рура и других относительно мало разрушенных западногерманских земель: по их мнению, каждая из стран-победительниц была должна получать репарации только со своей зоны. И Сталин пошел на это! Но зато он сумел буквально выдавить от США и Англии их признание линии Одер–Нейсе.

Советский Союз стал помогать Польше сразу после начала ее освобождения, уже с октября 1944 г. поставляя на освобождаемые территории каменный уголь, нефтепродукты, муку, хлопок. А 21 апреля 1945 г. в Москве свершилось ЗНАМЕНАТЕЛЬНОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ СОБЫТИЕ (о котором сегодня почему-то никто, никогда и ни с какой стороны ни словечком не вспоминает): был подписан советско-польский Договор о дружбе, взаимопомощи и сотрудничестве, в котором выражалось желание «закрепить коренной перелом в истории советско-польских отношений в сторону дружественного, союзного сотрудничества». И подписал его вместе с польским премьером Э. Осубка-Моравским, подтверждая тем самым всю его масштабность и значимость, никто иной, как именно И. Сталин. После чего Советский Союз стал активно оказывать народной Польше помощь в обеспечении ее продовольствием, промышленными товарами, сырьем, техникой.

Но не это в том Договоре было главным. А главным в нем стало то, что самим фактом его подписания Сталин как бы, еще не дожидаясь решений никаких мирных конференций, БРАЛ НА СЕБЯ ВСЮ личную ответственность за Рождение и Признание НОВОЙ демократической Польши в ее новых границах за счет существенного приращения бывшими немецкими землями. (В Потсдаме Сталин только добился закрепления этого в рамках норм международного права.)

В цифровом же территориальном эквиваленте это главное выглядело так: если до 21 апреля «исконная» прежняя территория Польши составляла 212 тысяч кв. км, то после – уже 313 тысяч кв. км, получив приращение на западе более чем в 100 тысяч кв. км (территории Голландии, Бельгии и Албании вместе взятые); если раньше Польша имела выход к Балтийскому морю протяженностью 71 км, то стала иметь – 526 км. А что же касалось пополнений в бюджет, то только от залежей полезных ископаемых в этих «новых» районах бюджет Польши за послевоенный период пополнился более чем на 130 млрд долларов.

А после политических изменений в самой новой народной Польше, когда на выборах в Сейм республики в январе 1947 г. полную победу одержал блок демократических партий во главе с ПРП, а президентом республики был избран ее представитель Болеслав Берут (Миколайчик тайно бежал за границу), Польша фактически начала писать страницы своей уже новой истории. В которой, между прочим, как и предполагал Сталин, горечи и обиды прошлого смогли уйти уже при жизни одного поколения, а взамен приходили действительно новые, дружественные отношения между странами и народами.

Однако после 1989 г. к власти в Польше пришли духовные наследники «лондонских» поляков. И потому сегодня в Польше «отмечают» 17 сентября не как День освобождения Западной Украины и Западной Белоруссии, а как день нападения СССР на Польшу. Потому и сегодня слышен слоган «Польша от моря до моря». Потому сегодня в Польше оскверняют могилы советских воинов, в том числе и надписями типа «За Качиньского – смерть русским!» Потому и сегодня в Польше с особым подтекстом поминают Катынь и остервенело клянут «злодея» Сталина. В чем «им» солидарно помогают российские «десталинизаторы», заискивающие и раболепствующие перед польскими «лондонцами».

И никто-то не вспомнит и ничего не скажет о другом Сталине! Ведь сотни тысяч советских солдат и офицеров совершили подвиг, сражаясь за свободу и независимость новой Польши. Решение вопроса о приращении «новых» польских земель – целиком и лично! – заслуга Сталина. Он его подготовил, доказал и отстоял. В каком-то смысле даже в ущерб Советскому Союзу. И вряд ли кто другой, имевший тогда меньший, чем Сталин – победитель фашизма, политический вес, смог бы решить его в пользу Польши.

Но нет… Ничего этого не помним. «Катынь» – куда «милее» и «ближе». Такое «катынское единение» накрепко сплачивает и нынешних польских «лондонцев» – с их вековым русофобством, и российских кающихся «десталинизаторов» – с их антисоветизмом. А больше, получается, – ни тем ни другим – в совместной истории и вспомнить нечего. Или же глубоко не хочется. Чтобы не стало совестно…

Геннадий ТУРЕЦКИЙ